РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлександр Воловик
ФИГУРЫ СНА
05-01-2020 : редактор - Женя Риц
ФЕРМАТА
Прикладные стишки, как винтовки с прицелом и мушкой.
Если цель не добьют — рукопашным прикладом крушат.
Прикладные — не чистые. И — не стихи. Потому что —
в них полощется быт и воняет помоев ушат.
Тут с ботинками споро рифмуются полуботинки,
губит розу мороз и кровава бедняжка любовь.
И душа стихотворца садится, как лифчик от стирки,
славословий и лайков освоив рекордный улов.
Не желая их славы, я жажду иного удела.
Сторонюсь от курков, от штыков и, простите, цевья.
Вечность в сторону смотрит, старушка — обычное дело.
Ну и что! Ведь не в ней, а в полёте весь кайф бытия!
На ходу, на бегу, пусть безумно, безудержно, бурно.
Цель — движение. Вне — направлений, колёс, скоростей,
через трафика гул, ни на цыпочки, ни на котурны
не вставать! Остановка летальней постельных смертей.
Финиш. Сам пред собою кичась совершенством формата,
звук и букву солью в монитора слепящем окне.
Суммой пауз бессрочных фигура молчанья — фермата —
увенчает надгробие нерукотворное мне.
ФИГУРЫ СНА
Приманивал специальным дыханием и сопеньем.
А он рисовал фигуры на скрытой изнанке век.
И тёмный недобрый город в стихах я воспеть успел ли,
теперь и не вспомнить, ибо погас его полусвет.
Неслышимые шарниры на сто степеней свободы
раскалывали движенье и определяли ход
медлительных незнакомцев невыясненной породы
(кто только им встроил в чипы иррациональный код!)
Удары венозной крови без промаха бьют в затылок.
Воспоминанья кратки и сладок осадок дрём.
ЧуднАя картина мира, где я ещё жив и пылок.
пропав прожелтила штору скупым ночным фонарём.
ПАССИОНАРНОСТЬ ПАССИВА
Сохнущих скрип дубов и разбой побегов
глушат невинно живое твоё лицо.
И не пытайся вырвать у них победу.
Пей не шампань, а терпения тёплый сок.
Делай, что́ должен: малую смальту звука
взвякни в зиянье мозаики — звонче чтоб —
меж междометий, глаголов и тусклых стуков:
стоп несказуемых — кротких предлогов об.
Орнаментально, почти что комбинаторно
проб перебор переборет парад бугров*,
не пререкаясь с придворным трезвоном горна
и не братаясь с когортой его врагов.
Спектром магическим в небезызвестной призме
синтаксис смело криви и коверкай слог,
каменнолико на празднике и на тризне
равно нейтральный, пассивный, что твой залог.
И, постигая пассионарность пассива,
пОступи пестуя шалый летящий шаг,
ты не истлеешь слепою строкой курсива,
а воспаришь — как светящийся яркий шар.
В СЕДЬМОМ ИЗМЕРЕНИИ
Метался: не шло. Из стекла ухмылялся двойник.
И шло, да не то. Не туда. Не сумел. Не проник.
И шло, но — само: не везло, не несло, не цвело.
И пахло. Но — вонью. В окне проплыло НЛО.
Соко́л пролетел. Прохудился и прежде худой
отстойник на кухне, набитый рябой ерундой.
Отчаянный чайник нечаянно фукнул в свисток,
и тут — началось! Выдвигаясь из пыльных кустов
оскаленной клавой, скрипел чёрно-белый рояль,
кряхтел септаккордом и шумно педали ронял.
И бурный, как Терек (он буен, я слышал!), был рад
разнузданный телек всучить нам нескромностей ряд
и их смаковать. Сладковатый вскипел фито-чай
и, не повернув головы маяковский кочан,
бубухнула гиря, брандмауэр грубо круша
(как в фильме Феллини), не строя взамен ни шиша.
Ну вот, наконец! Что-то дрыгнуло задней ногой
в седьмом измерении так, что немного другой
предстала компания знаков, на клетчатый лист
набросанных; и изменив выражение лиц,
друг другу уже двойники улыбнулись в стекло,
и мумрик[i] на Фобос нацелил своё НЛО.
О ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ
Я Лукрецием каркну, я Овидием визгну,
Предпочту я попкорну непокорную карму.
В лопухах у забора я сыскал бы харизму,
Но харизмы капризны и, бывает, коварны...
Я взовьюсь Ювеналом над порочной планетой,
я проникну, как в поры, в потаённые щели,
где, пока верещали самозванцы-валеты,
короли крыли дам, так что дамы пищали.
Я увижу дотоле невнятное глазу,
очарован природой, а в природе — вещами.
Что ли зря я в салоне «Вдохновение Плаза»
заправляюсь в столовке расстегаем и щами!
Ну, а вещи вещают — такова их природа.
вроде «Эха района» или «Радионяни».
Я подслушал их стуки — это фуги да оды —
но дудеть их не буду, дабы мне не пеняли.
СМЕЮНЧИК
смеюнчик верлимирней хлебника
кривротосклив оскаламбурен
прелюбогамной младоступности
куздрастлевая в смотрофон
харрасментарий гуинпленником
непринудист но в терем тюрем
перепалачен шлёпом пупочки
фрибольно взубом в солдафонд
* * *
Мы йодим, ядим, юдим.
не гнём не мнём не ймём.
Июнь нам не уютен,
томит, и мы не в нём.
Мы гномы: неуёмны,
невнятны, неумны,
то ямбами поём мы,
то гимном ноем мы.
Немы, немыты, мяты,
напуганы ментом,
и (в том не видя меты)
манимы в моветон.
Но мы не атаманы,
и внове нам тонуть,
и мутного тумана
нас добивает муть...
Но новые заданья
зовут за новизной,
заветной, но не данной,
негаданно иной.
НЕ ДО СЕМАНТИКИ
глаз черенок скважина щёлка точка
что положил на что почему не то что
правила побоку цели намёки повод
ало-зелёная рыжь криво-ко́со-хово
дрожь рубежа пережарен угаром мая
текст неясней тосто́в гаснет свет мигая
лета легла деталь солнышко откоптело
четырёхмерный след оставляет тело
равнобурлящее с бурным экстазом зомба
неснаряжённая жизнезарядом бомба
холостяково метелит пустое небо
не до семантики и пунктуаций не до
НЕ УМ, А ЗВУК
ТИШЕ РАЗУМ: МУЗА РЕШИТ
(палиндром)
Д.Е. Авалиани
Никто не знает, тугоух
и тайн моих не раскусив,
что, когда я ваяю стих,
не ум ведёт меня, а звук.
Из первоначального варианта
— Что же вы на свет не вышли,
строчки? — скучно в рукаве!
— Дело в том, что нету мыслей,
нету мыслей в голове.
И не надо, и не надо!
Мысли пошлы и скучны.
Звуки — вот одна отрада,
антиподы тишины.
Надо, чтобы среди ночи,
вечерком и поутру
звуки чавкали калоша-
ми округлыми во рту.
Чтоб свистком они свистали,
чтоб гремели, как кирпич,
кувыркающий по стали,
скажем, крыши, грома спич.
Чтобы гукали и пели,
лепетали и лились,
сладкогласные, как феи
по дороге в парадиз.
В ЧЕБУРЕЧНОЙ «ДРУЖБА»
Еврей писать обязан про евреев.
Детерминанты[ii] славь, алгебраист.
Любовник, поутру щетину брея,
лобзанья наноси на чистый лист.
Огнём, пожарный, опали страницы.
Рифмуй, поэт, витиствуй славы для.
По сини неба — если ты синица —
выписывай круги и кренделя.
Ведь едэм дас, как говорится, зайне[iii].
Искусство что! А жизнь-то бревис эст[iv].
Которой каждый сам себе дизайнер,
а также композитор и кузнец.
Чадят прилежно пироги для пира
духовного — на совесть, не за страх.
И мне сюжет стишка диктует пиво,
что в чебуречной «Дружба» в Сухарях[v].
И СКЛАДНО, И НЕСКУЧНО
Сиди, обыденность, в потёмках,
не тормози мою работу!
Я не люблю писать о ЧЁМ-ТО.
Меня не вдохновляет ЧТО-ТО.
А я люблю писать про нечто.
Про взгляд и нечто. Но такое,
чтобы звенело, как колечко
о подстаканник, золотое.
И чтобы тонкие глаголы
витали, цацкались и пели,
и звуков лёгкие уколы
ознобом отзывались в теле.
Летя стремглав, как света кванты,
чтоб в цель они ложились кучно...
— Так Вы творите как новатор?
— Ну, да: и складно, и нескучно.
* * *
Подхожу к ворота́м
абсолютного небытия.
Что же там, впереди? —
Впереди только небо и я.
В небесах никого,
да и нет этих самых небес.
Впереди пустота.
Мир, как призрак, поблёк и исчез.
Вот и думай теперь —
он казался ли? существовал?..
Да и думать — кому?
Я же тоже: мелькнул и пропал.
ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА ГЕРЦИКА
Нет, весь я не уймусь! — В. Г.
Я тоскую без Герцика...
Всюду постные лики.
Без Володи — без перца как
или как без аджики.
Он усердствовал яростно
по несбыточным целям,
от галёрки до ярусов,
максимален и целен.
Бил то хокку, то «блямсами»,
точно в бубен меж буден,
островзглядно-неглянцевый,
неуёмен и труден.
И всегда — а иначе как! —
чтить и помнить я буду
бородатого мальчика,
просветлённого Буддой.
СОЖРЁТ
Оле Кашкаровой
Крут, кривоват поворот переулочка,
там не растёт ни трава, ни стена.
Тебя сожрёт этот город, дурочка,
потому что город не он, а она.
Нынешний день не весельем помнится —
смерти чудовищным торжеством.
Тебя сожрёт эта память, скромница,
дуло за дуло, ствол за ствол.
Жизнь коротка и смешна, безделица,
того гляди, догорит свеча.
Тебя сожрёт этот мир, рукодельница,
кости обгложет твои, урча.
22 июня 2019
НЕАСТРАЛЬНОЕ
Полнея телом неастральным
и тщась — до неба и до дна,
я удручающе нормален,
хоть странностишка бы одна!
Страстишка хоть бы! Ни занозы
в несуществующей душе...
(Читатель жрёт уж рифму розы —
как помидорину в борще...)
Да нет, я не о том. Ломброзо,
певец петлистости ушей,
сказал однажды, правда, прозой,
что гений это псих, ваще.
Тут можно усмотреть угрозу,
но нам Ломброзо не указ.
А ну-ка примем старта позу[vi]
и — неастрально — в небо — раз!
[i] мумрики — самоназвание жителей Фобоса.
[ii] Детерминант (алг.) — скалярная величина, которая может быть вычислена и поставлена в однозначное соответствие любой квадратной матрице.
[iii] Jedem das seine (нем.) — Каждому своё.
[iv] Ars longa, vita brevis est (лат.) — Искусство вечно жизнь коротка.
[v] Т.е. в Москве на Сухаревке.
[vi] Вариант: спирта дозу.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney