РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВКристина Кретова-Даждь
УЧИЛИЩЕ ЛЮБВИ
05-01-2020 : редактор - Женя Риц
***
Молчок!
В училище любви приёмный день.
Но абитура не идёт,
она вся там, где соки-травы, право и почёт.
И сто эпитетов ещё.
Наёмный день любви,
и по сусалам не течёт.
Бог всех неперечисленных вещей неведомый сонлив.
И год не в счёт, когда Иван не сеет,
и не жнёт.
День восьмой
Там где, там где никак не тает снег
Твой белый-белый снег летает
В Москве моей, в руке моей
Под грузом лет, под спудом бед
за пеной дней – вот где,
захлебываясь суетой, пьянея
вместе с ней
всей полостью и ртом в тебя
дышу,
дышу тобою, сердце кипячу
тесней хочу, ещё плотней ищу,
как бы прижать к себе
весь снег, весь белый-белый свет
Я буду белый снег.
Потом
настоящее прошлое
консервировано в банке будущего
в самолётном трюме летит
к неизвестному адресату, в песках
перекати-поле
от Арарата и обратно до Арарата
без вдовьего воя
и без невестина воркования
нет слов у воды, будущее всегда
где-то в толще ея,
так у человеческой смерти – нет
верха и дна, ни времени,
ни пространства
мы летим на крыле самолёта,
вопреки мощи физики
у воды, воздуха, и пространствия
Значит – память
течёт, лобызая землю
от потоповых вод
наводняя воздух послойно речью
разноязыкой, резкой и плавной
по вершку обнажаются пики
армянских гор
серебристо-сиреневы после бани
спираль крутит виток,
будущее доостывает в пепле
в соединении, из новой семечки
возрастает эпос и голос
голос горлом идёт, сваркой с воздухом
выдавая "мама"
и сердце по кругу толкает пламя
***
если
жук не имеет значения для вселенной
а вселенная для жука имеет
что
Пейзаж
памяти Никиты Медведева
пейзаж Тосканы в это время суток
нагнал блаженную тоску и руки замерли
немой скульптурный сгусток
утро
зовёт и золотеет небо ежечасно
и облепиховый оттенок зелени олив
и облако задумчивым матрасом
плывёт
на гор небесно-голубую грядку
деревьев безымянных обелиски сквозь
расставленых рукой невидимой в делах миропорядка
жарко
так светится она – картина рая
симфония двух ласточек, что никогда не умирают
по-над лоскутным ковриком благого сада
порхая
к дождю ?
к бессмертию ?
к дождю.
Карфаген
Любовь - это мой заколдованный дом
А. Б
заблудилась в тексте, как в комнатах долгого дома
здесь не одна анфилада: частокол в перспективе
твой глаз уводящий за зеркальных дремот окоём
я никогда не сплю,
ты никогда не спишь, мы не вдвоём
а всё равно слышно, как включаешь
и выключаешь свет
время отбоя жаждает черт:
зарубку ставлю в правом углу
чёрный лёд, чёрный чай: повезло? повезёт!
чайный гриб опьянит и спасёт
не расшторивать можно:
света в помине нет – дрожание лампочки Ильича
ищет стальная ладонь тепло и асфальт кладёт сгоряча
прямо туда, где без косаря
в рост поднимает себя трава
да будет,
выключи свет, сделай из ночи две или, пусть, три
луковичные слои не вышибают слёз
белый лоб: украшение без венка пустой головы,
одной и второй – головы
в коридоре зимы
я танцую торжественный вальс немоты
приходи
и ты когда будет свет
***
День мягок и невыносим
как фильм артхаусный,
длинноты ватные, иероглиф
герани в окне, бессюжетная маята
тленолетняя,
август без адреса,
без обратного
адреса.
Письма любовные,
Письма некому, некогда.
Нехотя.
Если бы.
Цирк-то уехал.
Ире Шостаковской
бойкотным школьником домой
идти, кармазовых не прочитав
и преступлений пубертатно
не верша и наказаний не приняв
ночей разбеленных, как винчика
бавлёного изведав.
Себя каким-то чудом не собрав
в обычной личности состав.
Пройти не повернув назад, весь лес
весь лес пройти, гриба так и не взяв,
всю жизнь пройдя
сквозь именительный впадеж,
как если в первый раз.
***
мы к Богу бежим как к папе
едва получив укол
в свою обжитую инертность,
сидящую внутри кита
личности
подуй, бежим-спотыкаемся,
нам на ранку, пожалуйста.
огненно больно где, дуй сейчас прямо
сейчас, папа, пожалуйста.
Господи, дуй уже !
Записка молчанию
Теряю силы внезапно. Засмотревшись в зеркальные камеры луж, там отраженные - небо и кровли, и люди дробятся, смешиваются друг с другом, проникают друг в друга, линии, пятна и снова линии.
Я устаю наблюдать их.
Теряю силы внезапно, услышав разговор случайных попутчиков, посторонний запах, там, где должен быть только дождь, асфальт и июль. Работаю регистратором на линии повседневности. Это конвейер, моя дорогая. Хотя не лишенный прелести.
Теряю силы внезапно, когда ищу глазами в метро человека, за которым Орфеем спускаешься в подземелье, а мимо все ходят другие, в которых рисую тебя, Эвридика, но они все другие и ждёт их кто-то другой.
Теряю силы внезапно, потому что нет времени остановиться и вдохнуть летящий навстречу ветер. В мегаполисе он созависим. Наверное, потому прогулки по кладбищам так покойны и радостны, в городе мертвых – очень свободный ветер.
Теряю силы внезапно, когда солнце показывается только во сне. Встает в профиль, вполоборота, предательски сразу оборачивается луной; одеяло затмения снижает её свечение. Пестрая ночь, спокойная ночь. Очередная без сна.
Пятница сюрреалистической недели
пять вечеров подряд
в аквариуме города искать снегиря:
все говорят, искать – это зря,
но что они могут знать!
на губах молоко – рекой
обычно навстречу – пустое ведро
при встрече этой извечной
с ними, чужими, легко!
бытья картонные мемы,
не увидит ли кто подмены,
в креслах в зрительном зале если Големы
Ляжем там, где укрывают стены
тушить пожары – моё ремесло
поднеси-ка поближе лицо,
я на нём нарисую число,
с которого не начинается счёт.
***
...и кажется что мы живём затем
чтоб имена придумывать для вещи
И. Парусникова
Человечек.
Человек. Отвлечённый от созидания.
Хомо Не Созидающий: человек чихающий.
Хомо страждущий, хомо страдающий
Одинок потрясающе!
Человек в проулке чихающий как есть
весь
одинок
И оттого ещё более в такой миг беззащитен.
Даже сконфужен.
Немного простужен, по-человечески тих.
Всяческому чихающему
прохожему “Будьте здоровы” – говорить не возмутительно,
но неприлично (читай: не положено)
Говорят, могут случиться и неприятности
Но мне всё ещё кажется,
мимо молча пройти
опаснее человеколюбия и мизантропии
вместе распятых.
Фотоснимки
Детки, которые давно состарились,
взрослые, тела чьи умерли
смотрят в меня безжалостно
прямо, вполоборота черными углями
с фотоснимков, готовых к вечности.
я гадаю их судьбы в маршрутах воробушков
хожу за спинами, там где фоны и задники -
города, городища, курорты, стоянки и стойбища,
курганы-погосты-кладбища, мазанки:
отпечатки реальностей.
Часто как изгоняемы мысли с картинками,
где стремглав нарастает дистанция
между нами и нашими фотоснимками,
явью и виртуальными подпространствами.
Люди – мои мимолетные праздники.
Пахнет летом
Под Боровском пахнет летом
Мятным, поспелым, исподним летом
Несоленым, не пресным, зелёным летом
Амбре такое перед впадением в детство
Не остановиться и выдохнуть: здравствуй
Упрямо-нераннее, пряное, лето пьяное: здравствуй
Лето на царство иди-садись и здравствуй
Что хочешь бери, разделяй и властвуй
Сумерки из рябины, елей голубых молодая влага
Капели хрустальной тепла дождевая влага
Солнца и лампы сочна золотейшая влага
Затекает в сердце, где уж порхает будущий август
Освоить и удержать: ловишь счастье губами
ненасытными, жалкими, но своими губами
Свет поступает внутрь и растворяется за губами
Внятно сказать и не пробуй своими словами
Новый год
Живы, пока работает теплостанция,
водка в стаканах, хлебы в печи.
Автозаводская, Теплостанская
под шубою новогодней ночи
Мы живые, пока живые.
Тавтология, нашу мать
От нелегкого счастья хмельные
примеряем к телу кровать
Закоулками разлетается в щепки,
дверь моя на семи замках
Сирота забирает у смерти монетки,
я - железо простого ключа
***
В той истерии крутила- коптила речка Крутец
в той истории в люльке баюкала Мста
По законам рулетки - shit happens, (в просторечии иррациональная хрень и маята)
так и прощупываются копчиком родственные берега.
и меж ними если не лёд, то всегда мокрота, ил, дерево, караси,
не против и я - пусть придёт большая вода
А с нею подлодками чёрными – северные киты
пляшут
городские мосты, срываясь с насиженных гнезд
у этой воды сумасшедшей – всё, что угодно, кроме беды.
Мы сядем в надёжную лодку, перестанем звать поименно дни
Просмолимся и просолимся до последней, предельной своей глубины,
чтобы войти акваторию, выплыть однажды в мир:
восхитительно наги, безбожны, одни.
***
Видел расцветшие карликовые вишни
в Тёплом на Варги
Твоими глазами как собственными
Слышал как каркали музыкально на папертях города
белые вОроны
И - несомненно - твоими ушами
Бился рядом с сердцем твоим
Вторым, настоящим как птица, невидимым
Где-то у горла
Целовал клейкие клёны юные
Под норд-остом апреля
Твоими губами босыми
Жадно впитывал свет и от света отсветы
Отсветов
Фибрами человечьими
И ни о чем не печалился
вдохновенный кипарисами новостроек
На востоке и западе
Когда руки бездеятельны
отдыхают руки твои
Спят лодочкой на причале коленей
Как бывает в единственный день
В день цветущий пасхального
Воскресенья
2018-2019
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney