Екатерина Вахрамеева
Эсхатологическая транспортная песня
Эсхатологическая транспортная песня в трёх частях
1. МОСКВИЧИ В МЕТРО
Тары-бары, сюры-споры, всюду зло и заговоры, надо знать язык костей и подземных скоростей. В одуряющем эфире — зрю в москву-двадцать-четыре: россияне жрать хотели, а в кино на той неделе, кошки, нежные собаки, тайны, знаки, ануннаки: если всё там посмотреть, можно и не умереть. Чтоб не вызвали в ЧК — поезжай на мцк, се небесное явленье и промзонное бурленье. За лихие разговоры нас сослали в Лихоборы, за прощальное «бывай» засадили на трамвай. В мозг заглянешь — сложный случай: Бог, я лох, меня не мучай. В сердце — самый дохлый кейс: страсть, усталость, рэпер Фейс.
2. СРЕДИ НИХ КАТЯ
Едем: жуткая авральность, эротизм, инцестуальность, суицидный вечный раж, локоть, слякоть, блеф и блажь.
Посреди любви и ража я кричу: какая лажа! И лечу на тёплый рельс (лучше б села в монорельс). Соскреби мои останки и намажь себе на ранки, раскидай их по метру — к пользе, к выгоде, к добру. Разбросай меня по урнам, раздари меня дежурным, в пищу злоупотреби — но не плачь и не люби. (Этот чувственный фастфуд — это просто фу, фу, фу). Впрочем, нет такому бреду, лучше я домой поеду, сяду там в одном белье и расправлю бытие, улыбнусь себе пошире: я в москве-двадцать-четыре!
3. А ТЕПЕРЬ ВСЕ ВМЕСТЕ!
Россияне-пуритане, чёрным солнцем оссияне, где мы плаваем — в фонтане или в море-окияне? Дядя, выдумщик, заслонщик, фээсбэшник-миллионщик в чемоданчик ручкой шасть — и нам всем тогда пропасть. Мы красивей всех на свете, мы нежней, чем крем в конфете, наш огонь неутолим, гендер — неопределим. Пожилые инвалиды, мы доедем до Колхиды, и уступит нам места непростая пустота. Будут денежки на Тройке как прожектор перестройки, и заполнится вагон пассажирами с икон. Станет дядя нам не страшен, звёзды рухнут прямо с башен, город вскинется, как лес, обнулится ндс. Только вылетим на свет в богоизбранной Москве, скрутим время кучей воль — станут вечные ноль-ноль.
***
я хотела бы жить с вами в маленькой щели утонувшей в тухлой воде и заметной вообще ли – в бане в халупе в офисе в москва-сити просто в дерьме в дискурсе и в алфавите – спички ломать об ваши ясные ручки и ощущать обожание до отключки – чтоб мой большой народ мой библейский молот вашей заколкой для галстука был подколот – острые глазки тросточки невелички нахуй в пизду все нежные переклички – мальчик иди подсчитай сколько слёз засохло сколько стрекоз отпрыгавших передохло – гласом ли трубным осенним листком травинкой криком ребёнка или его слезинкой – нынче ничем от земли я не отличаюсь чёрным гнильём начинаюсь и им кончаюсь – мокрым бельём занавешены годы песен что поросли быльём и узнали плесень – выход из ада проще найти наощупь здравствуй свобода юность простор жилплощадь
***
На своём тренинге в Олимпийском я скажу: почаще расклеивайтесь
Лежите одни в тишине и слушайте как дети гуляют на улице
Когда я была ребёнком и гуляла на улице с группой и воспитателем то думала вот живут же взрослые которые свободны и делают что хотят
Это мы, мы теперь свободны
В том и есть секрет настоящего жизненного успеха про который никто нам не говорит
В детстве так привыкаешь что ты самый маленький и тебе полагается сладкий подарок и возможность не делать ничего серьёзного что за всю следующую жизнь не отвыкаешь
Так привыкаешь быть умненьким чудом на которое не надивятся пришедшие к родителям гости что остаёшься им навсегда
Только родители куда-то деваются
Взрослых нет дома
И через годы берёшь трубку:
— Кто говорит?
— Слон
Ну наконец-то
А я думала уж и не дождусь
Что надо-то вам?
Ну вот значит и мотивация
Успешный человек он знаете какой
Он подобен ласковому спасибу
Нежной пожалуйсте
Спокойной спокойнойноче
Торопливой ятебялюбле
Вежливому одолжите зажигалку дай списать можно тебя поцеловать вышлите аванс ты можешь сегодня погулять когда вы сдадите курсовую вам понадобится скан снилса и инн почему ты не звонишь граждане не топчите газоны лучше послушайте святаго евангелия чтение я тебя чем-то обидел я что-то не то сказал
Да всё Ты нормально сказал Господи
***
Мой лучший друг прославляет дайверсити в техасских торговых центрах
Он сидит у бассейна в винтажных шмотках из гей-магазина
И говорит мне: Катя, ты совсем русский человек
Дома на стене у меня висят: бумажка с кровью моего возлюбленного и тюремная фотография Мандельштама
Я и не возражаю
Я ненавижу патриархат
Он у меня ассоциируется с тем пожилым вахтовиком который звал меня замуж при том рассказывая мне про зону
Все мужчины, с которыми у меня что-нибудь было, процентов на восемьдесят были геями
И не любили меня
В два часа ночи я ссаживаюсь с поезда Москва-Мурманск
Мне бы надо писать курсовую и экономить последние деньги
Но вот я выхожу из Ладожского вокзала в революционный Петроград
Делать всегда то, что хочется, очень-очень страшно
Но кто-то же должен
Ты для меня только означающее
За тобой ничего не стоит
Мой телефон пихает твоё имя в любое автозаполнение
Приходится таскать его заряжаться в тамбур
Когда я беру тебя за руку это как будто мне семь лет и я в деревне у бабушки много дней ждала того момента когда просигналит у ворот родительская машина и вот дождалась
(нет никогда я не был счастливее чем тогда)
Мне очень стыдно перед тобой
Я мгновенно теряю интерес к людям когда вижу что они не стремятся ко всему интересному
Читай: больному и нечистому
Читай: живому
Мне двадцать два года
Я красивее всех в своём вагоне
Красивее меня только ёлки пропан осторожно сжиженный газ магнит у дома фонари мосты голубые избушки в общем вся эта туфта за окном
Оооо петроградское такси
Везёт в хорошие гости где мне обещали клубнику
Зря что ли Мандельштам вечно метался между Москвой и Петроградом
До того как начал делать тюремные фотографии
Онтология не научила меня чувствовать в жизни какую-нибудь опору
Феноменология не научила меня выходить за границы собственного восприятия
Искусство научило меня тому что всё норм, не переживай, ты такая же как все
я выхожу из такси насвистывая:
я мать сыра земля
огромная тёмная
всеприемлющая
я жизнь даю и я же отбираю
я россия лета лорелея кикимора болотная
закрой ноутбук посмотри в окошко
увидишь повсюду мои следы
***
одно лето в аду, много лет в аду, не помню, в каком это было году. айда на Балтым, где ласковый дым, сидеть в шалаше, тонуть в Шарташе. забытый Урал красив, как подвал, квартира моя прелестна, а я? совсем ебобо, как юный Рембо, на сердце бобо берёт на слабо. из слов и бесед мой нежный десерт, не сладкий совсем, расплачусь и съем. сплошные стихи, ха-ха и хи-хи, в душе торжество, в мозгах – ничего. зайду в kfc, поймаю такси, поеду в Сысерть тянуть свой десерт – а вот она, смерть, недолгий каприз, ну вот она, жизнь, ах, вот она, жизнь.
***
все мужчины моей жизни меня любили немного или не любили совсем, а я-то как зато их любила, так любила так любила что ууууу умерла бы нахуй за каждого, мужиков за трёх так точно бы умерла, а как это, это надо тогда чтоб у меня было три жизни, а лучше четыре, чтоб хоть одна для себя
а что до женщин то тоже бывало,
с детства любила красивых женщин,
как начала с джулии робертс так и не смогла остановиться,
они хорошо одеваются можно им дарить цветы водить их в ресторан петь шутить ни о чём не беспокоиться ни детей ни гнёта патриархата только нежность лёгкость ревность
если взять мою кружку со сталиным
то вот столько я плакала из-за женщин
[это очень большая кружка]
если взять хрустальный сервиз на сорок восемь персон
три банки кока-колы
фонтан у большого театра
и все унитазы московского университета
то вот пожалуй столько
я плакала из-за мужчин
[в небесной канцелярии нет никакой канцелярии а у меня есть целая бухгалтерия]
мой милый дорогой любимый единственный я влюблена в тебя с самого начала ты лучше всех ты исключительный гений ох это прекрасное лицо ох этот нежный зад ох эта пламенеющая одарённость поговори со мной пожалуйста трахни меня пожалуйста возьми меня пожалуйста держи держи не отпускай держи всегда как олег янковский маргариту терехову в одном эпизоде фильма зеркало держи и я прорасту и останусь и не будет равных ни мне ни тебе ни на небеси ни на земли.........
[размахнулась и ударила по фэйсу]
а если меня спросят, кто лучше, женщины или мужчины,
мама или папа,
я, разумеется, отвечу:
какое там, я до сих пор не решила, леннон или маккартни
сколько жизней мне ещё понадобится
чтоб хоть одна для себя
***
Лизе Трофимовой
Я такая слабая
Такая зависимая
Не то что нормальные женщины
Самодостаточные и сильные
Я везде развешиваю свои сопли
Как гирлянды на деревьях московских бульваров
Такое вот моё благоустройство
Но если у каждой нормальной женщины
Самодостаточной и сильной
В сердцевинке обнаруживается свернувшийся клубочком трогательный котёночек
То у меня вместо сердцевинки
Обнаруживается металлургический завод «Электросталь»
Работающий по международным стандартам качества
***
Она ушла в темноту а я осталась стоять и смотреть
Дух отделяется от души, душа – от заботы
Звёзд как всегда не видно но на зрение
Не особо-то полагайся
Если говорить о ней
Она сказала «я люблю тебя физически и метафизически»
Она сказала «сдохни сука тебя не должно больше существовать»
Это все она говорила там кому-то
Я его тоже помню, он здесь был
Не то что фантом как у неё в былые –
Был, прикасался. Так выспренне-интеллектуально
Что я признаться и не расстроилась когда всё...
А она расстроилась очень сильно
Конечно, я не дала ей ничего с собой сделать
Я говорила ей: дурочка, ни одна из твоих горестей
Не стоит того, чтобы больше не надеть весеннего пальто
У нас с ней такое хорошее пальто, дорогое
Да и сама по себе весна неплохая как правило
А когда-нибудь мы уедем отсюда далеко-далеко в лес
И будем топить там печку дровами
Или наоборот
Улетим в Рио-де-Жанейро
И ничего там не будем топить
Она сказала «я так жить не могу»
И прибавила «но все равно буду»
Потом она вышла из театра в приятный московский переулок
Она всегда заходит только в тот вход на Курской, где золотыми буквами про Сталина, хотя он обычно не самый ближний
Ей нравятся национальные и сердечные катастрофы
Я смотрю ей вслед
Она неплохая девчонка
Но как же хорошо порой гулять
Без неё