Евгения Лицова
Парадоксы Хроноса
[9]
Закрыв глаза и проложив
между бровей своих траншеи,
всю тяжесть мысли обнажив,
а подбородком стиснув шею
и своего достигнув дна,
на скальном ветреном уступе
толчёшь опять, как воду в ступе,
один, как перст или сосна,
неспешных толкований жижу,
пришедшую сквозь дырку сна.
В своём лукавом теле замкнут,
постыдно прячешься, как раб
следишь безмолвно, будто за нут –
ром укрыть возможно сад,
где раньше смех царил и трепет
крыла прозрачного и в перьях,
а на цветочно-ярких целях
чернели пчёлы, зрели шмели,
не умолкали птичьи трели
на плодоноснейших ветвях…
Теперь осталось лишь взирать,
как головы цветов белеют,
ибо иначе не умеют
земли коснувшись умирать,
как только в свадебном наряде,
покрывшись снега сединой
в твоей пустующей усадьбе
и даже не успев с тобой
финальным перекрестьем взглядов
проститься. Путь их – в мир иной.
Вся жизнь твоя осталась ныне
под штурмом новых бастионов,
в поту побед и в страшной пыли,
пухом покрывшей полигоны
прожитых пядь за пядью лет,
не в бархатном нутре карет,
а на сыром солдатском ложе
под обожжённой солнцем кожей.
Бил, как прожектор, лунный свет
Тебе в лицо во сне тревожном.
Отныне тихо за порогом,
так как оглох твой старый пёс,
так как пришли расстаться сроки
с тем, что сквозь жизнь свою ты нёс.
И тяжкой поступью отметясь,
в висках пульсирует судьба:
с души срывает покрова
и сердце, вынутое сетью,
уже стучится на весах
распластанных, как два крыла.
+++
Мир не хочет стареть.
Молодится.
Парники замутились испариной.
Оставляет воздуха треть
эта одышка.
Деревья покрыты ссадинами.
Говорили тебе одинокие,
обречённые на одичание:
У тебя глаза перелётной птицы, -
в них столько молчания.
Танцуй, хромоножка!
Смотри, сколько возможностей,
чтоб демонстрировать
гибкость и пластику
тем, кто привык к пошлости.
Не останавливайся!
Не показывай, что поломана
заводная пружинка.
Никогда не давай повода
к пересудам:
не пригодится.
О тебе уж легенды сложены.
А когда в сердце рванёт Везувий,
вытекая из горла лавой,
оставайся благоразумной,
выбирая для чувств приправы.
+++
Я тут, под крышей, у самой кромки небес:
Меня всегда тянуло выше голов
Смотрящих вверх на дугообразный срез
Арбуза неба с семенами звёзд.
Я сидела на крыше в течение многих лет,
Изучала книги и гримасы дневных облаков,
В понедельников тлении, вторников, сред
И всех прочих дней, воскресеньем пополнив улов.
Ждала, что однажды с закатом ко мне прилетит
Птица вороньего вида с сатурнианских орбит.
(Однако ж, мрачное поколение меня породило -
Сравнивать птицу смерти с небесным светилом.)
Мечтала, как сяду на спину, опущу ладони в перо,
Почувствую птичье сердце в своей груди
И мы полетим над планетой свободно, легко,
Догоняя закат, сияющий нам впереди.
+++
Все люди так похожи на животных:
держат достойно породистые морды
и так заботятся о собственных правах
на территорию,
на свой кусочек суши,
что делают пометки на полях,
на трассах, на цветах,
на душах.
+++
Совладельцы камней, соправители вод,
Повелители мергелевых пород -
Где стерильный воздух ваших лесов?
От кого запираетесь на засов?
Бутафорна реальность горных высот:
Не в поверхности истина и не под, -
Только цель расчищает дорогу вперёд,
Помогая отмыть иллюзий налёт.
+++
Противники друг с другом связаны в борьбе,
Как альпинисты на обрывистой скале:
Лишь тот от тягости освободится,
Кто оппонента к подчиненью приведёт.
Всё человечество противится земле
С тех пор, как начало на ней гнездиться.
С тех первых дней война идёт.
Неповоротливые мысли исстари
Огнём питаются, идущим изнутри
Любовью пробуждённого горнила
Сквозь трубу горла из грудинной клети,
Чтобы на всех парах направить к пристани
Корабль души, который вдруг прибило
К необитаемым владеньям смерти.
Сознанье к расширению стремится,
Как потное лицо - умыться.
В святой источник опустив ладонь
Следи, чтобы она не прикасалась
В беспомощном желаньи утвердиться
К камням, уступами молящим: "Тронь!"
И в их надёжности не замаралась.
Как святость всегда борется с грехом,
Как друг на друга прыгают верхом
То огонь сердца, то рассудка лёд,
Как смысл с бессмысленностью спорит,
Так человек сражается со мхом,
Дырявит атмосферу самолёт
И мать-земля густой полита кровью.
+++
Милей бесчисленное число
Преодолев со скоростью мысли,
Плету колыбельную из слов
Горного воздуха, жёлтых листьев.
Пронизаны ясностью светлые дни:
Тщетно противиться зову ветра.
Хоть по экватору обогни
Планету, - Каин отыщется Гердой.
И также, как тысячи лет назад
Разрушится вечность из льдинок сомнений
И вырастит солнце в тысячи крат
Перед упавшими на колени.
+++
Мы рождены сразу взрослыми,
самодостаточными
и потому -
никому не нужными.
Мы забываем прожитое
и не вникаем в разрушенное.
Мы выползаем
словно грибы из поляны,
покрытой внушительным слоем навоза, -
из зазеркалья.
Инфантилизм нынче в моде,
а также пресыщенность,
которая суть - голод.
+++
Буйный дух не успокоить
Леденящим волчьим воем.
Кто-то навсегда с тобою,
Хоть другие - по углам.
А что трепетно, что больно -
Время всё покроет солью,
Равнодушием умоет,
Даст другие имена.
Мне бы только прикоснуться
К чёткому пунктиру пульса,
В пляску мыслей окунуться
Ваших суматошных лет.
В каждом вздохе отдаются,
В каждой капле остаются,
В каждом эхе узких улиц
Вероятности побед.
Парадокс на парадоксе.
Мясо облегает кости.
Подставляйте кисти-горсти -
Всем отсыплется сполна.
Ну-ка, Божие созданье,
Обнажай душевный пламень.
Может быть ещё - кто знает? -
Станешь рыбкой золотой.
+++
Потери и приобретения.
1.
Три четверти минувшей жизни
вынашиваю в душе полчища
дымчатых буквенных чудовищ,
которые не подвластны кисти
самого искусного художника.
В то же самое время, понимаю,
что всё, что я вижу -
не передать словами,
не выразить утверждёнными на бумаге
мыслями.
Всё самое важное отражается
в расстоянии между строчек,
в неуловимости замысла,
в душах, которые сближаются
странно соприкасаясь ночью.
2.
Мне нравится холодное и расчётливое
оружие чистого разума,
точная, как острие, логика.
Люблю ледяное веяние анализа,
его непревзойдённо-колкое жало.
Кому-то по нраву огнестрельные
пустотелые орудия эмоций,
из которых так легко выстреливать
находясь на расстоянии
относительной непричастности.
Но самая всепокрывающая -
равнодушная ядерная
ракета философии,
всё окрашивающая в красное
одеяние поздней осени.
3.
Если задуматься, наша жизнь
многим покажется странной.
Мы существуем вместе
на принципах взаимной беспощадности.
Дело не в мести,
не в какой-то особой причастности
к некой высокой тайне.
Просто у нас один вектор
и общее устремление
физических тел и абстрактных.
Как неловко здоровому,
пышущему силой и радостью
в операционной палате,
так неуютно плоти
в мире идей и понятий,
в мире, где обитают
духовные сущности,
объемлющие материальность.
Потому-то мы и сражаемся
с ликами зла и гордости,
которые проявляются
в тёмных углах души.
Потому-то мы ужасаемся
собственным движениям плоти:
вожделением ли искажаемся
или как меч заносим
над головами гнев.
В условиях боевых действий
самый опасный враг превращается
в союзника,
а горестные потери -
в радостные приобретения.
+++
P. S.
Изучение мира
Сквозь
Тюлевую занавеску
И портьеры
Белого
Цвета.
Слишком легко даётся
Непознанное
В
Неумелые
Руки.
Сверхчеловек Адам
Согласился
На эволюцию
В неандертальцы.
Праправнуки
Homo sapiens
Расковыривают
Скорлупку
Неба:
Хотят на свободу.
Рука не дотягивается
До тюлевых занавесок.
Зародыши сверхчеловеков
Парализованы.
Учитесь
Изучению мира
Сквозь
Белые портьеры
Врозь
И собранные
По семеро.