РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВМаксим Оркис
ГОРЫ
11-01-2010 : редактор - Гали-Дана Зингер
***
В небоскрёбах-горах откровенных камней оголённых,
Семеня, уже-Рейн, как паук, избегает ручей,
Там застрял гор оскал – нож в дыму – на зазубренных склонах
Облаков сонный взор. Нет туманней его и нежней.
В твёрдых дальних морях, по дороге в этруски из греков
Облака так густы – тверди вод уж, конечно, плотней.
Что тут плоть, что тут кровь, чей всплыл образ, над гладью проехав,
Что земли берега – облака ли являются ей?
Горная прогулка
Всходил, ступая камнем гор,
Какой-то господин,
Был тусклым лунный коридор,
Тьма гуще красных вин,
Там справа высилась скала,
А слева был обрыв,
Луна дорогою вела,
Над поворотом взмыв.
Шагает этот господин –
Спуск, за угол, подъём –
А слева тьма плотнее глин,
Луна – как в горле ком,
Он держит путь, а путь его –
Стен арий тишина –
Его довольно существо,
Что бездна не видна.
Вдруг ветерок его обдул,
Похожий на испуг,
Отвлёк от дум какой-то гул,
Знакомый странный звук.
Подумал этот господин –
Неужто стук копыт?
Бояться не было причин,
Ему открылся вид –
Он обогнул сперва скалу,
Путь был, как цепкий крюк,
Ткань брюк трепал уже в тылу
Рой мелких тёплых вьюг –
Тут он увидел, что за звук,
Замедлив ритм ходьбы,
Застыв на миг во взмахе рук:
То были туч клубы,
Вздымалась пыль – клубы черны,
Но тьмы чуть-чуть светлей –
С небесной мрака стороны,
А звук – как треск костей,
Гремел дорогой ряд теней –
Из мрака и во тьму –
Летит ли сто камней, чертей
Навстречу, вниз, к нему? –
Так думал этот господин,
Он просто шёл домой,
Вдруг понял: он совсем один,
Ничтожный под горой.
На дне души рос страх: «Обвал,
Конец, должно быть, мне».
Он пыль яснее различал,
Она рвалась к луне,
Стремилась в пропасть, вниз, назад,
Легка, сухая грязь –
Какой навстречу падал град,
Извилисто катясь? –
Такой тревожный разговор
Он вёл с самим собой,
Очки протёр – вот тьмы простор,
Луна над головой.
И что ни миг – ещё аршин,
Вдруг – рвущимся вовне –
В клубах увидел господин
Кого-то на коне.
Всё это было как во сне,
Сквозь мутное стекло,
Но холод больше по спине
Не крался – отлегло,
Обычный всадник был вполне,
Лихой хоть, удалой,
Он просто ехал на коне,
А конь был вороной,
Седло высоко, ближе он –
Наездник – страха нет –
Вдвойне герой наш удивлён
Тем, как он был одет:
В доспехах чёрных он, хрустящ
И матов, чёрный шлем,
А сзади длинный чёрный плащ –
«Но кто он и зачем?» –
Тут господин увидел: «Я
Ошибся.» Дело в том,
Что не заметил он копья,
А всадник был с копьём.
Луна коптила, как фитиль,
И свет её был тускл,
Застлав, на ней осела пыль,
Что выбил конный спуск.
Был господина крут подъём,
А рыцарь плыл верхом,
Он повисал, гремя, как гром,
В отрезке временном –
Конь, время в воздухе деля
На части от частей,
Висел – так скорость корабля
Неявна средь морей –
Помедлив, ринулся, рванув,
Тут дрогнула земля,
Открылся будто вдруг продув –
Пыль дёрнулась, бурля –
Вот рыцарь, слышен конский пот –
К стене скорее тыл –
К нему – он ясно видел – тот
Забрало обратил,
Высок он, тёмен и тяжёл,
Несом большим конём,
Промчался мимо, но повёл
Чуть вбок своим копьём –
Герой, смертельно поражён,
Сползая по стене,
Издал последний слабый стон
С собой наедине,
А рыцарь с древком навесу
Пошёл топтать труху
Меж чёрной пропастью внизу
И бездной наверху,
Так, мрак сверля концом копья,
Он растворился в нём,
Пронзая пропастей моря
Багровым остриём.
***
Серые горы
Загородили
Выцветшие заборы
Серее
Вещества
Проборы
Извилин
Но дольше, длиннее
Повторы
Твёрже, чем голова
Каменные горы
Большие серые горы
Снизу коровы
Трава
Век тяжелее
Шторы
Выше белеют
Покровы
Краснеют
Мухоморы
Как светофоры
Один, два
Почва мертва
Отставить разроворы
Узкие неба узоры
Лба
Черта крива
Уж не сова
Или
Филин
Без легкопёрой
Опоры
Просто горы
А не просторы
Здесть не нужны слова
***
Если глянуть в палаты украдкой,
Вгрызться в небо зубчатками гор,
Вжиться в щёку подушечной складкой,
Взор ворвётся луной сквозь забор.
Нож, как глаз, в ненадолго усопшем
Подглядит – что внутри, что там под.
Под наркозом неместным всеобщим
Спим мы денно и нощно вразброд.
Пусть вращается сон внутривенно,
Скрыв – о чём грезим мы под ножом.
В обнажённой подкожной вселенной
Подсмотреть бы как спит метроном.
Будет резво орудовать скальпель.
Не вмешавшись, не вынести сор,
Ведь ни капли не брезгуют Альпы,
Раскроившие неба шатёр.
Graubündner Steinbock
Здесь снега, здесь суровый, ядрёный, пронзительный климат,
Здесь журчит узколобый, в булыжник закованный Рейн,
Он настырный и злой, ледяной – здесь не Цюрих, не Лиммат,
Да и с камня на камень ни разу не прыгал Эйнштейн.
Здесь рогатый и хищный козёл до сих пор выживает,
Здесь он тестикулярно звенит, праздный слух веселя,
Чистый воздух прозрачен и сер из-за гор даже в мае,
Здесь суровая, злая, как климат, растёт конопля.
Здесь на горных полянах травою смогу я разжиться,
Что пробилась из мёрзлой, как труп, каменистой земли,
Уважение выкажу низким поклоном землице,
Унесу я оттуда домой два куля конопли.
Я до дома дойду узкой горной, опасной тропою,
От греха я подальше с трубою шагну на балкон,
Подышу полной грудью я дымкой травы голубою,
Остальное тебе в угощенье припрячу, Семён.
И тогда серость скал через взор не порежет мне мозга,
Мозг заплещется, жидок, растоплен крутой коноплёй,
Невозможно порезать того, что не твёрдо, не жёстко,
Словно сердце Семёна, который, увы, не со мной.
Но мы встретимся вновь в этом климате горном, полярном,
Средь полян конопляных весною на склоне годов –
То есть лет – будем склонны послушать, как тестикулярно
Зазвенит наш гремучий козёл от копыт до рогов.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney