Антон Очиров
ХАБИБИ
{хабиби}
В.Д
Нереальные вещи
сильнее реальных вещей.
Ничего нового я тебе не скажу.
Это, знаешь,
как на дурацком билборде
у деревни Тамыш:
"Время пусто.
Только память бездонна".
Ах, убери этот пафос,
ты знаешь, что мы воевали
и победили
только потому, что мы были
чистыми и простыми людьми,
а вовсе не потому,
что ты, теневой воротила,
наладил нам поставки
оружия и медикаментов, -
у крови горячий запах,
иногда он сводит с ума,
и эти случайные слёзы, -
сам не знаю о чём:
покури со мной
два-три косяка
в Ткварчели,
а после мы разойдёмся,
разъедемся, разбежимся, пойдём
жить свою жизнь,
пить пиво, есть чебуреки, встречаться
с другими на случайных квартирах
Нового района, Маяка,
ВИЭМа, Турбазы.
:
Я люблю этот город: он
соразмерен человеку, потому что
всегда найдёт место и время тому,
что от него осталось:
рябь на воде,
влажный воздух,
смятые простыни,
несколько писем,
солнечное сияние,
черно-белые фото,
мусорные пакеты,
дети,
совершенные
в своём беспамятстве,
руки, тающие в бесконечно
прозрачном,
в котором лучшим решением
будет казаться, не быть.
:
И если начнётся
реальная жизнь
как реальная экономика, -
как точечная застройка,
как имущественное неравенство,
как склоки обезьян в соцсетях,
как заказные убийства,
политтехнологии,
венецианское биеннале,
то я скажу тебе: "видишь,
нереальные вещи
сильнее реальных вещей",
но ты не поймёшь,
слава Богу,
о чём я.
:
Я закажу себе у Мокко-пляжа
гавайскую пиццу, а ты -
латте в прозрачном бокале,
и, когда я вернусь
за готовой пиццей, а ты
не придёшь за своим латте,
краснощекая жаркая
продавщица,
с крестьянской простотой
смахнувшая пчёл с пирожных,
доверительно скажет мне,
посетовав на то, что латте
в итоге никто не забрал:
"вот,
и придумают же
всякую
поеботу"
И всё это так и случилось.
И у меня есть люди,
которые всё это подтвердят.
:
Это не внутренняя,
Ника, жизнь.
Не стихи, не история,
не исследование,
не темпоральность,
не апофатика.
Это просто пульсирует бас
и сухое щелканье метронома
отсчитывает слоги:
один,
другой,
третий. Знаешь,
думаю, Лиза Мнацаканова
(1922-2019),
верящая в силу искусства,
была советской женщиной
до самого своего
Бакинского
Армянского
Московского
Венского
сердца,
и сейчас она там же, где все мы:
в пространстве отсутствующего,
где твои невозможные пальцы
рассеянно перебирают
в троллейбусе
милого Моцарта
et cetera,
хабиби.
:
(и я,
обычный городской простофиля,
опять не могу выговорить твою фамилию,
и, следовательно,
всё заново повторится)
Ведь лагерные гнойные раны
в детстве моем уже заросли.
:
И на послеколхозной земле,
не понимая, о чём я,
среди зелёных холмов,
через которые мы еле тащимся
(ты бережёшь машину)
вдоль полей кукурузы,
я положу руку тебе на коленку,
а ты мимолетно заглянешь
в зеркало заднего вида, -
твои волосы растрепались,
твои губы такие же сладкие,
как всегда.
13 сент. 2019
пятница
Сухум