Анна-Мария Данилова
отдохни в отражении
вилки и ложки
поза влюбленных вилок и ложек,
свернутых в коконы, в мягкую темноту;
что им там видится, что их там гложет?
бережно прячут свою наготу.
слабые руки и тонкие шеи,
стыки заклеены прочной смолой;
сон – это вечная их панацея,
вечные сети и вечный прибой.
пальцами сжали покрепче, потуже,
страшно теряться им даже во сне;
тихо внутри, беспокойно снаружи,
странствуют тени по белой стене.
как уязвима их хрупкая кожа,
словно улиток разбитых тела;
поза влюбленных вилок и ложек
будет защитой для них до утра.
плавник
у тебя вместо зрения – кружево осени и якоря,
а во мне монотонное море, песок и лодки;
на окраине месяца стыки какого-то бря и бря
задушевные тихо ведут раскопки.
ты везешь в перестуке застывшие зеркала,
я не сплю и считаю все трещины на потолке;
время зримо, и кажется, будто оно – смола,
безмятежно ползущая каплями по сосне.
отдохни в отражении; призрачен твой двойник,
проходящий сквозь окна и шум дождя;
осень мягким изгибом ведет плавник,
провожая в бессонницу поезда.
огонек титаника
я непогасший огонек титаника, ушедший
в глубины океана, закопавшийся в песок;
я рядом с миром незаметно, тихо шедший
кораблика сосновый позвонок.
мне важно, что под волнами сокрыто,
что прячется под рифами за мелью;
все то, что было нами позабыто,
что раньше было неприступной цитаделью.
над каждым – мной, тобой, еще над кем-то
плывут беззвучные, цветные стайки рыбок;
и все, что мир оставил нам зачем-то –
оттенки нерастраченных улыбок.
я непогасший огонек титаника, ушедший;
я слушаю со дна, как сочиняются стихи,
и новый мир, пока еще не происшедший,
мне говорит, что завтра будешь ты.
часть речи море
море ртутью прикинется ближе к ночи,
разольется безвыходно по берегам;
моя милая, это не страшно, впрочем,
если хочешь, помолимся парусам,
в нас вино говорит, ожоги,
все песочные города,
перетоптаны все дороги
и исхожены полюса.
посмотри, над тобой зависла
и лениво ворчит звезда;
ах, медведица, сколько смысла
нам открыли твои слова.
в пену бросить успеть монетку,
станцевать для морского дна,
изменить пару раз расцветку,
для острастки – еще себя.
выйдем к пирсу, обнимем плечи
у мелчайших из этих волн;
море, милая – это для нас часть речи –
шире неба, звучней волторн.