РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВДмитрий Ратников
Вещи и симулякры
24-01-2013 : редактор - Кирилл Пейсиков
Симуляция
сильные руки выдалбливают в полене
сначала локти, запястья, пясти, ступни, колени,
потом солнечное сплетение, ключицы, глазницы.
человек выходит из дерева, чтобы родиться.
его набивают ватой, поролоном,
заливают внутренности строительной пеной,
чтобы по твердости тело было сравнимо с железобетоном,
или вулканической пемзой.
его собирают без шуток:
умелые пальцы вышивают красные мышцы,
гончары вылепляют сердце, сталевары – желудок,
садовник выращивает в грецком орехе мысли.
потом все это вшивают в плоть, пока
не заливают вновь для крепости строительной пеной.
человек собирается быть первым,
он выходит из-под станка.
ну а дальше конвейер необратимый –
стройной шеренгой штампуются буратино,
они брутальны, бес-смысленны, непобедимы
со-творение
гончар мочит ладони холодной водой,
в ладонях мертвая глина становится чуть живой,
потом он правой ногой жмет на педаль, пока
не раскрутится диск, заскользит рука,
и бесформенный ком обретет черты горшка.
так мастер шлифует пальцами глиняные бока,
на узкое горло надавливает слегка,
деревянный диск нарезает правильные круги,
вытягивает глину из под руки,
чтобы внутрь формы вся пустота легла.
а потом… потом я совсем обернусь собой,
ибо мертвая глина стала почти живой,
даже страшно представить, что первородная речь
закаменеет, когда сосуд замуруют в печь
под девятьсот градусов, чтоб обжечь;
чтоб горшок затвердел, наполнился красотой,
и потом опять обратился в речь.
со-творение 2
как спальный район в москве, построен атолл;
колонии миниатюрных домов, - червяки-полипы, -
каждый день они сквозь себя пропускают литры
соленой воды, и растут на том
первобытном доисторическом остове,
что заложил их предок скелетом, врастая в ил;
город рос на костях, расширялся, дно поглотил,
и в конце-концов получился остров.
век из века трудолюбивые червяки-полипы
фильтруют порами все, что в лазурной толще,
врастают корнями к предкам, в фундамент плиты,
их скелеты сливаются тоже.
раз в пять лет океанский ветер приносит теченье
из центра земли, где не гаснет солнце;
и полипы цветут, как растенья, разбавив с солью
свое внутреннее предназначенье.
из клеток, что выносят волны безбрежных вод,
родятся медузы. унесет их к полоске красной.
будто прозрачные души - в небесный свод
из покинутых капсул.
+
так в слове «обман» выглядывает лицо
подделки, показывает язык;
ты ловишь себя на мысли: «еще не привык
называть предметы другим словцом,
представлять их наоборот,
не отталкиваться логики от».
ход событий сдвинут – кажется встретились
несоответствие мыслей и вранья изъян;
все приходится снова менять,
видя ее спускающуюся по лестнице
в хиппейском платье и оранжевых кедах;
голос дрожжжит: «покедова».
боги твердят вверху « все это напрасно,
только слепые копии ничего не боятся
ибо обмануты, им некуда деться,
они о подделки уже не сломают пальцы»;
ее шаги все тише скатываются по лестнице.
а ложь над тобой смеется
ну, и пускай смеется
вещь_1
как происходит полая вещь,
ее каркас, изнанка, торс,
как во чреве вещи возрос
замысел весь;
где эта вещь забрала объем,
из чего появился ее излом,
изгиб стены, плоскость дна,
форма, что ей дана;
так ли вообще она родится –
собирается по крупицам,
в себя обращается и вещится,
обрастая корой, чешуей, черепицей;
прорастают у вещи лица,
они скалятся и плюются,
но пустота сдувается, хлещет,
точно ее прокололи спицей;
так я собою стану и буду вещью,
если себя разобью, что блюдце
вещь_2
это седой создатель: с усердием мастерит
без единого инструмента и без станка,
придает скальной породе божественный вид –
вот тебе голова вот – рука и еще рука,
вот тебе ноги, теперь – живот,
уши, глазницы, рот;
вот изваянной формы выходит седой творец,
он дает имена предметам, учит их говорить,
а потом врастает в толщу земной коры,
и на этом его конец;
для чего я вобрал и форму твою, и вес,
если жить нельзя ни с тобой, ни без,
если речь - что в горле моем резьба,
и она всегда о тебе, про тебя;
земля смеется, выпячивая надрез
глиноземного живота
вещь_3
так из океанского сна моллюска
швыряет волною на берег щебень
ломает ракушка стенки спирали гребень
и слизняк обращается в известняк
каменеет форма его под небом –
так в вечеру молюсь я
чтоб самого себя отыскать
чтобы речь твердела под нёбом
вот тебе высшее существо – кровь моя и ребро
под солнцем вызревшее добро
забитое шлаком сердце
лежит моллюск и не может в себя наглядеться
и ракушка пятится наоборот
вещь_4
происхождение текста: его первородная связь
с вещами, - от коих остался ржаветь каркас, -
ее я вплетаю в мозг, под складками и корой,
что ткань из нитей – портной;
это хищная форма впивается, точно клещ,
подменяет собою все, что не может съесть;
человек выходит из плоти и видит – вещь,
точно кокон вплетенную в текст;
так вскроем вещь без скальпеля и трепана –
она подыхает, но воскресает рано,
переломаем ей остов, вывернем ей живот –
а она все равно живет.
вещь обдирает кожу и тонет во тьме зрачка,
ее вшивают под кончик необтесанного языка,
но потом высыхает, становится так легка,
точно раковина без слизняка,
только тогда она оставляет себя сама
и рождает словесного двойника.
+
Старая ферма красивее всех в сентябре:
ржавый комбайн, подобие бронтозавра,
свидетель эпохи, в которой «завтра»
не существует в календаре;
тонут в плюще стекла и арматура,
кирпичей суставы, позвонки из бетона -
кладбище зданий; это и есть победа
пространства над архитектурой;
в развалинах фермы, скрытых в плюще,
есть пустые формы, соединительные каркасы,
без оболочек, без чувства прекрасного -
это вообще вещи внутри вещей;
останься здесь и всматривайся в обломки,
всматривайся в то, что себя не помнит,
в этих руинах -- есть ощущение плоти --
голой плоти без маскировки…
+
паломничество жуков, мотыльков, цикад
на открытой веранде под куполом лампы –
скрестили прозрачные крылья, хрупкие лапы,
фасеточными глазами на цоколь глядят,
их хитиновые скелеты похожие на скафандры,
в которых замуровано нечто совсем иное,
неумело кружатся в черном космическом зное,
приземляются на веранду;
там вольфрам в лампе горит, вглядываются в него,
тихо гудят, что читают псалмы и дают обед;
бог живет за стеклом, потому что бог это свет
и нет другого более ничего.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney