Рефлект...куадусешщт #19
Дмитрий БАК. Утро etc.
Автор визуальной работы - Elvina Zeltsman.
Утро
Вот плита, на которой давно никто не готовил еду;
вот еда цвета хаки, не помнящая про плиту;
вот беда, завалявшаяся в паутинном углу;
вот победа с фанфарами, раздающимися приглу-
шенно, как будто из-под воды,
без которой возможно и туды и сюды,
если только не помнить про эту сторону и про ту,
где и в голову не придет завтракать на ходу,
торопливо роняя капли и крошки, и вот –
двери настежь: солнце провожает за поворот.
Май 2003
***
такая медленная страсть
такая явственная старость
стройнее белых пятипалых
тогдашних бед сия напасть
***
если б только меня как его
второпях запрокинувшись в голос
в переплетеньи и порознь
с небом и травой
***
читаю стихи твоей матери
не матери даже щупающей живот
предчувствие тебя уходит за поворот
где все ноты украдены
***
и эта прозрачная звонкая ясность
накатит паучьим дымком
когда в сотый раз роттердамский эразмус
тебе пригрозит кулаком
***
с горем в котомке на тонких ладонях
линии считывать вместе вольней
гравий просыплется в яблонях клонит
ветку прибыток красней и желтей
***
сравнивать себе дороже
там веснушчатый пожар
здесь под смуглой бледной кожей
разыграется дрожа
***
и зачем от удивленья
на носочки приподнять
ся как в первый день творенья
чтобы сына увидать
27 июня 2004
***
И.Кузнецовой
Вот и поборешь, и встанешь
после трехнедельного лета
и сядешь к столу,
и поймешь, что никто не узнает про эту
предутреннюю полумглу;
медленно вымолвишь: август –
в полшестого стемнело (или не рассвело?),
пока ноутбук урчит
и, загружаясь, пофыркивает –
сваришь кофе:
«платье задело весло» -
вспомнишь пример из грамматики,
где непонятен субъект, -
кто кого задел? платье – весло или весло – платье?
сразу не скажешь,
ну, чистый Брехт!..
Так-таки никому не проведать,
о чем я почти еще не пишу,
клавишей не касаясь,
пальцы удерживая на весу
и на плаву – себя, хотя уже рано
слишком, чтобы медлить и ждать,
пока не покажется странно
этот мутный рассвет проспать;
кролик домашний, уютный
с надписью Toshiba на боку, -
прошелести без утайки, чтò я думаю
в этом августе об этом августе,
на кисельном моем берегу;
кто на ком играет вползвука –
сразу не разберешь,
ветер перед близким дождем
расползается надвое,
как брюки-клеш.
18 августа 2003
С о н
Памяти Марины Каневской
Называется – вспомнить: лицом в темноту;
так написано всюду и от Иоанна,
день дудит во вторую и третью дуду;
лбом касаюсь угрюмых закраин дивана.
Это скрежет зубов или топот копыт,
вот гонцы предпоследние ближе и ближе;
не скрижали, но вздыбленных всадников лбы
взгромоздили ребром черепичные крыши.
Изнутри подступившей вплотную зимы,
в черных складнях беспамятного пробужденья
сам себя окликаю истошно на «мы»,
понапрасну выпрашивая самосожженья.
Там на всех парусах роковая тщета
в тощем зеркале кажет свои полукружья;
четвертованных сумерек злая черта
забирается выше бровей и отдушин,
воспаленные пазухи плавят свинец
и не скрыть за спиною последних конвульсий;
пятый ангел прилежно трубит; наконец
я кричу – это руки чужие на пульсе.
14 декабря 2002
C o d a
Он уходил, незрим и невесом…
И. Жданов
– Но вот какая штука: боли нет;
вольнó всерьез и вслух о ней, родимой,
болтать! – так мне сказал один поэт,
чумную жизнь проспав до середины
и заблудившись в сумрачных хвощах,
кружа в трех подорожниках лукавых,
пробормотал неслышное прощай;
зане окрест не шелохнулись травы,
не убыло ни капли, ни змеи –
вошел винтом в грибницу испарений
и был таков разнообразный гений,
растративший молекулы свои.
Он выпотрошил сети ощущений:
фасеты семицветных голограмм,
тактильные овалы дальних стран
и выгнутые вдоль тройные трели.
В сухом остатке не было ни зги:
шесть унций боли, превращенной в пепел,
следы перелицованных отметин,
поскрёбыши серебряной муки.
– Запомни: не судить-рядить, не петь,
не жечь мосты, не жечь сердца глаголом
(он отхлебнул из фляжки кока-колы),
а черный хлеб и медленная смерть.
И тут я понял, что теперь могу
сказать молчанья золото прямое;
и точка жирная сама собою
оборвала последнюю строку.
27 ноября 2002, Венеция – 1 января 2003, Москва