Рефлект...куадусешщт #38
Галина Туз. «КОЛДУЙ, БАБА, КОЛДУЙ, ДЕД…»
Вот интересно, это только у меня так, или каждый из нас застрял именно
в том возрасте, в котором начал себя осознавать? Честь и хвала тому,
кто выбросил все эти глупости из головы и стал взрослым полностью,
безвозвратно. А мне вот суждено было навек увязнуть в сладости того
весеннего дня, когда солнце заливало зеленую траву, а рядом сидела
лохматая рыжая собака, на которую когда-то – в свои пятнадцать – я стану
похожей: у нее – свисающие кудрявые уши, у меня – пушистые хвостики.
«Собачье сердце устроено так – полюбило, значит, навек», – позже отец
подсадит меня на эти стихи о бесстрашном верном Джеке, который в
момент гибели не бросил хозяина и умер вместе с ним, хотя мог и спастись.
Говорят, верность – главное качество собаки, но я этого пока не знаю, не
знаю и того, что я – Собака. Это по году рождения, а по гороскопу Лев. Лев
и Собачка, есть такое литературное произведение для детей младшего
возраста – у Толстого, у нашего классика, но классика я еще не читала и
сведений о нем у меня никаких, как, впрочем, и о себе самой. Я чинно гуляю
с собакой Стелкой и со своей нянькой бабой Клавой, которая видела Ленина
(это я слыхала краем уха в разговорах взрослых), она очень любит меня,
наверное, потому, что в своей революционной деятельности не удосужилась
завести собственных детей и внуков.
Да, у меня есть нянька, однако детский садик все-таки появляется в моей
жизни довольно скоро. Я не испытываю к детям ни малейших эмоций –
то ли дело Стелка, вот только мальчик Вася (он толстый) вызывает у меня
странную неприязнь своей чуждостью моей стройной картине мира с
собаками, стихами, грубым веревочным ковром на полу нашей комнаты в
коммуналке, населенной интеллигентскими молодыми семьями и поэтому
такой дружной и веселой. Мне до умопомрачения хочется толкануть Васю
стулом, что я и делаю с наслаждением, тут же, правда, устыдившись своего
поступка, хотя никто до этого мне не говорил, что толкать другого человека
стулом нехорошо. Толстый Васька оборачивается – недоуменно и обиженно,
а я сметливо валю свой поступок на другого: «Это тебя Толька толкнул!». Вот
и верь после этого людям, в смысле женщинам, даже если им от роду три
года!
Странные дела – по субботам дневной сон отменяется только для старшей
группы, а мы, младшие, обязаны спать, сидя за столами и положив головы на
сложенные перед собой руки. Это невыносимо, но мне невдомек: я смотрю,
как первая весенняя пчела прямо перед самым моим носом интересуется
рубиновой каплей малинового желе, не стертой со стола после обеда. Желе
– это предел моих мечтаний, жаль, его дают так редко, в этом я с пчелой
солидарна.
А еще... Меня ставят в пару с сопливым Сазоновым! Ну вот почему так: я с
самого начала знала, что это случится – я новенькая, а у Сазонова не было
пары, с ним никто стоять не хотел. Значит, что? Он достался мне! Слава богу,
в Аквариуме – овраге, поросшем деревьями, куда нас водят гулять – наши
пары рассыпаются, и девчонки учат меня колдовать. Для этого надо сорвать
одуванчик, цветок выбросить, а стебель разделить на волоконца и несколько
раз облизнуть их, чтоб закудрявились. Стебель ужасно горький, но нужно
терпеть, ведь иначе не сбудется колдовство: «Колдуй, баба, колдуй, дед,
колдуй, серенький медведь…». Но я не знаю, чего мне для себя пожелать,
мне ничего не надо, я абсолютно счастлива, и даже горемыку Сазонова уже
выбросила из головы. У меня есть мама, папа, моя нянька и собака Стелка, а
еще есть бабушка с дедушкой на море и бабушка с дедушкой на Кавказе. Что
такое Кавказ, я тоже пока не знаю, ну и не заморачиваюсь по этому поводу.
...А потом... в детском саду меня забыли! То есть не то чтобы забыли, за
мной пришли, но наш дежурный, тот самый Вася, – и вовсе не для того,
чтобы мне отомстить, а просто по недоразумению, – еще с лестничной
площадки крикнул маме: «А Галю уже забрали!». И мама ушла. Но забрали
тогда другую Галю (в то время почему-то очень многим девочкам давали это
имя, в моем классе потом было целых четыре Гали!), дежурный Вася просто
перепутал, и мама решила, что дочку взял папа. А я осталась в детском саду.
Пока мама дошла домой, и выяснилось, что папа дочку совсем даже и не
брал, пока они добежали до садика, – он закрылся, и мама с папой стояли
возле запертых дверей и хлопали друг на друга глазами – в ужасе, я думаю. А
меня в это время вела домой воспитательница, и мы тоже стояли с ней возле
дверей нашей комнаты в коммуналке. «А Галины родители пошли за ней в
детский сад», – хором сказали наши молодые и красивые соседи. Вот тут я
заорала наконец в полный голос, – и родители тут же вернулись на место.
Это возвращение я наколдовала себе сама – вовремя вспомнив про стебель
одуванчика в своем кармане и свежевыученное заклинание про деда, бабу и
медведя. А дальше, как в молитве, там поминались мама, папа, моя нянька и
собака Стелка, а еще бабушка с дедушкой на море и бабушка с дедушкой на
Кавказе, и славный сеттер Джек, который не бросил своего хозяина в минуту
гибели, хотя сам мог спастись.