Николай Архангельский
только цветы верят в меня
***
Однажды
закончится масло
в фонаре мудреца
который ищет
в толпе человека.
Он наденет сандалии
и покинет уют своей бочки
и от него отдалятся
легенды о нём.
Люди вспомнят сказанное им
не вспомнив о нём
и о народе скажут
мудрый
***
звёзды на стене
ушедшей ночи
млечен путь высоких облаков
и память недалеко от сердца
в биении синей крови поворачивает
стрелку компаса на север ноль ноль
а я синее сияние и не верю в цвета
верю в синие цветы, не дающие тени
и мне не щёлкнуть пальцем
потому что меня нет, и только цветы
верят в меня
***
я люблю мой
красивый смартфон
сделанный чужой рукой
я не люблю чужой ум
и чужой голос
вуаль чужого неба
в чужих глазах
я люблю мой красивый смартфон
***
художник, друг света и тени
отменил тень, и отменилось
искусство, бессмысленное
в совершенном свете
и свет не владел
тайной тени
***
Их нет. Возможно,
не было.
Но Мандельштам — слова.
И Моцарт — музыка. И синева
в пределах притяжения земли
и — за.
И присно образа —
свидетели. Проста антропология
комочка плоти
на полсотни лет. Билет —
разлука
с притяжением земли.
Большие корабли из этой гавани
несут фарватер в небо, в не
Слова и музыка,
что превышают скорость света,
не наблюдаемы в окрестностях планет
***
Бог не убивает
стреляет по колёсам
потому что он свет
включает гальванику неба
софит сверхновой
и все фиалки
ярки и слепы
в жилище терпкой тени
Бог существует
пока электричество
***
одной поэтессе
У неё все стихи про любовь,
за косичку подёргать, как в школе.
Может, детства не надо, но что ли
дать фантазии волю, и вновь
полюбить терпкий вкус шоколада;
на последней странице в тетрадь
на уроке её рисовать
всё ещё понимая —
про футбол интересней.
***
наверное
я бы лучше себя чувствовал
если бы меня никогда
не было
зато не видел бы голубя
пьющего из лужи у автостоянки
розового голубя