Рефлект...куадусешщт #24
Василий БОРОДИН. ПУСТАЯ НОЧЬ
Автор визуальной работы - Alex OCHERETIANSKII
Пионерские песни
1
вот слава и слеза
и мёртвые глаза
мы ехали вокруг
изменчивых рук и вдруг
вросли в свою любовь
как небо и часть – убог
листающий воротА
изогнутый ветер рта
и сломанный ветер – та
что и'знова нечиста
в олнующемся себе
ликует отряд совят
и кол проникает бег
и небо тебе не свят –
– ворочается ломОть
и камень суётся в рой
исторгнутых под самой
игрой – и горит игрой
2
и в ветре пепел-день ура
и в воздухе дыра
и черепное солнце дым
и важность до утра
с разрывом рек с уроном пар
качается в руде
и конный остров бьёт в удар
и мы теперь везде
мы гаснут ямки в фонарях
и слава льёт сурков
и небо мокнет на дверях
младенцем из оков
короткий волос пульс беды
венчание с бедой
и ярость ливней молодых
мой ливень молодой
ворочаясь горя и зря
играют земляки
и из-под ног летит заря
в уроны и гудки
там поезд спит спешит и бьёт
гашеткой о крыло
и кровь молитвенно гниёт
и это весело
– возня возниц вороний сын
летит на палаче
как луч бегущий от росы
врывается в ручей
и семя радости светло
и радость за лучом
летит из рока самого –
сияющим плечом
3
вытек ветер –
горька на память
вытер память –
легка не мимо
так любима что и любима
тянет садом –
ломает парус
вырос парус –
катает имя
так любима что и любима
– с трупом паузой Государя
все не смели листать обои
и огонь за огнём ударил –
мы копеечные обои
слева камень в анатомичке
сердце щупальце естество
слева улиц больной певички
- - - естество
– мы копеечные запомни
крались-вкрались и скрали-крали
и – огонь на огне сыграли
и огонь и огонь огонь
***
пароход горит пароход горит
это ветер брат это ветер брат
как из-под средневековья
вЫторчилась головня
головня с семью глазами
и без памяти огня
у огня её спросили
огнь ответил я не здесь
и носили и носили
как невидимую весть
я из-под средневековья
вытащу себе рога
и пойду заляпан кровью
и в железных сапогах
по лесам самих историй
в утро чёрное трубя
как звезда своих историй
и невидимей себя
***
вырвись вырвись дом подорван
лето плещется в органе
сам король варил изнанку
сам воротит испытанье
сам изнанка платит втрое
сам уход листает ухо
сам патрон сидит на троне
и воротит и воротит
ум за небо колкий остов
мы в петле и тонкий остров
сырость ужаса и плана
страх и пена по карманам
семя тверди пьётся тесно
семью смерть и дуло вровень
сам испуг припал к небесной
королеве и воротит
он на плен и капли крови
сумма разума на травле
шьёт изнанку пьёт изнанку
и во рту горит Ананке
-- плавны песни самолёта
гордость ум и страсть и плата
и карманные заплаты
и ворота и ворота
***
вот стихи про чёрный тлен
и стихи про чёрный плен
рядом девочка смеётся
значит мы уже мертвы
рядом девочка смеётся
не снимая головы
у поэта есть проклятье
видеть розу из лучей
и качать её в объятьях
как разлившийся ручей
и пока он спит и видит
кровь бежит из рук ручьём
и никто её не видит –
это неизвестно чьё
***
страшный король ворвется в угол
выйди кораблик стань и будь
режет и голый светом угол
вырви кораблик будь и пой
самое гордое страданье
видеть искусство сереть людьми
самое верное испытанье
видеть и стать и самим собой
роза исполненная и зломом
самое дело купить воров
соло на трупе и гастрономе
самая пыль собирать и кровь
утро карабкается под нами
суть и пороть и вертеть судьбе
самое радостное старанье
самое радостное тебе
***
танец горит и воля та
танец горит и пустота
вот эта музыка холод лба
мокрая улица и труба
чёрная плёнка и световой
горестный ливень и первый вой
вой это гинзберг живёт внизу
чешет подтяжки жуёт слезу
видимость гинзберг чужая власть
нежность отчаянья началась
вырви нам вырви чужие лбы
выйди из зеркала и судьбы
в ритме изменчивого труда
видимость тела его слюда
разность измены и простоты
чёрные мокнущие бинты
эти бинты начинают ныть
если сказать и очисти ны
***
и койки ворочаются во рву
и койки рожают себе друзей
и все собираются как живут
и вес начинается как музей
останков короткой волны и дня
и чёрным лучом непрошитый ствол
растёт из картавящего меня
и я в нём теку как не естество
а створки и пепельные глаза
и пение ветра внутри саней
и голые руки и кровь-слеза
и листья низложенных зеленей
вот песня и песня и мой костыль
на теле воронье гнездо в груди
воронка и горло и впереди
горячей молитвой укор остыл
***
движение по следу рва
и жжение в разобран бес
и свет лежит едва-едва
и свет лежит и нет небес
ворота скалятся таЯт
и вырвав некие края
передают себе-вторым
как отторжение игры
в огромном месяце и здесь
страница вызова струной
пересекает слово где
перерождается в иной
поток исполненных чудес
самонедвижущийся груз
и переходит землю бес
как переходит небо трус
вертись вертись мой пленный ров
переходи на стон угла
за той коробящей игрой
в отсутствие и силу зла
на ветре кормчем в узком сне
в переходящем в землю рве
в изнаке-дне в изнанке-мне
в апоплексической траве
***
крутится-вертится вёрткая верть
светится смеркнется светлая смерть
это слова я плыву по словам
светится светит моя голова
мокрые волосы жмурюсь и жду
ветер стоит как живот на виду
в ветре я жил и жалел его в нём
в ветре где ветер гляделся огнём
вот эта улица чёртова зга
ростит и родит и гладит врага
враг начинается словом пошли
шлём себя шлём себя мимо земли
мимо земли попадаешь туда
где открывает консервы руда
чёрные головы смотрят белком
и начинается жизнь ни о ком
я тебя милый не меньше люблю
просто плыву на ветру и скорблю
парус мой беден и берег мой пар
я пианист Александр Майкопар
***
пылью неба поклянёмся
словом твёрдым прикоснёмся
опрокинемся валет
станем волнами земле
при земном прикосновенье
упорядоченный вал
превращается в движенье
как в осаду голова
светом вывернутым ядом
прекословящая тень
просочившаяся рядом
пресекается в плите
устроители проклятий
жмут утерянную кровь
при слиянии изъятий
превращающую кров
в укороченные тени
самородной пустоты
и коробки сновидений
провисающие рты –
– мы умеем быть имея
неприсутствие своё
каменея каменея
заворачивая йод
***
1
– и с Солнцем мёртвым смесь игры
и чёрного труда
в слепом отверстии пары
и твердь и лебеда
сыреющий упор на свет
уход через игру
и самоварный первоцвет
и смерть и чёрный труд
в починку сдай свой первый свет
и в стенку бей звездой
и открывайся как Завет
и вырвавшись ездой
возьми воротами зеркал
зарю в ответном сне
и обрати свой свет искал
и это будет мне
2
в жару вертящихся в пару
мечтающих о рве
с изнанки видящих игру
и то что их не две
а ноль умеренный живой
и бес сторожевой
не проникающий в облёт
земли и бьющий лёд
мой правый ветер жнёт угар
и парус жмёт удар
тем жестом что в ходу в аду
не как отдельный дар
а как чернеющая плеть
мерцающая плоть
которой нечего жалеть
и нечего колоть
3
на путь исполненный подряд
и смерти и звезды
врачи надели звукоряд
и белые лады
возьми под рану говорю
и будет течь состав
не крови а звезды горю
как некий ледостав
– убрИ хотелось убери
изгнИ и изгони
с такими родами внутри
не пелось искони
а лопалось и жглось ничем
качалось над собой
в воздушном утреннем ключе
в осанне голубой
***
вот рядовые голизны и войн за маму
летят как первые сыны и бог Динамо
и спят на крохотном лету и необъятном
и превращаются в изогнутые пятна
в каком пятне ни загадай всё будет водка
и карандаш себе глотай и будь проводка
искрящий газ карманный бег уста устали
и непрерывный человек из жёлтой стали
скажи возьми ему возьмёт и выйдут боком
писатель Бог и первый вор В. В. Набоков
с верховным ветром на прицел неровно взятым
и перемешанном в отце сырцом предвзятым
мы возвращаемся к начал пустым началам
где свет от разума зачал свои причалы
в горячих бликах от лучей чистейшей рампы --
пустою мумией очей под отчей лампой
писатель молод в нём трофейные замашки
и заяц в небе кровяном среди бумажки
он помнит память о владетельном самуме
и полагается на ум на ум на ум и
в уме слагающихся смыслов вереницы
слоятся делаются злом пером синицы
петром выскакивавшим внутрь из петрова
и сатаной с его жезлом на полвторого
писатель мертвенные дни сумел исполнить
и трон его перед огни не спит а волны
как в пьесе Блока из смертей карабинера
и пьесе Блока в неопознанной манере
***
трамвай с оврагом на лице
и буковкой в конце
я этот выберу трамвай
и не переживай
он едет вместе с плотью лет
и видит солнечный скелет
в венце и славе и венце
и с буковкой в конце
я у трамвая съем дугу
и выйду в гости к сапогу
и ко второму и к друзьям
подобью умных обезьян
вот мирный год и тьма вокруг
и злые фонари внутри
и новый друг и фонари
венец и новый друг
Москва, 2007