Андрей Мегалинский
Безымянное шелушение
***
инородным словом в моём
иноземной молитвой
ты
печатаешь ноты
на новом свитке из многих сотен
моих постулатов
краска на пальцах
никогда не засохнет
гвозди во рту
не поранят меня
помни о каменном танце
руки обнявшие песню
***
понятно что не так на заднем плане
когда помимо фотографий голой маши
из полароида выходят тексты
джеймса джойса
на голубой бумаге
свистит вода и надоевший дым
внимательным кольцом сатурна
нанизывает нижнее бельё
"да погоди ты" - "что?"
"давай ещё тринадцать фото
по пенни за штуку..."
***
цветы
они сварены в грозовой воде
цвети:
выдернутые с корнем волосы пахнут растениями
нельзя убивать дважды
нельзя порываться-срывать
мягкая разношенная
кожа проникает в кожу
почувствуй: железо верёвку
волосатые руки петра
клеймо на своей шкуре
голову на прилавке
твоя голова за пять сот
выдерни: все-все до одной-до одной
нити кофточки шапочки шарфа
и чего ещё не купить
связывай в длинноту -
поможет уйти из животного мира -
и обнеси стадо
обведи как вокруг пальцев
там заграждение порвалось, видишь?
и они выбегают наружу
***
не родилась, а появилась восвояси
из скомканных лесных координат
закутавшись и затерявшись в мясе
сквозь детство в ожидании вина
как распрямились кости до размаха
и оперение распалось у костра
под вазой сложенная жёлтая бумага
сочилась запахом горящего моста
ощипывала ласково цветную
ромашку ньютона, крутящую часы
а муравьи бежали врассыпную
от холодеющей осенней стрекозы
осталось вкладывать гороховую кашу
через колено в пятилетнее "някак"
Альцгеймер с Паркинсоном что-то машут
в окно, закрытое боязнью сквозняка
***
закрываться
себя мечами
луковое кольцо
безымянное шелушение
отверстать непослушную кожу
саранчой пожирающей ужин
выстригательство правды из-под наружу
кусочек слуха в кровавой ванной
будем ловить в Астрахани
вытечение
устье рваной раны
малыш
ты скоро умрёшь
страху мне тут
нагони
***
клоун в рубашке с короткими рукавами
подходит с правильной стороны кровати
в час когда волки лакомятся требухой
а мыши прогрызают деревянный пол
хватай его за руку со словами
"Господи забери меня отсюда"
а он отмахнётся скажет "хватит
ворочаться уже одиннадцатый час
ты почему ещё не спишь?!"
а ты презираешь - спать
спать это ересь
за которой шаркают утренние грехи
когда грязную простынь уносят пижамные старики
одеяло крошится колется рядом ночной
колпак пудра в газетном кульке
и накладной нос
из-под кровати тоненький голос волка
одевайся иди ужинать
а потом почитаем
сказку
***
мостовая стала мостом, как витрины стали мельницами стекла
возведённого в твой объектив поперёк через мой автофокус
медленные предметы ошибочны с точностью до угла
и при спуске будет заметно, насколько все вещи — сбоку
сизой легендой пахнет шоссе в никуда, переделанное под тоннель
дети кидают блюзовый диск, и каждый немного уже Мирон
жду и надеюсь, как на счёт двадцать шесть ребяческая карамель
высохнет в форме черепно-мозговой и летающих в танце ворон
смысл волос и рук посыпался из щелей полусна и полускамьи
и оконная плоскость бьющегося лица стала нами набита битком
отказаться от жертвы легко, заменив все слова на мои
жёсткой конфетой, спешкой домой и отравленным кипятком
так с травяными глазами мы бежали искать пустырь
натягивать в воздухе старый брезентовый треск
там, где на площади Мусора, оставляя следы чистоты
эрнст леопольдович нёс свой раскрашенный в жёлтое крест