РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЗвательный падеж
Водимед Ашёла
14-02-2014 : редактор - Женя Риц
В этой публикации представлены ранние стихи автора. Основная его страница находится здесь - http://polutona.ru/?show=vodimed Интересно то, что в сегодняшних его иронически-горьких, урбанистических стихах изначально лежала интенция, берущая своё начало от Сергея Есенина и Владимира Высоцкого. Случившееся преображение картины мира кажется неожиданным, но на самом деле оно довольно закономерно, что и наблюдается при переходе от юношеских стихов к сегодняшним.
Евгения Риц.
ВЫСТРАДОК
(раннее из раненого)
Вдребезги
Вдребезги зазвенела
Мраморная Венера.
Под каблуками – крошево.
И ничего хорошего
Больше не будет в жизни.
Дни поползут, как слизни,
В слепо-тупую даль
Слизывать календарь.
Может ещё получится:
Встретится там попутчица…
Но без любви любиться…
Лучше уж оскопиться.
Тычешь и вытыкаешь из…
Мне не нужна такая жизнь.
Всю тебя, с волосами,
Я закопал, и закапал слезами.
Крест на живой поставил.
С мужем тебя поздравил.
И не хочу ничего уже,
Волк одиночка, воющий
В звёздную мглу надежд,
В ней провывая брешь.
Путь надо мною млечен –
Мраморной пылью мечен.
Мордою вверх
укажу.
Мёртвый от всех
ухожу.
Её глаза
Её глаза – две карих карамельки.
И волосы – как марафонский кросс.
Её любовь – автограф водомерки
На гладком покрывале его слёз.
Она, всего лишь, чуть заметный промельк,
Быть может, показавшийся ему.
Но для него он ярок и огромен.
До этого он видел только тьму.
***
Прикоснуться, прислониться, приголубиться,
Прилелеяться, прильнуться, приластиться…
Ну когда же, наконец, это сбудется?
Когда то, что так ищу я, обрящется?
Не умея соблазнять и охмуривать,
Примурлыкивать на ушко приятности,
Привлекать, приударять, приамуривать,-
Я тем более лишён вероятности,
Что когда-то, наконец, это сбудется,
Что искомое когда-то обрящется,
Что ко мне когда-то кто-то прикрутится,
Припаяется и крепко привяжется.
Только холодом суровой невинности
Я прикован, приморожен я заживо.
Чистоты такой застывшей не вынести.
Солнце красное, растопишь когда ж его –
Этот вечный лёд? Когда же он тронется?
И дождётся ли весны моя улица?
Неужели так никто ни притронется,
Ни пристроится ко мне, ни притулится?
Влюблённые глазами говорят
Когда тебя мне видеть удаётся
С тобой заговорить бываю рад
Но от волненья речь мне не даётся
Влюблённые глазами говорят
Мельком украдкой в краже уличённый
Как от огня отдёргиваю взгляд
От глаз твоих тобою увлечённый
Влюблённые глазами говорят
У них там мышка бегает норушка
Нарушит безопасность и назад
Но я попался щёлкнула ловушка
Влюблённые глазами говорят
То искоса то очи потупляя
То как бы невзначай и наугад
Сомненья то родя то истребляя
Влюблённые глазами говорят
И страшно мне что ты не догадалась
Ещё страшней что угадала взгляд
Пока что нерешительность осталась
Влюблённые глазами говорят
До той поры пока они словами
Признание изречь не захотят
Пока его не выскажут устами
Влюблённые глазами говорят
И будто плащ эксгибициониста
Распахивают веки и глядят
Настолько же бесстыдно и речисто
Влюблённые глазами говорят
Зачем пишу и так всё очевидно
Зачем стихи укладываю в ряд
По мне и без того всё это видно
Влюблённые глазами говорят
***
Провожая луну на ущерб,
Уходя вместе с ней на убыль,
Как в воде повторённый серп,
Так и я в твоём взгляде тонул бы;
Так и я окунуться хотел б
В опрокинутый звёздный купол.
Мне уже и дышать не втерпь:
Утопиться б скорей! Ну, не глупо ль?
Не кричал я отчаянно: «Help!»,
Обращая ладони в рупор,-
Втихаря, от прибрежных верб
Так по дну и ушёл бы на убыль,
Как обломок луны на ущерб,
Если б тут же не приголубил,
Не откупорил и не пригубил,
Не вчеканился в тебя, как в рубль –
Всероссийский, двуглавый герб.
***
Не царевич я из царства далёкого,
Не принцесса ты из средних веков.
Не выдразнивал я змея из логова
И тебя не вызволял из оков.
Ты меня не донимала проверками:
Не обманчиво ли счастье твоё?
Мы сомненьями любви не коверкали,
Недоверьем не сквернили её.
В нас протаивало время весеннее,
Словно строчки через зимний пробел.
Не рассчитывал я здесь на везение,
Над системой никакой не корпел.
Мы удачу не подачками выманим,-
Не годиться - наугад угождать.
Только шавка с отвисающем выменем
Метод тыка может в жизнь претворять.
Только бобики случайно случаются.
Но не просто так дотошной судьбой
Отпечатки наших пальцев сличаются
На хромированной ручке дверной.
Не пустое совпаденье, не случай, ведь,-
Что войдёшь – и в унисон попадёшь,
Что в прихожей можно танцы разучивать
По следам от наших мокрых подошв.
Неспроста заводят вальс гладиолусы,
В граммофонные бутоны трубя:
Я вальсирую, твои гладя волосы;
Ты вращаешься, мои теребя.
Много выгод извлекаю из танца я –
Осязательным путём сознаю:
Как донельзя сократилась дистанция,
Как без спроса мои руки снуют.
И желания без слов понимаются.
И торопятся копыта минут.
И часы по кругу, как пони, маются
В ожидании,- что их встременнут
Зачинаемые нами наследники.
Аллегория
Представь себе, что человек ужасно хочет есть.
Причём, не человечески он голоден, а зверски,-
И потому звериное чутьё у него есть:
Он за версту распознаёт колбасные обрезки.
Его рецепторы настолько тонки и чутки,
Что он готов определить: где, что и как готовят.
Анализируя лишь аромата лоскутки,
Он до рецепта весь процесс обратно восстановит.
Он слышит запахи, как «До-ре-ми-фа-соль-ля-си».
Он даже может видеть их в семи цветах спектральных,
Когда горят они в лучах (представь, вообрази),
Как будто это витражи соборов кафедральных.
Он сам уже, практически, - готический собор:
Костлявых рёбер череда – как стрельчатые своды,
И где-то в гулкой глубине – кастратов нежный хор –
Пищат кишки, урчит орган, растягивая ноты.
И в этой храмине, где мессу служит постный дух,
Где место свято пустотой, под ложечкой сосущей,
Где вместо веры обретаешь только верный нюх,-
Там мысли о еде навязчивы и вездесущи;
Там нет иного божества, там все моленья – ей –
Недосягаемой, мясной, высококалорийной.
(Представь себе, что человек не кушал сорок дней…
Весьма естественно,- еду объявит он богиней.)
Его воображенье тем безудержней грешит
Грехом чревоугодия, чем аскетичней чрево.
Вот так же и влюблённый – от желания дрожит,
Немеет, млеет, но неймёт, когда не хочет дева.
Неодолимою нуждой снедаем и томим,
Не получая своего, он точно так же склонен
Обожествлять и воскурять благоуханный дым
И приклоняться в самом унизительном поклоне.
«Мой идол обожаемый!» -
Зовёт он госпожу.
Внемли же, госпожа, ему.
Покорнейше прошу.
Только свистни!
Только свистни мне, как савраске,-
И на всех четырёх копытах
Я примчусь по твоей указке,
Позабыв о былых обидах.
Да покличь ты меня хоть Васькой,
Прибежал бы на лапках вскоре –
Мимолётной кошачьей лаской
О твою потереться голень.
Если крикнешь: «Эй, ты! Поди-ка!» -
Будто вовсе тебе никто я,-
И тогда буду счастлив дико
Обращенье стерпеть такое.
Или просто кивком (без крика)
Допусти до себя надменно,-
И с души упадёт верига.
Подскачу я к тебе мгновенно.
Позови, как свою прислугу.
Колокольчиком – как лакея.
Занеси для удара руку.
«Значит, любишь!» - скажу руке я.
Я к любому отзывчив звуку,
Твоего ожидая зова.
Намекни хоть дыханьем в трубку,
Если я недостоин слова.
Моя нежена
Моя нежена
Не со мною нежна –
Душа моя нежная ей не нужна.
Зрачкам её чёрных жемчужин
Я как отражение даже не нужен.
А мне так мучительно надо
Увидеть себя в зеркалах её взгляда
Над беглой улыбкой, подаренной мне,
Бегущей по алой волне
Губительных губ её, тем и губящих,
Что даже губить-то меня не хотящих.
А мне так мучительно нужно,
Что б им не хотелось не так равнодушно.
Тогда уж пускай этих губ уголки
Как можно презрительней дрогнут –
И больно ударят слова-кулаки.
Но я даже толком и не был отторгнут.
Какой-то ненужностью лишних вещей
Не нужен я ей –
Несупруге моей.
Я просто заброшен пылиться.
Она мне дороже всего и важней,
А я ей не смог, не сумел пригодиться.
Пигмалион и Галатея
Перочинным лучом позвоночник
Зачищает луна.
Зазмеилась спина-проводочек,
Хищно оголена.
Растопырила локти, как кобра –
Широко капюшон.
Как живые – лопатки и рёбра
Высек Пигмалион.
Но творенье, к ваятелю тылом
Развернувшись, стоит.
Восхитительно-нагло застыло,
На него не глядит.
Из когда-то бесформенной глыбы
Совершенством исшед,
Онемело, безмолвнее рыбы,-
Благодарности нет.
Создалось… и в заносчивой позе
Пред творцом замерло.
Ни мольбе, ни ужасной угрозе –
Ничему не вняло.
И разгневался бедный художник
На бездушный шедевр.
На ещё не потраченный трёшник
В погребке посидев…
И вернувшись, задумчив и хмелен,
Как копилку-свинью,
Расколол инструментом умелым
Галатею свою.
***
Пока ты – не ты, пока я – не я,
Пока всё вокруг – бутафория,-
Как смиренный пример покаяния,
Подавать тебе буду фору я.
Пока я – не я, пока ты – не ты,
Пока мы с подмостков не скинуты,
Я тебе уступаю возвышенно
Право быть на меня обиженной.
Не смотря ни на что и не глядя на
То, что ты не за мною замужем,-
Ты прилипла к моим глазам уже-
Ты моя ненаглядная гадина.
Не смотря и не глядя на то, что
Я по-прежнему не у дел,-
Где ещё ты такого найдёшь-то,-
Что бы он в результате любви овладел
Укрощением змей, поглощением шпаг,
Обращеньем с огнём факира
И не-обращеньем вниманья никак
На всякий твой Fuck, Ира.
Ты меня не проймёшь
Ничем.
Ты меня не поймёшь…
А зачем?
I am sorry
Может хватит притворяться нам, Ирэн,-
Делать вид, что между нами что-то происходит.
Я касаться до тебя не намерен
Ни на западе, мой друг, ни на восходе.
Не обманывайся ты моими песнями –
Этим плачем лживым, не просоленным,
Этими рыданиями пресными,-
Всё это спектакль. I am sorry, мэм.
Надоело мне ломать комедь:
Бегать, как Пьеро за Коломбиною.
Я с рожденья не терплю, заметь,
Воркотню влюблённых голубиную;
Но, однако, именно поэтому
Выдумал для нас я эти роли.
Вот такие сволочи – поэты мы.
В общем, дорогая, I am sorry.
Я – категорический мечтатель,
И мой принцип – мечт не воплощать.
Я привык как бисерометатель
Свиньям их невежество прощать.
Пусть себе живут, похлёбку лопая,
Хрюкая, наращивая сало.
Ты, хоть не настолько узколобая,
Но и ты мой бисер растоптала.
Что поделать? Видно не дано:
Нет глубин в твоём пугливом взоре,-
Только мелкоблюдечное дно.
Жалко, очень жалко – I am sorry.
Я луну на убыль провожал
Взглядом безучастным и холодным
И бесчувственную фразу: «Как мне, право, жаль!»
Повторял на языке международном.
***
Не мне ли Заратустра говорил:
«Беги, мой друг, в своё уединенье,
Где муза предстаёт, как приведенье,
Что б ты в священном ужасе творил.
Служенье ей не терпит суеты –
Стремительно от света удаляйся.
Как парус одинокий убеляйся,
Сияя серебром из пустоты.
Вокруг тебя не будет никого –
Почувствуй пульс вселенской сиротины.
Начав свой путь как Данте – с середины,
Пройди остаток полувековой.
И средь миров, в мерцании светил,
По всем планетам её имя клича,
Ты, наконец, отыщешь Беатриче,
Когда любить уже не будет сил».
Не мне ли Заратустра говорил?
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney