Звательный падеж
Юрий Пак
Юрий Пак родился в Ташкенте в 1997. Студент Литературного института имени А. М. Горького с 2018 на семинаре поэзии Виктора Куллэ. Первая публикация в антологии «Пограничные состояния» журнала «Незнание».
Виноград.
***
недома
мне сказали пора —
возвращаться домой
я скучал
но скучать мне как будто
приятней и легче
намного страшней возвращаться
но мне сказали пора
мне почти приказали
пора
*
стрельнуть сигу на выходе,
на обочине сделать затяжку,
втянуть воздух родных дворов.
торговаться с таксистом.
(так надо)
он сразу поймет,
что ты не с других берегов.
он сразу поймет,
что ты возвращаешься...
*
а лицо таксиста по-прежнему
светлое, грязное, нежное...
его сбитый рукав это счастье,
с которым тебе повезет,
если вдруг занесет
и вы
врезаетесь в столб — умираете.
рукав завернет тебя в белую,
как палата — пеленку,
донесет до порога,
оставит.
*
а если вы все-таки будете жить,
если погода сносна, дорога гладка, и смерть молчит.
если бетонная конструкция недостроенной школы в микрорайоне «Дружба»
не наполняется криком детей, и нож друзей твоих
не сужает своё лезвиё в переулках…
тогда
(ты почти уже дома)
постояв перед входом немного, ты нажмешь на звонок
и только теперь заметишь как выцвела дверь.
как краска на ней потрескалась и раз-
рывается на лай твоих детских собак,
на звон самокатов, считалок…
а за выцветшей дверью : «юра вернулся!» «юра пришел!» «это юра!»
это юра и вправду... я и вправду пришел
*
утром проснувшись,
подумаешь, что нет ничего ясней и прозрачней окна в доме отца.
что трезвее и тише храпа его нет ничего.
потому что
каждый раз, когда неделя прошла без двоек,
родителям не звонили, и в комнате убрано,
каждый такой вот раз —
воскресное утро вцепившись до вмятин в земную ось
словно в поручень — держится.
«утро держись!»
оно прикрывает окно твоей комнаты своей широкой как крылья спиной.
оно тихо и тебе спокойно.
*
к обеду встанешь с кровати, наденешь отцовские тапки
и в шортах и в майке
за хлебом выйдешь в магаз.
по дороге почувствуешь запах горячей лепешки
из окошка в глиняной стенке
подумаешь, что не может быть так,
чтобы все повторялось точь в точь.
ты точно знаешь, что трескаясь, глина —
осыпается разно — непредсказуем узор.
*
ближе к вечеру снова выйдешь
вдохнешь запах родных дворов
и заплачешь от нежности
и пройдешься легко
по району
в шортах и в майке
как по ковру…
***
когда я сойду с ума
не ищите меня, санитары,
я ни за что не поеду в больницу
меня пугает стерильность ваших палат
шершавость ваших ремней омерзительна
друзья мои, будьте рядом
не дайте мне впасть в себя
мои мысли зудят и душат
им нет конца
а когда надоест
везите меня домой
туда где моя семья
шум тишина и дворы
зеркала и ковры
братишка отец и мать
если стану опасен —
привяжите к кровати
но ни за что не везите в больницу
мы же с вами семья
скажите
мы будем жить вместе
когда я сойду с ума
***
моя бабушка целыми днями смотрит новости
когда я прохожу мимо ее комнаты
она слышит шаги и зовет
«юра посмотри, люди убивают друг друга,
какой ужас — им уже обычной смерти не хватает».
«да, амя, ужас» — отвечаю я.
амя — это бабушка по-корейски
дедушка по-корейски будет — абай
но этим словом я пользовался намного реже
мои абаи ушли очень рано
одного совсем не помню
а второго запомнил в день его смерти
в тот день я много плакал и
чувствовал как сильно его люблю
и что никто кроме бабушки
в этом огромном доме
не любит его так же сильно
абай — мой герой
чтобы вы понимали:
он в первом классе
заехал в школу на ишаке
и на этом кончилось его «образование».
для бабушки он был
еще бóльшим героем
она до сих пор
рассказывает про него
с нежным трепетом
хотя знает, что мы
слышали эти истории
много раз
в тот день она плакала как и я
говорила что-то на корейском
повторяла одни и те же слова как заклинание
позже тетя сказала мне
что амя обращалась к абаю:
«почему ты меня не забрал?
почему ты меня оставил?»
не могу представить
как тяжело ей было в тот день
наверняка и теперь не легче
она смотрит телевизор
целыми днями а я
стою в дверях — и сдавливает в груди
от мысли, что смерть,
обычная смерть — это то
чего ей так не хватает.
заброшенный дом
хором опавших листьев
еле держится ветер
и разбивается плачем
о сгнивший порог
внутри
под ребрами ветхих стен
раньше был ветер: раньше
теперь — без дыхания
снаружи
венозным узором — деревья
воспаленное небо темнеет
недвижимы тучи
с телом которого скоро: нет
прощается тело.
недостроенная школа
твоя бетонная конструкция
напоминает скелет существа
древнего убитого здесь
задолго до нашей встречи
раньше твои серые стены
освещались улыбками
запахом свежих граффити
и звоном бутылок
теперь
твой удел — тишина
и сырость
и вид твой
пугает людей
у них в груди
становится холодно
//
днем окруженная полем-пламенем
ночью защищенная полем-рвом
ты стоишь как забытое убежище
ненужное в мирное время
люди
не подпускают к тебе
детей
и на всякий случай
пугают их
нелепыми историями
но одна их них — правда:
раз в году
в жаркую ночь июня
из недостроенной школы
доносится крик ребенка
много лет назад
этот крик
я оставил в твоих уголках
для тебя
***
мои братья твердили
быть корейцем это круто
особенно здесь — в сергели
сергели — это наш район
говорили они
здесь тебя никто не тронет
самые лучшие машины принадлежат нам
самую лучшую одежду носим мы
самые дорогие клубы и самые красивые девушки
все это когда-нибудь станет твоим
ты давай только шевелись там не отставай
но мне так и не пояснили
что такое «сергели»
ни братья корейцы
ни братья узбеки
ни братья русские
я запомнил одно
круто — это
когда
рожденный в семье корейцев под узбекским солнцем
рожденных в семье корейцев на русской земле
ты живешь и не знаешь на корейском ни слова
только можешь едва уловить
за столом
в заряженном воздухе
то о чем спорят родители
это круто вдвойне
если район называется сергели
твоего узбекского хватает на базарный торг
а на русском ты говоришь и пишешь стихи
носишь русское имя
и никто тебя здесь не трогает
главное шевелиться там
не отставать
ну
перевод старой иностранной песни
мой папа учил меня защищать слабых
и сам того не понимая
заставлял меня чувствовать себя сильным — и я был сильным
моя первая любовь учила сочувствию к тем, кому тяжелее
сама того не осознавая
она заставляла меня чувствовать себя сильным — и я был сильным
моя первая собака учила заботиться
мой первый друг учил не врать
сами того не замечая
они заставляли меня чувствовать себя сильным — и я был сильным
теперь все по-другому
мой отец совсем постарел и стал забывать слова
первая девушка вышла замуж, родила детей и очень несчастна
первую собаку я схоронил за домом
а друг мой — на другом конце света
иногда мы пишем друг другу
это помогает, но не спасает
ну вот
что мне делать теперь? научите
виноград
Жучки и другая черная мелочь
выступает с потом
пока под болезненное щелканье секатора
с тенью стремянки равняются тени лозы
стричь виноград — значит неизбежно терпеть
после каждого хруста
уходящее вглубь нытье
Клинок молнии
продолжением взгляда — указательным пальцем — ногтем — укором…
распахни мою грудь
как лезвие — острым
блестящим, как пение тысячи птиц
пройди мою грудь
механическое сердце мое
так и не узнает о смерти
сгорая в вытянутой руке
пением птиц
искрясь