СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВСветлана Бодрунова
30-01-2005
[ПРОГУЛКА] УСЛОВНЫЕ НАЗВАНИЯ I
ПРОГУЛКА. Книга стихов. СПб, "Геликон+Амфора", 2005
УСЛОВНЫЕ НАЗВАНИЯ. Часть I
колыбельная наоборот
ррраз-два-три ррраз-два-три тянется канитель
то ли года то ли вновь города не те
то ли полна под завязку следами тел
пристань моя постель
ты не смотри и не плачь в уголке листа
мама какой я сонный устал устал
теплое слово дышит в твоих устах
сынку считай до ста
баюшки баюшки вряд ли во сне растут
не одолеть расставаний преград простуд
шарик упал с потолка на диван и сдут
разница амплитуд:
детские простыни скомканный грязный лист
ты мне стелила а я никакой стилист
на плащанице отметины сотен лиц
нечем перестелить
***(вновь я посетил)
...И вовсе это не деревня
Была, а городской поселок.
Назад лет двести — панский грошик,
В семидесятые — райцентр,
Но — ни асфальта, ни поземок,
А солнцепек и подорожник,
Над речкой старые деревья,
И я на вымытом крыльце
Сижу, дожевываю скибку...
За мамин зов из огорода,
За комариный зуд на коже,
За звук, с которым лебеда
Ломается, за спинку кильки —
Чего бы, господи, не отдал...
Чего б ни отдал, мир такой же,
Каким не выболел тогда:
Там шкодой называлась шалость,
Прабабушка хвалилась нэпом,
Цвела картошка у соседей,
Мне было шесть, почти что семь,
А лето шло и не кончалось,
На улице кричали дети,
И солнце улыбалось с неба,
Как настоящее совсем.
***(васильевский осень)
я выбросила в реку всё что было:
очки, помаду, паспорт и тетради.
стояли корабли на вечном рейде,
уроды получали по хлебалам,
машины носом тыкались друг в друга,
висела красота по-над рекою.
я мыслью по асфальту растекалась:
что значит в итальянском слово «droga»?
уж точно не дорога, я-то знаю.
на нёбе вкус кафе, шагов и зноя.
на морде сфинкса ветер, сон, молчанье.
на крыльях голубей одно печенье.
в моей руке лежит в кармане дырка,
а в рюкзаке — статья Олега Дарка.
я выбросила в реку всё, что помню.
не говори: разбрасываешь камни,
а говори: отбрасываешь крылья,
как будто кормишь голубей печалью,
и крошки разлетаются по небу
плевками с ангелического нёба.
***(дом кино)
плохое зрение — минус три,
и резкость — та же, что наяву.
с цветами носится мерил стрип,
хоронит птенчика кидман-вулф,
ты крутишь прядку мою в руке,
мурлычешь на ухо мне мотив,
и время катится вдалеке
от самых горьких ретроспектив,
и на цепочке сидят часы,
и сплошь целуется кинозал…
у героини кудрявый сын,
у сына правильные глаза —
он смотрит, смотрит на нас в окно,
откинув крылышки двух гардин:
продли — ты слышишь? — мое кино,
еще — о боже! — не уходи, —
но что за дело тебе до них,
до глаз, попавших в размытый кадр?
ведь вот же, вечность ведет дневник
моею прядью в твоих руках,
и в нем «утопленницы» и «спид» —
слова, не более чем слова.
но кресло сломанное скрипит,
очки мешают зацеловать,
кричит кларисса: не покидай! —
к чертям собачьим сгорает торт,
и, словно пленка, моя беда
опять поставлена на повтор,
и молча смотрит в свое окно
бессильный маленький серафим…
пойдем, пожалуйста, в дом кино
на онемевший от горя фильм.
нестройная плясовая
...а ты мне не рассказывай сказки, моя дорогая.
Напридумывала: вернется! вернется! — когда у него другая.
Дом на горе стоит, в доме горит свеча:
Шубидуп, танцуй твоя выдумка, пропадай мой сон, чачача.
Дом на горе стоит: забор, на цепи щенок,
Чтоб если какая сунется — бежала бы со всех ног,
Спасалась бы от позора: щенком напугали, глянь!
Такая вот похабень, моя дорогая, да погулянь,
А ты талдычишь мне чушь, краса моя, и плачешь по-городскому...
Да не пойду я на эту гору, хрен с ней, отдамся кому другому.
Щенка тебе жалко, дурочка? ну разве только щенка.
А мне бы если б попалась вдруг дружка моего щека
Под жаркую руку — вот бы уж погладила б, уж спросила б:
Да что же ты не боишься ни слова людского, ни божьей силы,
Щенка-то зачем на цепь, да я ж к тебе ни ногой,
Там лай стоит, эгегей гремит, такой гудит огогой...
Не плачь, городская. Слышь, как спросят, скажи — у нее другой.
из цикла «письма этой весны»
5
да, говорили, что ветер, что так бывает,
и до сих пор говорят (до сих пор живые),
так, мол, и так, открывается, свищет, воет,
веет колючим, заходится, синевеет,
так, мол, и так, хорошо, что оно такое,
именно это, которое так пугает,
не заикайся о прочем, ну что ты, что ты,
что теперь, если от этого нет защиты,
что ж ты терзаешься — трогаешь и теряешь,
так и проходишь насквозь, на ветру стареешь,
что же тебе ни дна, ни пустой покрышки,
что ж у тебя отнимается жизнь по крошке,
дыры в холсте намекают на бесконечность,
видимый мир обретает неоднозначность,
словно слова опадают, фрагменты паззла
вдруг облетают к ногам и лежат без пользы,
осень не осень, а в марте бессменный август,
мнется в дрожащей руке онемевший логос,
свет, шелуха, шелестящая штукатурка,
сказка меняет шкурку, линяет — жарко,
просится: холодно, сделай, чтоб всё как раньше, —
вот и ломаюсь, кидаюсь, леплю и крашу,
клею листочки-заплатки на слюнку, жвачку —
не осыпайся, реальность, укройся, вечность,
хватит, на горе такое меня не хватит,
нет, говорят, хорошо, это ветер, ветер,
это весна наступает, оно бывает,
это тебя забывают, тебе не верят,
выйдешь к апрелю невидимая, святая,
только бы горя хватило, хватило б ветра,
чистого света, забвения, испытанья.
6
заберу у тебя головную боль, и любовь, натертую, как мозоль, и усталый сон, и в суставах соль, позабытый внутри песок:
на глазок чудес — то ли в травах сок, то ли в пашне режется колосок, то ли выйдет прок, то ли бог-игрок нас положит на левый бок,
а на левом — не спится в такую рань, о не тронь, я только прошу: не тронь, я не помню роль, не играю роль, мне сейчас хорошо: апрель,
и не то чтоб ты меня всю согрел, но куда-то делась твоя мигрень, и песок из ран, шепоток из крон: забери меня, забери,
отопри мне дверь, я не вор, не зверь, что ж теперь, куда мне идти теперь, там возьмут топор, там земля под пар — не родящая, хоть убей,
и чудес обещано мне и бед, но грубей бока мои, всё грубей, так разбей мне лед и песок развей —
я же твой.
я еще живой.
***(он ей)
от ее волос пахнет медом и молоком
молоко и мед, а не детский рахат-лукум
молоко и мед, но не секс и потом легко
молоко и мед — и не кофе одним глотком
а она стоит и робеет, и плечик гол,
вручена рука мне и полунага нога,
и грешно, грешно, что не нужно мне ни-че-го
от волос ее, кроме меда и молока.
***(на юг)
у меня не будет женщины —
только дочь,
буду ей говорить: иди, гуляй по скользкой воде,
возись в песке,
он научит тебя всему,
откопай мне рАкушку — острый край, перламутр,
боль и радость, кровь и земная твоя юдоль,
ты живое мое, ты мой непреходящий день —
до корпускул света, до самых крохотных мук.
она будет расти, будет женщиной для других,
будет голову ярко закидывать, будет листать гюго,
совпадать со мной,
прижиматься ко мне спиной
на вокзальных сумках и в комнатке на сенной
да, мы едем на юг, дамы едут на юг, ого
не ругай меня, я люблю тебя до мурашек по всей ноге —
я не буду ругать
но и ты потерпи
не ной
у меня будет женщина —
наполовину я,
на другую — такая я, что и как же ей быть не ей
эта хрупкая грудь, эта раковина-ладонь —
научил ли тебя песок, донный шелест, размытый дом
самой женской привычке — царапаться о края,
языком выбирать солонейшую из кровей
научил ли тебя твой юг,
моя женщина, моя дочь,
возвращаться на север
в дождь
начитавшись фанайловой
два стиха про летящую девочку
1
Hi darling, up there it’s gonna be windy.
А внизу ничего не видно, девочка Венди,
Темнота застилает дома, над которыми ты скользишь,
Колокольчик врывается в ветреный твой пейзаж.
Раскрываются окна, ругаются люди, смеются дети
О любимом твоем, о бандите твоем, садисте,
Эгоисте, внизу ничего и вверху совсем пустота,
Говорила же мама, не ходи гулять без пальто,
Оставляя бессонницу ночевать за тебя в кровати.
Говорю тебе: хватит, ну-ка иди сюда, вот тебе, вот тебе,
Вот тебе целый мир, бесконечный слепой повтор,
Лучше которого, хуже которого, иначе которого
Нет и не будет.
2
Но как же пятка любимого, за которую я держусь,
И горжусь, и стыжусь, и ваще непадецки так завожусь?
Оттого и вожусь с ним, эгоистом, бандитом, богом,
Чтобы было откуда отсчитывать семь миль под топливным баком;
А моя бессонница портативна и так умна,
Что всегда вернется, как собачка, вернется, oh my weak Thinkerbell, ко мне —
Колокольчиком в голове, ступней, сливающейся с облаками,
Хронокомпасом, говорящим, что от дома так далеко мы…
Моя слабая, храбрая Thinkerbell, там вдали наступает день,
Я люблю тебя больше всех, золотая моя Динь-Динь:
Ты мой внутренний враг, ты посветишь — я онемею.
Даже Питер тебя не поймет так, так я тебя понимаю;
Я люблю тебя больше всех — это значит, никто вот так
Не возьмет тебя в руки в розовеющей высоте,
Не отпустит пятку любимого, улетающего впопыхах,
Не задушит тебя, немолчную, с первым утренним петухом,
Чтоб никто не сумел вернуть неуместное в жизни — к жизни,
Неподвластное смерти — смерти, ибо нет ничего ужасней,
Чем лепечущий в недрах голос, колокольный звон для одной
На небесном дне у порога дня — и любимый, какого нет,
Нет и не будет.
***(приземление)
Пасмурно, очень пасмурно, с земли не видать легко,
Что мой самолетик падает в свет и дым облаков,
Что вот я смотрюсь, как в зеркало, в белый иллюминатор
И думаю, трепещу: это ж надо, это же надо,
Боже, я так близко к тебе, случайно меня коснись,
Я могла бы посниться тебе еще, но боюсь, что вниз,
Вниз, мне пора, мне надо, мой вес говорит об этом,
Хочешь, я буду вестником, уродом твоим, аэдом,
Дело совсем не в теле, святом невесомом теле,
А просто терпенье кончилось считать и копить потери,
И я почему-то счастлива.
…………………………..
Ветрено. Плюс четыре.
b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h
Поддержать проект:
Юmoney | Тбанк