СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВСергей Тимофеев
РЕАЛИТЕТ
28-02-2018
История
Про парня, который с детства запомнил почему-то
Пару строчек из песни, не раз хрипловато и свойски спетой В. В. Высоцким,
А сочинённой другим бардом, реально хлебавшим лагерную баланду:
«Товарищ Сталин, вы большой учёный, в языкознаньи знаете вы толк,
А я простой советский заключённый, и мне товарищ — серый брянский волк».
И тут вдруг он смотрит по телеку какую-то передачу к юбилею актёра и певца,
И там на фоне звучит эта песня, и голос отчётливо выпевает про толк, а следом:
«А я огрызок яблока мочёный, по мне пройдётся весь гвардейский полк...»
Что за отсебятина — думает парень, что за жалкая пародия, да ещё в юбилей,
Но голос вроде аутентичный, может, какая-то особая версия, интересно...
И он тут же садится к компу и гуглит: «товарищ сталин вы большой учёный»
И ему выпадают десятки, сотни линков на текст, и он заходит на первый,
Ведущий на страничку клуба собирателей бардовской песни, и читает:
«А я огрызок яблока мочёный, по мне...» — бросается на следующий линк,
Полное собрание текстов лагерной тематики в виртуальном пространстве,
А там: «... Весь гвардейский полк», он звонит другу и говорит: «Слушай, такое дело,
Хрень какая-то, ты ведь помнишь, песенка есть, Высоцкий пел, и там "простой
Советский заключённый", а тут яблоки какие-то мочёные, ерунда же, Жень?!»
А Женя отвечает: «Постой, постой, это где гвардейцы по яблоку шагают?» И они
Ещё полчаса ожесточённо спорят, пока парень не обрывает звонок, послав при
Этом друга куда подальше. И только тут ему становится страшно. В следующие
Полчаса он звонит маме, дяде, ещё паре приятелей, просто чтобы подтвердить
Догадку. Да, так и есть. НИКТО не помнит строчек, которые помнит он. Парень
Плохо спит, на следующее утро не идёт на работу, едет на приём к невропатологу
В центральную поликлинику. У дверей ждут ещё человек пять. Он вертит в руках
Номерок — оставил пальто в гардеробе. Его очередь после девушки с чуть опухшими
Глазами. Как будто много плакала — замечает он. Вот она уже заходит, он пересаживается
На её место, прямо у двери. Слышно, что девушка что-то быстро говорит вполголоса,
Потом притихает, пауза, потом снова говорит. И вдруг он улавливает вежливый
Спокойный голос невропатолога: «Да, я тоже прекрасно помню эту песню "Миллион,
Миллион дней жить нам врозь". ...Так вы говорите — есть другая версия?» Парень встаёт,
Он весь прямо пунцовый, сердце ухает... что же это, что же... Он дожидается девушку,
Не заходит к врачу, она медленно задумчиво идёт по коридору. Он ступает следом,
Не представляя, как начать разговор. То приближается, то удаляется. Вот она уже
В гардеробе — забирает своё пальто, он берёт своё. Она его не замечает, застёгивает
Пуговицы, выходит. Он идёт за ней, она садится в трамвай, он следом, она едет, смотрит
В окно. Он в паре шагов, поглядывает на неё, потом тоже в окно. Её остановка, он — за
Ней. Понимает, что не решится подойти, чтобы она не восприняла это всё как издёвку,
Как мрачную шутку, как розыгрыш. Просто хочет знать, где она живёт. Она подходит
К подъезду многоэтажки. Нажимает код, тут он понимает, что сейчас её потеряет.
Решается, бросается вперёд, но дверь уже захлопнулась. Он кричит: «Девушка!
Подождите, девушка!» Но дверь не открывается. Он отскакивает, пытаясь заметить
Какое-то движение наверху в маленьких окнах подъезда. Ничего. Муть. Не разобрать.
Он топчется у входа, пока какой-то тинейджер в куртке с меховым капюшоном не
Приблизится к двери. «Чёрт! И телефон, и код забыл...» — объясняет он, проскальзывая
За недоверчивым тинейджером. Тот идёт к лифту, а парень взбегает по лестнице пешком
До третьего, потом останавливается. Не знает, что делать. Спускается вниз. А потом
Самым острым ключом из домашней связки выцарапывает на штукатурке прямо над
Дверью из подъезда, так чтобы точно заметила — «Миллион, миллион алых роз!» и
Свой номер телефона. И выходит, счастливый, уверенный, что всё ещё как-то сложится,
Что он не огрызок яблока мочёный, по которому неизвестно почему, неизвестно с какой
Целью прошёлся весь гвардейский мрачно шагающий полк, сапоги за сапогами,
Сапоги за сапогами, сапоги за сапогами.
Человек с кубиком
Я встретил его на барахолке в Чиекуркалнсе —
рижской окраине двух-трёхэтажной застройки.
Есть там базарчик, где, помимо солёной капусты,
яблок и некачественной обуви, люди продают всякую
дребедень — старые велосипеды, косметички, фонарики.
Я заходил туда иногда в поисках какой-нибудь приятной
мелочи — статуэтки верблюда, привезённой чартерными
туристами из Египта, монетки с туманным прошлым,
книжки или чего-то такого. И частенько видел там мужчину
лет пятидесяти, который в любую погоду вышагивал без
шапки в сером пальто, мерно и целенаправленно обходя
торговые ряды. Он иногда здоровался с продавцами,
перекидывался с ними парой слов и шёл дальше. Как
я слышал, когда был рядом, продавцы говорили ему:
«Нет... сегодня пусто... не появлялось... может, на следующей
неделе...» Но как-то раз я увидел, что мужик, выложивший
часть товара на деревянный прилавок у маленькой хибарки,
нырнул внутрь неё и возвратился оттуда довольный, протягивая
клиенту в сером пальто небольшой разноцветный предмет — кубик
Рубика, в довольно хорошем состоянии. Тот взял его в руки,
несколько раз похрустел его боками, перемещая квадратики,
а потом достал потрёпанное портмоне и вынул оттуда деньги.
«Простите, — сказал я мужчине, когда он отошёл от прилавка. —
Вы коллекционируете это?» Он посмотрел на меня недоверчиво,
а потом пожал плечами и произнёс: «Нет, я это сжигаю». И ушёл.
Я повторил задумчиво: «Сжигает...» «Так он говорит, — подтвердил
продавец. — У него есть теория, что все эти кубики — это такая
подброшенная неизвестно кем ловушка. Помните, в середине
80-х здесь, да и не только в нашем городе, была волна исчезновений
подростков, школьников и так далее. Он говорит, что это всё
абсолютно совпало с волной моды на кубик Рубика. Что это был
такой вброс. Что таким образом отслеживались наиболее талантливые
ребята. Стоило сложить такой кубик за рекордно короткое время,
и в течение недели, максимум двух ты вдруг пропадал. Как? — никто
не знает. Куда? — никто не знает... Взрослые особенно этим не увлекались,
а вот для детворы постарше — это ж была вещь! Он и сам беспрерывно
складывает этот кубик дома, так говорят. Но дети — они ведь думают
по-другому... У них всё выходит само собой, вдруг раз и готово». Я тут
же представил, что, видимо, не зря он заинтересовался исчезновениями.
Что тут какая-то личная история... Что, возможно, он надеется
кого-то отыскать. После этого разговора я встречал его пару раз,
а потом переехал. Не знаю, сколько ещё кубиков он скупил, от скольких
избавил человечество. Но думаю, что когда-нибудь всё же случится так,
что его комнату взломают после недельной тишины, и полицейский
вместе с соседями обнаружат пустоту, аккуратно сложенные на стуле
вещи, а посередине комнаты будет лежать кубик, у которого каждая грань
будет состоять из квадратиков одного цвета. Всё-таки ему удастся
попасть туда, где отвечают на вопросы, где сама реальность — ответ.
Где всё идеально складывается, ложится одно в одно и замирает.
Точка зрения Игнатявичуса
«Можно смотреть внезапно
и можно увидеть проскользнувшее
крыло иного мгновения из другой
комнаты в другом 2014-м», – так говорил
Викторас Игнатявичус, менеджер по продажам,
не один год работающий на крупного
производителя чаёв и экологических
сухих завтраков. Он разговаривал с кем-то
по телефону на пороге небольшого бара
на окраине Каунаса. Произносил слова
уверенно, с азартом. Видимо, доказывал
что-то собеседнику. В какой-то момент
на несколько минут замолчал, слушал. Потом
заговорил как бы уже с сомнением: «Возвращаясь,
никогда не находишь всего в том же порядке,
как оставил… Помните, как тогда, в июне…»
После этого он замолчал совсем, но не прерывал
звонка ещё минуты полторы. Потом отключился,
сунул телефон в карман пальто, постоял
ещё немного, разглядывая редких прохожих.
Была осень и вчерашние лужи отражали,
золотистые морщины света от фонарей,
которым было всё равно, кому освещать
дорогу. Викторас стал зябнуть и зашёл в бар.
За стеклом можно было видеть, как он
открывает рот, делая заказ бармену.
Тот профессионально улыбался
и постоянно кивал.
Случай с куклами
Я вижу 25 тысяч дефектных китайских кукол,
Сыплющихся, как динамичный горох, с нескольких
Поездов, перехваченных ими на границе. Они
Занимают кафе, рынки и супермаркеты. А потом
Выставляют на улицах полевые кухни и начинают
Выдавать варево из пластиковых пакетов и генно-
Модифицированной сои. Наши войска в замешательстве,
Куклам невозможно нанести урон: разрубленный на части
Отдельный противник сразу становится несколькими
Целыми куклами, обрастая необходимой пластмассовой плотью
За секунды. Простреленные, они только отлетают на пару метров
И поднимаются снова. В них не обнаружено никаких органов
Жизнедеятельности. НАТОвские войска быстрого реагирования,
Прибывшие достаточно скоро, по приказу своего командования
Лишь занимают позиции по границам страны, изолируя её,
Как своеобразную заражённую зону. Захваченную их спецназом
Пару кукол срочно перебрасывают самолётом в секретную лабораторию
Под Мюнхеном, где после множества срочных экспериментов
Выясняется: куклы безразличны к радиации, их выводит из строя
Только жара в районе +150-200 градусов Цельсия. Понятно, что такая
Огненная атмосфера заодно выжжет и всё живое вокруг. Тем временем
В захваченной стране куклы вводят жестокий режим — по всем каналам
Транслируются только кукольные чёрно-белые мультфильмы 60-х,
То же самое в кинотеатрах, театрах, клубах и другого рода
Общественных местах. Они идут без звука в сопровождении
Стилизованных иероглифов в зеркальном отображении. Закрыты
Все кузницы и котельни, общественные бани и другие места с
Высокой температурой. Начинается голод, цены на продукты,
Доставляемые из-под полы, фантастичны, ноябрьские холода
И проливные дожди делают жизнь невыносимой. Но все дороги
Перекрыты жестокими низкорослыми патрулями. Они безразличны
К холодам, и в их маленьких чёрных глазах-пуговках читается только
Одно — равнодушное презрение. Нация на грани гибели, национальный
Комитет спасения, прячущийся в болотах севера, выпускает приказы,
Призывы и воззвания к странам-союзницам по НАТО и к мировому
Сообществу. Но ситуация полностью непрогнозируема, и мировые
Лидеры занимают выжидательную позицию. Кукольные фильмы
И иероглифы, кукольные фильмы и иероглифы. И патрули на всех
Мало-мальски проходимых дорогах. Что сделаешь в такой ситуации
Ты, поклонник Уолта Диснея и невоспитанного волка в штанах в цветную
Полоску, как докажешь, что ты — мужчина и защитник? Мозг работает
Лихорадочно, но пока ни одной подходящей идеи. Ты рисуешь синих
Зайцев и жёлтых лисичек, зелёные ёлки, фиолетовые облака на штукатурке
И бетоне спальных районов. Разбрасываешь размноженные на цветном
Принтере изображения Розовой пантеры. Но однажды ты видишь
Выходящую из дверей многоэтажки вереницу людей с печками-буржуйками,
Поставленными на обычные садовые тачки. Именно туда безжалостно
Запихивают кукол. Весть о новом оружии разлетается мгновенно, сметены
Все оставшиеся магазины домотехники и каминов. Партии печек сбрасываются
С самолётов и вертолётов ВВС НАТО. Выстроившиеся длинными рядами люди
Прочёсывают свои районы и двигаются дальше — до победного конца. Через каждые
Пару человек — тачка с передвижной печкой. Лица у всех покрыты пластмассовой
Копотью и счастливы. К Рождеству в стране, в принципе, всё кончено, войска НАТО
И остатки национальной армии входят в страну и интернируют последнюю пару
Сотен обезумевших дефектных кукол. Правительство КНР заверяет весь мир, что
Не имеет отношения к печальному инциденту. Тем не менее, импорт пластмассовых
Изделий резко ограничен. Снова входят в моду тряпичные и шерстяные куклы.
Люди празднуют Рождество. «Чему научила вас эта история?» — спрашивают их
Корреспонденты Би-Би-Си и Аль-Джазира. «Она научила нас делиться теплом
И поддерживать огонь», — отвечают они. Все местные расовые и национальные
Конфликты забыты, начинается расцвет ремёсел и экологического мышления.
Однако поезда в стране теперь оборудованы системой управляемого
Самовозгорания и поэтому, не пользуясь популярностью, мчат по путям
Пустые, с тускло подсвеченными окнами.
Старый мир
Я видел рождение старого мира,
Обветшавшие дома возводились
Целыми улицами, с ржавыми водосточными
Трубами, обрывающимися за пару метров
До земли, выкорчеванными рамами в подъездах
И прочими доминантами упадка. Прокуренные «опели»
И «фольксвагены» с вмятинами на капотах и
Потеками ржавчины ввозились в страну караван за
Караваном. И стариков понаехало со всего
Света, отовсюду свозили сюда ненужных там
Стариков, радостно покашливающих в нитяные
Перчатки на здешних трамвайных остановках.
И вот заледенела жизнь. Затормозилось все, медленней
Стала сочиться вода из кранов, медленней полицейские
Нагоняли воров, а те медленней доставали пистолеты
И нажимали на курки, которые разваливались в труху,
Напоследок испустив огненный цветок выстрела.
Пуля же летела вперед не меньше столетия. Да так и замирала
В воздухе, как таблетка, упавшая в густой прозрачный сироп.
Или как жёлтая витаминка драже с истекшим сроком годности,
Закатившаяся за шкаф и уткнувшаяся в пыль, бумажки и ностальгию.
Система в системе
Он работал в ФБР в группе захвата, десять лет,
прежде чем положил рапорт об отставке на
стол начальника. Никаких логических причин
для подобного шага он не мог привести. Отдел
контроля личного состава, изучив вопрос, решил
отправить его на закрытое психологическое
освидетельствование. Он прошёл череду бесед
с местными психологами, и вот что выяснилось.
Дальше следует расшифрованная запись беседы
от 15 февраля. Он говорит: «...После захвата мы
обычно обыскивали квартиры на предмет оружия,
наркотиков и улик. Заглядывали во все углы.
И вот что я стал замечать — каждый раз, когда
я открывал холодильник, на верхней полке стоял
персиковый йогурт в уже приоткрытой упаковке,
наполовину опустошённый. А рядом лежали
два перезрелых банана. Я обратил на это внимание
в 2010-м, когда мы брали одного типа в Вашингтоне,
в том же году это повторилось в Денвере, потом
в Канзас-сити, и пошло-поехало. В конечном счёте
я обнаружил 15 холодильников по всей стране
именно с таким набором предметов на верхней
полке. Но что меня доконало — это последний случай
в Нью-Йорке: в квартире был огромный белый
холодильник. На верхней полке снова была полупустая
упаковка персикового йогурта. Но рядом лежали три!
перезрелых банана. Я подумал — что за ерунда!
Т. е. я и раньше так думал. Но это меня добило.
И в системе — никакой системы, понимаете?
И в системе — никакой системы...» Резолюция
начальника отдела: «Поздравить опрошенного
с переходом на новый уровень. Присвоить ему
доступ ND, перевести под контроль службы
предотвращения невозможного с повышением
оклада и страховых выплат. Вернуть к исполнению
служебных обязанностей».
Журналист и его статьи
Журналист, отдавший статью в газету,
сидит в тихом баре на пустынной улице
и подсчитывает, сколько денег он может
пропить, а сколько должен оставить
на завтра. Парочка, сидевшая рядом,
два заросших юнца в мокрых из-под снега
куртках отправились, судя по всему,
курить марихуану в мужской туалет.
Журналист видел, как один из них
достал спичечный коробок и пачку
папирос, которыми пользуются только,
когда набивают их травой. Бармен
включил телевизор, но глядел не на
экран сбоку, а на журналиста, сонно
и без всякого выражения. О чём была
его статья? Как и все статьи в это время,
о дожде со снегом и слепых курицах,
перебегающих дорогу, оставляя треугольные
следы на коричнево-белом асфальте.
Ещё там была статуя, отвечающая на все
вопросы молчаливым покачиванием
мраморной челки. Журналист встретил её
незадолго перед тем, как решился писать
статью, на железнодорожной станции.
Там на статуе чертили те, кто потерял
свою компанию и мечтал найтись. На
лбу стояло: «Зизи, я веретенообразное
озеро, 12 декабря». Статья называлась
«Лоскутное одеяло на голову первой
птице». Журналист спокойно смотрел
за стойку, где был коридор, а в нём –
ящики. Пара юнцов вернулась, лениво
хлопая друг друга по плечу и долго
развязно смеясь. Журналист пытался
что-то вспомнить, красавицу, которую
любил, последнюю проститутку с чёрным
голосом. Она обещала бросить всё, а он
чувствовал себя ангелом, полным лазури
и мужества. Кончилось всё плачевно, ещё
одна рюмка, тема для статьи «Животное,
приходящее спозаранку или впотьмах».
Дверь хлопает, входит тот, о ком не будет
идти речь, журналист его не знает и равнодушно
смотрит насквозь, как мохнатые белые
бабочки ткут за лицом незнакомца карты,
салфетки и пряжу. Два юнца превращаются
в львов и извергают из пасти огонь, бармен
переводит на них неподвижный взгляд, для
этого он равномерно поворачивает голову,
не трогаясь с места. Это сонный норвежский
городок, где все говорят по-шведски, на границе
с Данией, львы уходят, возможно, искать
завтрак, бармен смотрит на то место, где
они стояли. Тот, о ком, делает неизвестно
что. Журналист старается не смотреть в его
сторону, джин в рюмке, кофе в чашке, он
живет. Его жизнь с ним. Внезапно он чувствует,
что завтра утром сможет проснуться за тысячу
километров отсюда, совсем другим человеком,
может быть, ребенком. Но одно он знает точно:
его будут звать Карл и он будет ненавидеть двух
рыжих девчонок из соседнего дома, сестёр,
посещающих уроки рисования.
Папа и Рамзес
Папа вошёл в пирамиду,
Сказал, что она построена неверно.
Долго хохотал над стыковкой
Каменных блоков. Прикорнувший
Рамзес IV взялся было защищать
Своих строителей, но тщетно.
Папа пошатал один блок – пирамида
Затрещала, он перестал – и туристы
Вздохнули облегчённо. На закате солнца
Папа и Рамзес IV сидели на верхушке пирамиды,
Пили привезённую русскую водку. Папа
Что-что чертил, объяснял, разбирал
На пальцах. Рамзес поминутно вспоминал
Имя Бога Гнева, а потом, махнув рукой,
Завёл какую-то протяжную песню.
Папа слушал, подперев голову рукой
И прислонившись широкой спиной к
Жертвенному алтарю. «Напортачили
Всё-таки египетские товарищи», – сказал
Он коллегам по возвращении в Москву.
В институте его ждало ещё несколько
Неразрешённых задач. «Всё это вопрос времени,
Не более того», – говорил папа, обливаясь
Холодной водой в институтском дворе.
Он стоял там в кедах и чёрных тренировках.
Около трёх он всегда выбегал из прокуренного,
Продуманного здания института и разминался
Тут же во дворе. А потом в ход шла ледяная вода,
И по свету чёрной изогнутой настольной лампы
В окне его кабинета, который гас где-нибудь около
Полуночи, выключенный решительным щелчком,
Становилось понятно – задача решена. Папа приходил
Домой, когда мы все уже спали, а ужин стоял,
Завёрнутый в фольгу, на столе. Папа жевал мясо
И думал: «Как там Рамзес, надо будет послать ему
Новогоднюю посылку, пачку печенья, бутылку водки,
Вязаные рукавицы...» Рамзес дремал с полузакрытыми
Глазами, и в его древних зрачках Луна быстро вращалась,
Составляя светящуюся восьмерку, символ бесконечности.
Репетиция оркестра
Для Ф.Ф.
Сумасшедший переводчик играет на трубе
в оркестре, который репетирует в заброшенной
подводной лодке. Чёрные стены и узкие коридоры
замыкают звук. Они собираются на подмёрзшей
пристани за заколоченными казармами. Кто из
них шляпник, а кто – мартовский заяц? По тонким
сходням забираются на борт и дальше в люк
рубки, чтобы рассесться на раскладных стульях
с провисающей на сиденьях тканью. Это узоры в цветочек.
Молчаливые подводные дачники, они разворачивают
ноты. Холодная вода вокруг, постанывающий катер
протаскивает за собой полную досок баржу. Они
начинают играть, обиженно выводя партии. Всегда
опаздывающая балерина озабоченно вытанцовывает
что-то на берегу, ловя доносящуюся мелодию. Она
как угорелая носится в спортивном костюме и подпрыгивает.
Рядом борт к борту стоят ещё несколько позабытых
подводных лодок. Их чёрные длинные туловища
кажутся обглоданными. Сумасшедший переводчик
фальшивит и, зная об этом, морщится, сплёвывает,
мигает. После окончания репетиции они выбираются
по сходням на берег, там окоченевшая балерина
натягивает на плечи платок и тянется к сумке,
где внушительный пузатый термос с чаем и бутерброды.
Раздаются первые еще редкие шутки. У кого-то под
плащом находится припасённая бутылка. Переводчик
потирает руки и принимает от соседа кружку с чаем.
Они пьют чай и по очереди глотают из бутылки,
благодарно расхваливая раскрасневшуюся балерину.
Ей наливают в отдельный стаканчик, и она выпивает
смущенно и счастливо отворачиваясь от галдящих
оркестрантов. К далекой автобусной остановке
они идут вместе, уже в темноте.
* * *
«Я – певец эстрады, обычно я выступал с симфоническим
оркестром», – говорил мне в окраинном парке человек
с чёлкой, худой, нервный, невысокого роста, похожий
на артистичного морфиниста. «А вот мой племянник,
единственный оставшийся от семьи, отсидевший три
года, встреченный мной с протянутой рукой и в пальто,
вышедший после трех лет заточения с пятью латами
в кармане и немедленно отправившийся в клуб "Алладин",
где танцуют полуголые женщины, чтобы выпить сока
с булкой и, заплатив за вход, голодать потом ещё
неделю». Они присели ко мне на скамейку и достали
бутылку сухого и связку бананов. Двадцатипятилетний
племянник с неуверенной улыбкой и карими глазами,
в белых носках и сандалиях, спрашивал у прохожих штопор.
Рядом бегала их маленькая бело-коричневая собачка.
«Я обрусевший литовец, а у вас сумка миллионера и вы,
наверное, из тех высоких домов, где центральное отопление
круглый год», – сказал мне эстрадник. Он пил в растерянности
после суда, где его знакомый, ворующий из подвалов картофель,
был осужден как опасный рецидивист. «Верите ли вы мне,
что посадить можно любого? А племянник мой лоботряс,
но куплю ему я гитару – на гитаре умел он играть
до тех лет, что отбыл в заключении... Я – артист!»
Они остались там в темноте в подозрительном парке
у старой кирхи, где собираются пьяницы этого запущенного
района, «которые могут вам дать по башке, но всё равно я их
не боюсь так, как ваших ровесников в кожаных куртах,
понимаете ли», – говорил мне эстрадник, выступавший
некогда в Сочи, а теперь работающий по ночам
на близкой автостоянке и пьющий дешёвенькое
сухое с племянником в белых носках, который всё
подтверждает, как документ с буквами крупным шрифтом.
Может быть, сигарета
Эта девушка любит и умеет курить.
Посмотрите, как дым она выпускает
из арамейского носа. То, что она
делает, выглядит так изящно. Лежит
на диванчике на животе, болтает
ногами, смотрит телевизор, пускает
дым. Она очень красива, по утрам
она пьёт чай, а вечером только воду.
И много курит, потому что ей это
нравится. Неразговорчивая красивая
девушка с сигаретой. Иногда она так
похожа на ожившую статую. Ожившую
от магического щелчка зажигалки.
Самое красивое её воспоминание?
Love Parade в Берлине. Ни о чём личном
она не хочет говорить. И вот я тоже курю.
И наш дым, смешиваясь, создаёт приятную
иллюзию общения, завесу коммуникации.
Потом я выношу полную пепельницу, открываю
окно. Всё ещё хлопают январские хлопушки.
Становится поздно, и я провожаю её до дома.
Впрочем, её любимый город – Лондон, где
она провела два лета. И собирается туда ещё.
Здесь она выглядит так экзотично. Мои друзья
говорят – действительно лондонский стиль.
Знаешь ли ты, друг
Что если открыть бутылку кока-колы,
Плюнуть туда, зажать горлышко бутылки
И потрясти минуты две, то на донышке
Образуется как бы серое завихрение,
Которое, как только ты прекратишь движение,
Превратится в небольшую пластмассовую
Модель американского военного джипа
Периода второй мировой, с двумя фигурками
В военной форме – мужчины и женщины.
Об этом мне рассказал буфетчик на базе
Пловцов в Лиепае, которую здесь открыло
НАТО. Это элегантное строение с огромными
Круглыми окнами на берегу моря. Буфетчик
Собрал уже небольшую коллекцию таких
Джипов. Фигурки внутри отличаются только
Позами – иногда они смотрят в разные стороны,
А иногда держатся за руки, в двух машинках
Они даже целуются. Эти модели буфетчик особенно
Ценит. Скоро кончается его контракт и он
Собирается переехать в порт рыбаков и
Художников – в Павилосту, где в купленном
За бесценок несколько лет назад доме
Он хочет продолжить эксперименты.
Теперь он замолкает и вертит в руках серую
Пластмассу. На ней даже есть клеймо
«Сделано в Китае».
Линк
«Ну чего ты сидишь в этом Фейсбуке
до глубокой ночи, да до утра почти?», –
спросила 37-летняя крашеная блондинка,
работница офиса государственной почты,
у своего мужа, 45-летнего бухгалтера,
уже 10 лет оказывающего услуги небольшим
частным предприятиям, связанным с ювелирным
делом. Он отвернулся от экрана и посмотрел на неё,
а она стояла в ночнушке, со стаканом воды, за которым
среди ночи поднялась и отправилась на кухню
из одинокой (без него) постели. «Ну, понимаешь, –
сказал он, – я жду, то есть верю, что вот когда ты
уже совсем осоловело просматриваешь эту нудную,
бесконечную и постоянно пополняемую вереницу
постов, то вот так краем глаза можно ухватить
перепубликованный линк со странным заголовком,
который уведёт тебя на страницу, где будет всё сказано.
И в принципе он должен мелькнуть именно тогда, когда ты
уже будешь отключать компьютер, вставать из кресла, от-
ворачиваться от экрана. Понимаешь?» «Будет сказано
что? Всё – это что?» «Ничего, ничего, ложись,
я сейчас...» И она допила воду из стакана
и поставила его на шкафчик. «Хорошо хоть
завтра суббота», – подумала она.
К исполнению
Операторы спокойствия должны постоянно держать
Руки на тумблерах регуляторов. В случае частичного
Обрушения реальности и появления провалов иллюзорности
Немедленно начать вброс концентрата сущности в зону
Ирреального зияния. Покидать свой пост можно только
Сообщив дежурному из замены и передав ему тумблеры
Регуляторов из рук в руки. Если же в какой-то момент
Уставшее от постоянного внимания сознание пошлёт
Сигнал вашему восприятию об иллюзорности самого пульта
Генерального контроля, немедленно нажмите красную кнопку
В подлокотнике кресла для инъекции дозы стабилизатора.
И помните — реальность вашего существования и существования
Ваших близких и родных, улиц, на которых вы выросли,
Деревьев, на которых вы вешали скворечники, и птиц,
Которые в них залетали, школьных парт и дорожек
Районного стадиона, пальцев и губ ваших любимых,
Неба над головами и земли под асфальтом зависит только
От вас, от вашего внимания, от вашей готовности действовать,
Пресекая любые попытки разрушения существования
Со стороны ураганов хаоса, микробов небытия, пришельцев
С той стороны. Да пребудет с вами конкретность, детальность
И дельный спокойный разум логичного пребывания в здесь
И сейчас. Главнокомандующий силами контроля реальности,
Генерал-фельдмаршал Са́уснитис.
/1994 – 2017/
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект:
ЮMoney | Т-Банк
Сообщить об ошибке:
editors@polutona.ru