СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВБорис Херсонский
2014 1/2
26-01-2015
***
Ты живешь в стране великанов. Тебя ведут
за ручку по тротуару и кормят с ложки.
Помнится песня о сереньком козлике - прыгал. и тут
напали серые волки, остались рожки да ножки.
В ванной висело несколько цинковых гулких корыт.
Выварка, кирпичи осклизлого бурого мыла.
Это был тяжелый, почти немыслимый быт .
Чайник еще не вскипел, а каша уже остыла.
Хвастались мы - у кого папа ранен, а у кого - убит.
Люди были герои фронта или герои тыла.
Мой папа был только ранен и немного хромал.
В углу стоял ненужный костыль и нужная палка.
Папа был огромен, поскольку я был еще мал.
Раз-два-три -сопли утри, вот и вся считалка.
Дедушка в желтой пижаме над газетой дремал.
Наша цель была - коммунизм, а квартира была - коммуналка
Однотипные статуи стояли на площадях.
В порту швартовались "Россия", "Адмирал Нахимов" и "Слава"
с утра, до работы родители стояли в очередях.
В карманах бренчали монетки из дешевого сплава.
Соседи в подвале голодали и пили шмурдяк.
Тротуар был вымощен плиткой. матерьял назывался "лава".
лаву везли из Италии еще при ужасном царе.
В Италии - древний Рим и ужасный вулкан у залива.
У царя был двор. И царь гулял во дворе.
И читал журналы "Русская жизнь" и "Нива".
Казаки грозили шашками детворе.
Царапались кошки и обжигала крапива.
Мороженое в стаканчике. Дымится искусственный лед.
В дверях почтальон с газетой и поздравительной телеграммой.
Искусственный спутник отправляется в первый полет.
Умри, пианино, со своей ненавистной гаммой!
Руку не выдирай! не забегай вперед!
Набегаешься один. Будешь скучать за мамой.
Ода высокоторжественная
в защиту философии и слонов
1
Сколько слоновьих бивней пошло на строительство башни,
в которой поэты с музами крутят шашни?
Вопрос для третьего класса - умножить, сложить,
снова сложить, а потом подвести итоги:
жалко слонов, но Олимпийские Боги
всегда беспощадны, им нелегко служить.
2
Птица принесена в жертву. Ее кишечник
своими изгибами нам расскажет о вечных
перипетиях судьбы, цвет печени возвестит
о полноте бытия, о здоровом духе в здоровом
теле погибшего воина, о закате багровом,
о Аполлоне соло на фоне хора Харит.
3
Говорят, что нужно быть удачливым вором,
чтобы тебя с почетом пригласили на форум
судить философа, ибо сводит с путей
мужей ученых, крепких, половозрелых,
матрон почтенных, дебильных, дебелых,
похотливых юнцов, а главное - несмысленных детей.
4
Им скажи - что первично, материя или сознанье,
переход количества в качество, преступления - в наказанье,
руды - в железо, железа - в прочную сталь,
Им - гармония сфер, а где эти гребаны сферы?
Им - гранит атеизма и сокровище веры,
италийская мебель и богемский хрусталь.
5
Им не жалко нас - найденышей и подранков.
В парке культуры башня из слоновьих останков -
много слонов убито, но, вместе с тем,
где еще насладиться поэту свободою невозможной,
за окном с решетками, под охраной надежной:
вход только по пропускам, а выхода нет совсем.
Романс
Искушенья, страданья, хризантемы в осеннем саду,
русский романс, сопрано, рояль и скрипка,
Заведу патефон, в непутевую юность впаду,
как падают в воду - плыви, золотая рыбка!
сверкай чешуей в воде, ничего, что темна вода,
что над ней застыли чужие плакучие ивы,
а дальше - столбы и тихо гудят провода,
скачут кони, и на ветру развеваются гривы.
Дальше сад и усадьба, калитка отворена,
девичий силуэт, скамейка, беседка, аллея,
и длится жизнь, невечерним прощанием озарена,
ничего не требуя, ни о чем не жалея.
***
Сначала тебя перестают замечать.
В ответ на твои вопросы предпочитают молчать.
Смотрят в сторону при случайной встрече.
Потом понимаешь - иных уж нет, а ближние - тоже далече.
Потом понимаешь - ты всех раздражаешь. Они
тобой тяготятся. Никто не выносит твоих привычек, повадок.
Потом в глазах мелькают однообразные дни.
Потом приходит смерть и все приводит в порядок.
***
Подземельные существа - приемщики стеклотары,
бывшие инженеры, завклубом или завгары,
невеселые гномы - бывшие великаны
из пустых бутылок наполняют стаканы,
сколько грубо сколоченных ящиков вдоль всего подземелья,
сколько медных монет, измельчавших от кризиса и безделья,
сколько тьмы, а лампочки две, третья перегорела,
спиралька болтается внутри стеклянного тела.
Не хочется петь о войне, хочется выть о герое,
который работал сутки - одни через трое,
среди деревянных ящиков разменявшем седьмой десяток,
достоинств нет - один сплошной недостаток,
один сплошной дефицит, видно мама мало ласкала,
или была чудовищем - мохната и шестипала,
или трамвай водила, или мужчин водила,
Господи Боже, где же она таких находила?
Хочется выть о героях, глаза свои проглядевших
в поисках полной жизни среди давно опустевших
бутылок, десять копеек, молочные чуть дороже...
Недавно смерть приходила. Обещала вернуться позже.
***
пейзажи у нас на зависть деревья на склонах
песчаные пляжи порочные девы в притонах
деньги текут ручьем хороши ручьи
злато лежит в кубышке черпай горстями
у нас хорошо с гостями и даже с властями
кто б ни пришел все наши а мы ничьи
мы совсем ничьи не ваши не их и сами
мы не свои под курортными небесами
на подстилках спинами к солнцу на лежаках
нет на наши головы ни панамок ни тюбетеек
зато пломбир в стаканчиках по пятнадцать копеек
прекрасная легкость бабочек земная тяжесть в жуках
есть на наши тела морская вода не слишком
чиста и прозрачна но это приезжим пышкам
безразлично поскольку им неизвестно как
зелена волна и как прозрачны медузы
и как непрочны курортных романов узы
как белы облака и темна вода в облаках
как плывут катера вдоль берега как у кассы
стоит цепочка людей а после сливаясь в массы
люди теряют лучшую главную часть души
и когда ты входишь в плацкартный вагон обратный
и в окно различаешь небо и свет закатный
слышен голос ну что отдохнул иди и впредь не греши
***
Кто-то, состарившись, берется за перо,
а кто-то рисует, как дошкольник- малыш,
кому - в печени цирроз, кому - бес в ребро,
кому - ломаные линии черепичных крыш,
кому-то - перемена участи и мест,
туризм или изгнание - опять же как кому,
кто среди чужих живет один, как перст,
кто - один среди своих, в собственном дому.
К кому-то раз в неделю приходит старый друг,
приносит бутылку и плавленный сырок,
говорит - послушай, что творится вокруг,
все - как в Ветхом Завете написал пророк!
То вулкан пробудился, то пронесся ураган,
то потоп-наводнение, то красный террор,
смертоносная ракета, или сабля и наган,
или славная тачанка летит во весь опор.
Или скачет татарва к русским городам,
или с Дона на Москву идут бунтари,
или дьявол крадется по нашим следам,
щелкает клыками, черт его побери!
А зайдешь в гастроном - все дороже, чем вчера,
переклеена нашлепка - вышел годности срок.
В общем, прожита жизнь и подведена черта,
пей вино, старина, кушай плавленный сырок.
***
Тетя Клава моет удобства в коммунальной квартире.
Веником поскребла. Поворочала шваброй в сортире,
где девять кругов на гвоздях - на пятнадцать задов.
Тяжела тетя Клава, приблизительно - семь пудов.
Вот она медленно движется, пятясь, к дубовому входу резному,
елозит тряпкой, гремит ведром, на радость старому дому,
на радость старому миру, который трещит по швам,
но что с ним случится - еще неизвестно вам.
Стоят вертикально ракеты в колодцах бетонных.
Мощность боеголовок измеряется в мегатоннах.
Можно блины испечь на холодной войне.
Можно слушать чужую речь на враждебной волне.
Мигает приемник глазком зеленым, какую-то станцию ловит,
что день грядущий нам, как в опере, приготовит,
паду ли стрелой пронзенный, али опять недолет-
перелет по своим артиллерия бьет?
Мы остались в прошедшем времени безвозвратно,
Мы добрались почти что до райских врат, но
споткнулись, сдулись, свернулись в трубочку, а затем
нас сожрал тараканище - коммунальный тотем.
Нас стирали ластиком со старых школьных тетрадей,
злого мальчика называли лапушкой, добрым дядей,
тетя Клава шла по длинному коридору со шваброю и ведром.
Выл соседский пес, грядущее чуя нутром.
Послание апостола
Братие - я научу вас трем
тайнам, и вот вам все три.
Первая в том, что не все мы умрем,
но изменимся изнутри.
Вторая: кто во грехе погиб,
во грехе восстанет на суд.
Ни власть, ни лукавой мысли изгиб,
ни деньги его не спасут.
Третья: смерть не имеет сил
и ад не имеет сил,
и тот, кто у Бога жизни просил
получит то, что просил.
Мы вознесемся навстречу Ему
на облаках, на ветрах.
Сияющим телом в Господнем дому
обернутся истленье и прах.
Всё, что учили мы испокон
веков, упразднилось теперь.
Не властны над нами ни грех, ни Закон,
открыта в бессмертие дверь.
***
Жизнь, известно, - копейка, но счет идет на рубли.
Летят по небу белые воздушные корабли.
Судьба - злодейка, но есть злодеи кроме судьбы.
Летят по небу воздушные цинковые гробы.
Чужая душка - полушка, десятичная дробь.
Лети, снаряд, скольких сможешь - стольких угробь.
Скажи, кукушка, как долго нам видеть дано
черное, беспросветное, глухонемое кино?
***
Хороши картинки - их продают на Привозе,
красно-бело-зелено-синие, рай для селянской хаты.
Колонна рядом с колонной. Роза цветет на розе.
Гроза революции рядом. Слышатся грома раскаты.
Но спускается вниз по ступеням красавица в платье до пола -
покормить лебедей, у синего озера стоя,
а теперь в усадьбе, наверное, средняя школа,
или клуб колхозный, или место пустое.
А на картинке - олень - ну куда же нам без оленьих
рогов, стройных ног и удлиненной морды.
А в зале, в камине - пляшет огонь на поленьях,
там играет музыка - в каждой комнате клавикорды.
Тут бы жить и жить в пространстве прямоугольном,
расписанном яркими красками, в тяжелой гипсовой раме.
Но изучают Маркса работяги в кружке подпольном,
И актерам розданы роли в исторической драме.
***
Солдат закован в броню. Поверх брони - камуфляж.
В военное время ему двойной начисляется стаж.
Как в гардеробе - зонты, висят автоматы на нем.
Дым идет из ноздрей, легкие дышат огнем.
Такому и денег дадут. Такому и водки нальют.
Каждую пятницу в полночь в честь такого - салют.
Смотрит на всех в упор. Видит любого насквозь.
Бабы ложатся пред ним на спину, коленки врозь.
Склоняется перед ним купец со своей мошной.
Вьется ужом политик с рожей паскудной, смешной.
Земля у него под ногами. Страна у него за спиной.
Флейта пищит для него, гремит барабан жестяной.
Он проживет и без нас. А нам без него - куда?
Кому и на кой сдались наши мирные города,
наши хрустальные люстры, наши низкие потолки,
наша гибель на расстоянии вытянутой руки....
""
В каком измерении ни крутись,
в какую веру ни обратись,
к какому владыке ни падай в ноги,
кому ни вылизывай сапоги,
какую денежку ни береги,
какие ни оббивай пороги,
с какой красавицей ни сиди
на дачной скамейке, но впереди
такие выси, такие дали,
такие туманности, что душа
в спортивной майке бежит спеша,
или на велике жмет педали,
поддавшись вперед, приподнявши зад,
сквозь адские кольца и райский сад,
через чистилища чан плавильный,
скорее, скорее, свистит в ушах,
скорее, скорее, - последний шаг,
последняя точка - Господь Всесильный.
Последняя точка, и нет второй,
чтоб провести прямую, и строй
пространства Евклида до основанья
разрушен, с трибун восторженный гул
приветствует тех, кто к смерти шагнул
и победил ее силой страданья.
***
Дорога уходит куда-то в даль.
В конце дороги видна медаль
с надписью "ветеран труда".
А вокруг возделанные поля,
падшая трудовая земля,
над ней облаков гряда.
Ветеран труда, записной инвалид,
удавился бы - только Бог не велит,
из облака пальцем грозя,
не велит, никому не являя лица,
говорит, что нужно терпеть до конца,
а ускорить конец - нельзя.
Мысль в черепной коробке пустой.
Хоть на одной ноге, но простой
до смены-замены - терпи.
ударит ладонью тебя по плечу,
и скажет - я здесь постоять хочу,
а ты - отступи, уступи.
***
Не стелился бы ты ковриком под ногами
тех, кто завтра станут твоими врагами.
Не гонял бы чаи, не точил бы лясы,
не играл бы тотусы, мизера и распасы.
Не травил бы еврейские шутки и анекдоты,
были бы страсти иные, и иные заботы.
И горечь во рту была бы немного слаще,
и сны о любви тебя б посещали чаще.
А так - говорит жена: этой ночью снова
ты дрожал, бормоча - не разобрать ни слова.
Сказка
Это схема разруба туши, а вот и сама туша.
Это - избушка на ножках имени Буша.
это очередь из автомата, а это с утра - за сметанкой.
Это банка. А вот идет человек под банкой.
Это муха. А вот идет человек под мухой.
Это мУка. А вот человек - наслаждается мукой.
Это горы. А это счастье там, за горами.
Это лес. А вот идут мужики с топорами.
Здравствуй, речка, знакомимся, я - плотина.
Корову пасет пастух, он в чем-то тоже - скотина.
Как вавилонский царь - щиплет с коровой травку.
Горючее кончилось. Завтра с утра - на заправку.
Это - город. А вот - романс городской, отпетый.
Это - сиротка, в печи дровяной обогретый.
Это - улей. Рабочие пчелки клубятся роем.
Это - небо. Небесное воинство ходит строем.
Это - сказка, читайте ее перед сном ребятам.
Ребята вырастут, каждый будет солдатом.
Каждый будет служить, дослужится до генерала.
Но сволочь-кузнец перековал мечи на орала.
В ожидании варваров
Зачем мы толпимся на форуме? Отчего смятенье в народе?
Варвары на пороге! Варвары на подходе!
Почему разленились сенаторы? Не принимают законов!
Варвары. варвары! Нет законов на эту ораву.
Против такой толпы не выставишь легионов.
Варвары на законы Рима найдут управу.
Зачем император с утра пораньше, надев корону,
сидит на престоле у врат городских в ожиданье?
Он ждет, когда варварский вождь приблизится к трону,
чтоб передать ему власть и все свое достоянье.
Зачем наши консулы нынче в тяжелых пурпурных тогах,
в аметистах браслеты и с изумрудами перстни?
Варвары, варвары замечены на дорогах,
мы слышим их громкие клики и надрывные песни.
Зачем преторам трости, украшенные богато,
жемчуга и каменья, зачем серебро и злато?
Варвары на подходе! Варварского солдата
не удивишь ничем, кроме каменьев и злата.
И наши ораторы, что же не поучают
свой народ - их речи звучны и слог - прекрасен?
Варвары! Варвары, заслышав речи скучают,
а соскучившись варвар становится небезопасен...
Откуда эта тревога? Откуда это смятенье?
Откуда серьезные лица без тени улыбки?
Почему наши улицы опустели в одно мгновенье?
Нет ли в этом порока или какой-то ошибки?
А все потому, что варвары к ночи не подоспели,
и те, кто от самой границы явился, нам возвестили,
что варвары перевелись, вывелись, или в постели
спят, не заботясь, чтоб мы их к себе впустили.
И как без нашествия варваров проживем на земле мы?
Что ни скажи, а варвары - казались решеньем проблемы.
* Да знаю я, знаю, что негоже переводить верлибр рифмованным стихом, пусть и ритмически расхлябанным. Но в конце концов, переводят же они русский регулярный стих верлибром? Почему бы не сделать ответный жест?
***
Есть еще один закон всемирного тяготения - мир тяготится
нашим присутствием, так хозяин, когда усталость
одолевает, тоскливо глядит на лица
гостей и думает - сколько им здесь осталось.
О чем толкуют они, что помышляют тайно,
что ждет их там, за порогом, в сумерках беспросветных,
вот книга судеб открыта. Если хочешь читай, но
не задавай вопросов пустых, безответных.
Они уйдут, доберутся до самых окраин,
а дальше теряется след, и стирается образ мира.
Ты устал, тяготишься, оставайся один, Хозяин,
спокойной ночи, опустела твоя квартира.
***
я помню зеленый хобот противогаза
окошечко круглое в маске отдельно для каждого глаза
коробка с фильтром газы зоман зарин
земля для солдата мягче пуховых перин
я помню как намотать на ногу портянку
я помню учебную сволочь всенощную пьянку
ракету что миру нацелена прямо в дых
я помню звон и литавры наших побед трудовых
я шел в офицерской форме по маршруту квартира казарма
форма казалась мне не лишенной шарма
тем более дети кричали издалека
вот идет бородатый похожий на беляка
я знал что все прогнило и развалилось
и если осталась надежда то только на Божью милость
на последнюю церковь в маленьком городке
на последнего попика с Богом накоротке
а в общем на жизнь открывались прекрасные виды
любовь созидалась на руинах старой обиды
стояла весна и небо было ясней
чем мысль о любви вернее что делать с ней
Идентичность
Этнограф скажет: еврей - лапсердак, брода и шляпа,
парик на выбритой голове примерной жены.
Антисемит добавит - загребущая лапа,
глаза завидущие, такие нам не нужны,
разведчик суммирует - работают без единого ляпа,
шпионы убиты и цели поражены.
Мировая общественность глядит на полоску суши
с выходом к двум морям, одно из которых мертво,
второе -пока - средиземно - оно омывает души
основателей цивилизации, не понимая того,
что голос культуры звучит все тише и глуше,
и все, что еще сохранилось - иллюзия статус-кво.
Террорист говорит - это скопленье движущихся мишеней,
попасть в середку - доблесть, пусть провалятся в ад.
Террористы пока не боятся ни голода, ни лишений
вплоть до лишения жизни, их дело идет на лад,
у них впереди - время великих свершений,
сияние рая и военный парад.
Мы тоже были мишенями, скорей не для пуль, а для шуток
арийских сверстников, поколению повезло,
наш путь, по общему мнению был недостаточно жуток ,
нас обошло стороной мировое зло,
в потоке насилия был небольшой промежуток
и мы вписались в него, но это нас не спасло.
***
последний в роду в осеннем саду
себе на беду к своему стыду
все кончено он один последний в роду
все кончено но европа сидит на спине быка
все кончено но газеты выходят пока
повторимся - газеты выходят и ветер их гонит по мостовой
вместе с опальной опавшей листвой
повторимся европа сидит на спине быка
пухлой ладошкой оглаживает бока
и бык ревет надсадно и все же плывет
и куда же нам плыть по поверхности мертвых вод
повторимся последний в роду на свою беду
в осеннем саду к своему стыду
знает все что под ногами давно ушло из-под ног
включая европу античность выспренний слог
французского классицизма эхо вестей фронтовых
газеты что ветер гонит по поверхности мостовых
он остался один последний в роду последний в семье
в осеннем саду сидящий на железной скамье
Десница Господня
Гадатель рассматривает ладонь десницы Господней.
Он исчисляет продолжительность вечности по линии жизни.
Он делает вывод о Мировом Разуме по линии головы и ума.
Он делает предположение о судьбе человечества
по линии любви.
Господь долготерпелив и многомилостив.
Господь не отнимает руки.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney