Улья Нова
Мимолетные ангелы
Дура и ангел
Он был не мужчиной. Он трещиной был меж ее умершим и настоящим.
Он был не мужчиной. Он несгораемым шкафом в тесной прихожей ржавел.
То оловянным солдатиком крался в ее полнолунье.
То ледяным всадником в парке культуры скакал.
Не человеком он был, а опасным изгибом дороги.
И восклицательным знаком, который нельзя пропустить.
Он лисом упоротым в норах музея ее заблудился.
Он в мавзолее тлел среди ее красоты.
Он только спал и молчал, наблюдая ее трепыханья.
И громоздил пирамиды и сфинксов в пустынных землях ее.
Он гильотиной на площади мрачно маячил.
Жадно курил по углам, в фортку плевал.
И говорил: «Дура, молчи. Дай обдумать великое дело!»
Он весь как будто бы был из Лотрека, Бёрдслея, Шиле.
Но гречки добавку просил и добавлял: «Дура, не плачь!»
Он все равно, даже под страхом ангела, с ней навсегда не остался.
А, тихо шепнув: «Притормози-ка» – волком сбежал в темноту.
И она осталась с ангелом в кабине КАМАЗА.
Дура, в кабине КАМАЗа осталась, с ангелом из света, сирени и серебра.
И понеслись они по шоссе средь февральской метели.
Дура и ангел – в вечность, навстречу сараям, фурам, огням...
Мать-тьма
-1-
Осока остра,
А в сотах – оса.
Отрава у рта:
Не удумай глотать.
Сладка высота:
Летал бы с утра.
А тоска – это когда
Сидишь у костра
Да рядом – не та.
-2-
Мать-тьма
тянет-потянет
равняет с землей терема
живородящая яма
стылая кутерьма
тьма-далай-лама
мать-тюрьма
-3-
во чреве мадонны томаты
в проулке талая грязь и мат
и серые менты шагают аты-баты
вдоль белокаменных палат
-4-
мать-тьма
сын ты ей или бог
вытолкнет в свет
прямо лицом в снег
тебя человек
сгусток тревог
на зов твоих бед
болей и мук
-5-
богородица семи мечей
отгони от меня палачей
покрути перед ними пращей
их окутай туманом-обманом,
а меня укрой от грядущих бед
своим золотистым плащом
разгони с пути тать и блядь
научи меня хоть чуть-чуть прощать
чтобы мне хоть сегодня не умереть
а тебе навсегда сиять
***
Когда говорю с вечностью –
Напомни, как правильнее: на «вы», на «ты»?
С промедлением лучника в момент натяжения тетивы?
С осторожностью санитара, снимающего бинты?
С поспешностью пулеметчика, с непроницаемостью разведчика?
Или это как по Млечному Пути
На цыпочках, босиком, не чувствуя высоты?
Или это как идти по молочной пенке?
По золотой каемке тарелки?
По той голубой венке на твоем виске?
Красться, пытаясь попасть в чужие следы,
Тающие на мокром морском песке?
Или это как белую нитку вить из облака?
Или это как синюю нитку вытягивать из твоей шали?
Помнишь, той ночью мы дышали друг другу в шеи?
Помнишь, тем летом мы бежали наперегонки возле реки?
Порой мне так не хватает твоей мимолетной шалости,
Алости рта,
Не вечности, а, вроде бы малости,
Которая уже никогда,
Потому что не там и не та...
Мужик и гром
В поле, в самый разгар лета,
Примерно в пяти километрах от дома,
Среди шумящего в травах ветра,
Чтобы перекреститься, мужик ждет грома.
Ждет среди трав, в разгар ветра-лета.
– У кого-то на шее крестик.
У кого-то на шее – нолик, –
Голосит он в мобильник.
– Толь, только давай без истерик
И без сердечных колик.
Эх, мне бы сейчас в руки рубильник…
– Толь, ты же знаешь, я – неврастеник и алкоголик.
Я расшвырял на ветер немало денег.
Я перепортил без счету Маринок и Олек.
Бывало, неделями не вставал с четверенек.
И ничего – вроде, целехонек, не меланхолик.
Короче говоря, этот твой бог мне не подельник.
Гром – вот мой сокамерник.
Гром – вот мой братан и невольник.
Жду его, жду, а он все молчит, негодник…
Мимолетные ангелы
Говорят, существует ангел собачьей будки,
Ангел подводной лодки.
А еще – ангел балетных пачек, догорающих спичек.
Шутки прочь от ангелов! И не надо от скуки
Через лупу рассматривать их
Не моргающим глазом птичьим.
Иногда мне так нужен медный ангел прощения.
Тусклый ангел ночного фонарика.
А еще – ангел пустынного берега. Смеха, опят и чая.
Я не верю в косматых ангелов мщения, боли, прощания.
А точнее живу, их сознательно не замечая.
Видел-видел, там ангелы, падшие без вести:
Ангел лести, мести, неверности, ревности.
Говорят, им вселенная платит добавку за вредности.
И у них даже сдвоенный отпуск – в июле и в августе.
Говорят, будто каждый из нас иногда превращается в ангела.
Мимолетные ангелы. Наподобие знаков дорожных.
Что-то вроде: «Пиши через и» – позабытого школьного правила.
Или крика: «Проснись!», «Осторожно!»
И от края крыши кто-то снова шагает назад.
Курит в ночь, голубиной пронизанный дрожью.
Ведь пока мы с тобой мимолетные ангелы – нет невозможного.
Мы же свыше. Мы чей-то кратковременный рай.
Только, чур, я – нечаянный ангел-хранитель котов от трамваев.
Ну а ты выбирай, выбирай...
***
Нынче пасмурно в столице и нервно.
Все окрест больше не кажется
Единственно-верным.
Вечером выдали снег:
Скупо, стаканом мерным –
В самый темный день года
Сизые улицы обелили.
Резвые силуэты воров и пьяниц
Под фонарями пляшут вечерний танец.
С ними палач, звездочет, ангел и агнец
В предновогодний залиты елочный глянец.
Где-то в столичной сутолоке
Кроется божья сила.
Может быть, сказка для бедных,
Но мне красиво думать о том,
Что бездомный чумной и сирый
Значатся в бесконечной тетради бога.
В вертепе Москвы,
Под мутным рассолом неба
Тебя проверяют на вечность,
На быль и небыль.
Если зачет – будет тебе дорога.
Не улетай, подожди, погости немного.
Заговор спящего на дне
Тряпичный ангел
Ангин и пыли
Не буди меня на дно дня
Вечно лежать возле рифа в иле,
Где вокруг затонувшие лодки
И ржавые якоря.
Тряпичный ангел
Золы и боли
Пиши мне чаще.
Мой адрес: море.
Там чайки – буквы твои
Кричащие,
Слезные и звездные,
Буквы огненные
И молчащие.
Тряпичный ангел
Ангин и пыли
Не буди меня
На дно дня
Не буди меня
В бездну были
Не говори, что я –
для этого дна.
Для тли – петля
И брань – для дряни,
Такие в буднях
Как в божьей длани.
Не буди меня, ангел
Золы и боли
Как если б во сне
Меня в бандероли
Бросили в море.
А там – моряки
В тумане, во мгле
Пили и пели
И плыли куда-то
На этой волне,
На этой войне
С пылью и былью,
И болью.
Ангел и велосипедист
Из пункта А в пункт В вылетел ангел.
Из пункта В в пункт А выехал велосипедист.
Я хочу бежать-бежать по мокрой траве июля,
Кубарем нестись по полю им наперерез.
Где-то там ревут волны, намечаются войны,
Кто-то кого-то без устали спит-мнет-ест.
Я хочу увидеть, как они встретятся в полдень.
Я хочу быть с ними, как тайный свидетель,
Как божественный натуралист.
Ангел кротко летит в наушниках лингафонных,
Велосипедист крутит педали в печали, в разладе с собой.
Я хочу бежать лисой зигзагами им навстречу,
А вокруг – васильки и солнце золотом над травой.
Кромка леса вдали, слева ивы, река, чьи-то дачи.
И повсюду: мокро-зеленый, кружевной, небеса.
Ускорение ангела для решения этой задачи
Знаю я, знает только бегущая в поле лиса.
Если цепь не слетит, если ангел в пути не смутится,
Если ты, если тот, кто нас видит во сне, никогда не умрет,
Значит, в полдень, в поле их искомая встреча случится.
И душа велосипедиста долгожданный покой обретет.