Рефлект...куадусешщт #30
Джон КЕЙДЖ. 9 фрагментов из книги «Неопределенность»
Автор визуальной работы -
Фоторассказ «Темная история с желтым окном». Мобилография Андрея Левкина.
О свободе
#41
Творческие люди много рассуждают о свободе. Так, Мортон Фельдман, чтобы оживить выражение «свободен как птица», отправился в парк и некоторое время наблюдал за нашими пернатыми друзьями. По возвращении он сказал: «А знаете, они вовсе не свободны. Они вынуждены бороться за каждый кусочек пищи».
#51
Лет десять назад во время летнего курса в Блэк-Маунтинском колледже я устроил любительский фестиваль музыки Эрика Сати. В общей сложности двадцать пять концертов, в основном получасовых, а иногда и длиннее. К каждому я подготовил рассказ о произведениях, которые должны были прозвучать. Я обосновывал это тем, что большинство слушателей разделяли немецкую точку зрения, а музыка, которую я представлял, была французской. Сати не жаловал немецкую музыку. Например, он говорил Дебюсси: музыка без этой квашеной капусты внутри, вот что на самом деле нужно. Еще он утверждал, что Бетховен оказался широко известен благодаря способностям его секретаря к паблисити. Итак, после примерно десятка концертов и речей я выступил с пространным осуждением Бетховена. Через несколько дней в мою дверь постучала Пэтси Линч (теперь — Пэтси Дэвенпорт) и сказала: «Допустим, я понимаю, что ты тогда говорил о Бетховене, и, допустим, я согласна с тобой. Но у меня возник крайне серьезный вопрос: какие чувства ты испытываешь к Баху?»
#153
Возвращаясь с концерта Айвза, — дело было в Коннектикуте, — Минна Ледерман заметила, что, отделяя свой страховой бизнес от композиторской деятельности, точно день от ночи, Айвз целиком встал на сторону американского допущения, будто бы художнику нет места в обществе. (За год до этого мама впервые услышала в Санта-Монике мой квартет для перкуссионных и заявила: «Мне понравилось, а куда ты собираешься это приспособить?») Но ведь музыка есть (или была) шестая по величине индустрия в Америке, выше или ниже сталелитейной, точно не помню. Шенберг обыкновенно говорил, что кинокомпозиторы отлично разбираются в своем бизнесе. Однажды он предложил классу, пусть поднимут руку те, кто хочет стать профессиональным музыкантом. Ни один не поднял. (Когда дядя Уолтер женился на тете Мардж, а тетя пела контральто, он настаивал, чтобы та бросила свою карьеру.) Держу пари, что феноменальные деньги, которые сейчас платят за картины в Нью-Йорке, имеют к искусству меньше отношения, нежели к бизнесу. Моя соседка в Санта-Монике утверждала, что живопись, висевшая у нее в столовой, очень дорогая. Она назвала астрономическую сумму. Я спросил: «А откуда вы знаете?» Соседка ответила, что присмотрела небольшую картину с известной стоимостью, измерила ее, потом измерила те, что висели у нее в доме (а они были намного больше), перемножила, и вот столько и вышло.
О Ксении Андреевне Кашеваровой-Кейдж
#72
Когда мы с Ксенией отправились в Нью-Йорк из Чикаго и вышли на автостанции, у нас оставалось что-то около двадцати пяти центов. Мы предполагали остановиться на некоторое время у Пегги Гуггенхайм и Макса Эрнста. Эрнст встречался с нами в Чикаго и говорил: «Когда бы вы ни приехали в Нью-Йорк, приходите пожить у нас. У нас вместительный дом на Ист-Ривер». Я вошел в телефонную будку, вставил никель и набрал номер. Эрнст поднял трубку... и не узнал мой голос. В конце концов он спросил: «Хотите выпить?» — «Хочу», — сказал я. «Отлично, заходите завтра на коктейль». Я вернулся к Ксении и описал ей, что произошло. Ксения посоветовала: «Перезвони ему. Выиграть мы еще можем, а проиграть — уже нет». Так я и сделал. Макс воскликнул: «О, это ты! Мы ждем вас уже несколько недель. Ваша комната готова. Приезжайте сейчас же».
#73
Ксения рассказывала мне как-то, что когда она жила ребенком на Аляске, они с друзьями основали клуб, в котором было одно-единственное правило: не делать глупостей.
#177
Ксению устроили бы вечеринки без конца. Однажды в Сиэтле, когда компания уже расходилась, она пригласила всех, кто выглядел пободрее, переместиться к нам домой. Таким образом вышло, что в три часа ночи в нашей гостиной громко пел ирландский тенор. Как раз под нами жил Моррис Грейвз. Он вошел в гостиную без стука, одетый в старомодную ночную рубашку, в его руке была изящная птичья клетка без дна. Подойдя прямо к тенору, он насадил клетку ему на голову и, не произнеся ни слова, удалился. Эффект был — будто свечу потушили. Очень скоро мы с Ксенией остались одни.
О Соне Секуле
#32
Одним весенним утром я постучал в дверь к Соне Секуле. Мы жили напротив, через холл. Дверь была приоткрыта, и она быстро проговорила в щель: «Я знаю, ты очень занят, поэтому я не отниму у тебя больше минуты».
#100
Как-то раз, пройдя через холл к Соне Секуле, я заметил, что она рисует левой рукой. Я спросил: «Соня, разве ты не правша?» — «Конечно, но ведь я могу лишиться правой руки, потому-то я и тренирую левую». Я засмеялся и сказал: «А вдруг ты потеряешь обе?» Она была настолько увлечена живописью, что не потрудилась ответить. На другой день я снова зашел к Соне. Она сидела на полу и с великим прилежанием рисовала, зажимая кисточку двумя пальцами левой ноги.
#145
Соня Секула предложила: «Почему бы тебе не сходить со мной к Рейсам? Они устраивают вечеринку». Я ответил, что меня не приглашали. «Все равно поедем, они не будут против». Мы пришли, миссис Рейс чрезвычайно любезно поприветствовала нас и спросила, чего бы я хотел выпить. «Рому», — ответил я. «О, прошу прощения! В баре его нет, но я спущусь вниз и достану». Я просил ее не беспокоиться, но она настояла. Пока ее не было, я отправился к бару и обнаружил там ирландский «Бушмиллз», который так люблю. Я налил немного и принялся выпивать. Само собой, когда вернулась миссис Рейс, я уже почти все выпил. Некоторое время спустя я пил ром, когда миссис Рейс смотрела в мою сторону, и виски — когда она отворачивалась. Наконец Соня Секула сказала: «Пора уходить. Давай ты захватишь с собой бутылку ирландского, а я получу пальто и подожду тебя внизу». — «А давай лучше ты возьмешь бутылку, а я заберу твое пальто?» Она сказала: «Окей». Я спустился и взял пальто; Соня прибежала с виски, и мы вышли в снег. Я предложил ей пальто, она отказалась: «Не надо, вот же наша машина, просто брось пальто на заднее сиденье». Мы уже проехали несколько кварталов, когда Соня заметила: «А это не мое пальто». — «Почему ты так решила?» — «Запах». Мы свернули на Гранд-стрит, поднялись к нам и прикончили виски. Все это время мы обсуждали возможность продать пальто где-нибудь в другом городе. Соня сообщила, что знает одного скупщика в Сент-Луисе. Около полуночи я позвонил Рейсам. «Слава богу!» — воскликнул мистер Рейс. Мы договорились, что я с утра подвезу пальто к его конторе. Я добрался туда и разъяснил недоразумение. Прежде чем мы попрощались, мистер Рейс прошептал: «Никто и никогда не должен услышать об этом ни слова». Я пошел к лифту, а Рейс быстро сбежал вниз по ступенькам и догнал меня в холле: «Так как насчет пальто миссис Рейс?» — «Понятия не имею. Я его не брал».
John Cage. "Indeterminacy: New Aspect of Form in Instrumental and Electronic Music. Ninety Stories by John Cage, with Music", 1959.
Перевод Дмитрия Сумарокова.