РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВСветлана Богданова
Фараонка, русалка
02-03-2020 : редактор - Юлия Тишковская
* * *
Она плывёт по бульвару на обшарпанной конке,
Тянется в окна усадеб, в смердящее жерло трактира...
Сердечный друг, русалка, городская моя фараонка,
Веки-монетки, под ними — провалы, щели да дыры.
Дыры да норы, сквозняк в хитровской дранке овина,
Здесь обнаженный портной, тряпки, пряные чресла.
Рюмка, сухой расстегай, варение из рябины,
Если не будет противно, может быть интересно.
Только бы рта хватило для московских яров,
А хвоста хватило бы до Охотного ряда...
Больше берёзы! Больше... кафеля, больше пара!
И скажите форейтору: но! Никаких остановок, не надо.
Пой, моя фараонка, пой под крышкой колодца,
Пой, ворожи над затоном, над тиной, над брюсовой книжкой...
(Дядя Гиляй уснул. Ненадолго. Он скоро проснётся).
Пой, где пируют лакеи, в блины завернув отрыжку,
Пой, где пируют дворники, перстень найдя на обочине,
Пой, где гуляют пожарные, грубо свою каланчу
Погружая в сизое небо. Измученный, замороченный
Генерал-губернатор стонет и опять посылает к врачу.
Врач не приедет. Его поджидают в самом «Аду»:
Балкой по лбу, стерляжьим шипом — по шее.
Почетный утопленник, он причалит в чужом саду,
У толстозадых путти, в фонтане, среди камышей...
Сердечный друг, фараонка, русалка, владычица Трубной,
Кто обнимал тебя, тот не увидит ни звёзд, ни солнца.
Пой, моя рыбка. Ночь была урожайной, но трудной.
Дядя Гиляй уснул. Дядя Гиляй проснётся.
* * *
«Железный Август в длинных сапогах...»
Н.Заболоцкий
Железный Август шпалы посчитал
И сшил так тщательно, что шва не видно.
Лишь нежные колеса знают, где
Когда-то был разрыв, теперь — задел,
Когда-то щель была, а стало — слитно,
Глухая гладь, а раньше был портал.
И все же дрожь бежит по колесу,
Чугун и сталь нащупывают что-то,
Что было в прошлом, а теперь пропало.
Сияют рельсы. Оседают шпалы,
Пронизанные духом креозота,
И донник плещет желтым навесу.
Я — к Августу, с охапкой проводов,
Спасаюсь от цветочного гуденья.
«Я кое-что нашла, пока бежала
По лезвию... По пестику... По жалу...
Вот — шпора. Вот — венок». Саднят колени,
Вся шея — в мошках. Зелен и бордов,
С широким золотом на эполетах,
С ампирными снопами у бедра -
Стоит. Смеется. Звонкий и звенящий
В горячей чешуе премудрый ящер.
«Я шпору обронил еще вчера.
Венок — оставь до завтра, до рассвета».
И - темнота. И темечко нагрето.
Воды! Воды! И осени! Сестра!
НОЧНОЕ
Крошечным пятнистым арлекином
По слюне мастифа, да с мастихином
Я взбиралась во сне из последних сил.
Возможно, потому, что ночью заморосил
Дождик, заговорил на голубином,
На утином наречии. Воскресил
Сны мои, картины из дальнего далека...
Месяц зацепился за алую жесть маяка.
Друг мой, Мельес, крути свою киноплёнку,
Покажи моему внутреннему ребёнку,
Что случается, когда затекает рука.
А за ней и плечо, и подушка, и простыня — вдогонку.
Астрономы надувают щёки,
Выпуская пузыри из космической щётки.
Вот и весна. И кожа саднит, как раньше,
Когда ни в теле, ни в мыслях не было фальши.
И зелёная карета несётся по девичьей чёлке.
Кони косят, почуяв, что едут по великанше.
Каждую ночь меняю свои размеры и вид.
Во мне устроился кто-то, кто ведает, что творит.
Кто ты? Алиса? Мозг? Или же демон?
Лучше не трогать. Кто знает, из чего он сделан.
Щекочет мне веки. Во рту у меня искрит.
Может, утопит меня в чашке, размажет по стенам.
Мягкий пёс лижет мраморное плечо.
Жить в апреле становится горячо.
Капли тянутся по брусчатке и рвутся.
Предрассветный Арбат похож на потёртое блюдце.
По нему ползёт оживший шпионский жучок.
Голенища его и усы, и брови смеются.
Раз-два-три, раз, - вальса как не бывало.
Заворачиваюсь потуже в своё одеяло.
Сплю — глубоко и влажно. Дождик висит на шпиле.
Тишина в эфире, нас почти утопили.
Башмачки - снова в дым. Я вернулась с последнего бала.
Здесь меня любят. Но и там меня тоже любили.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВЕЩАХ
Посвящается Тате Дашковой
Мир, где каждая мелочь — портал,
Это мир волшебников и продавцов.
Зелен и розов, золотист и пунцов!
Хотя, по-моему, ты от него устал.
Ты устал от оттенков. Устал от вещей.
Ты ждешь чистоты от того, что всегда
Было грязным. От овощей,
От ножа, от стола, от кухаркиного труда.
Забудь о времени и о гарнире забудь.
Используй старинный холст, пролезь
Туда, где ночь. Где занавес, точно ртуть,
Подвижен, опасен. Не ткань, а живая взвесь.
Где запах пыли и пота — ностальгический газ.
Не можешь сдержаться, хочется громко ржать
Голым путаться в ветоши, стать королем проказ,
Уж какая тут чистота. Тут — тело. Тут — вонь. Тут — ржа.
Снова пора скоблить? Забудь. Оставь этот бред
Авторам книг про уборку. Уважай эту грязь.
Узел, колтун, комок, - самый полезный предмет.
С ними подчас легко двигаться, веселясь,
Не уставая и... не прерывая связь.
* * *
Удел сновидца — все запоминать:
Как игуана голый глаз прикрыла,
Как лапа скользкая попала в стремена,
Как рыцарь пал, безрукий и бескрылый,
Как облака прорвал горячий луч,
Как ветер сумрачный вдруг выключил предметы,
Настала тьма. И в ней горяч, горюч
Открылся новый глаз. И что теперь ты, где ты, -
Так трудно помнить! Только ты крепись,
И примечай порядок и цепочку,
Встань в нишу, глубже, склейся с ней, слепись,
И превратись в царапину и в точку,
Будь незаметным, острым, будь собой,
И что бы ни случилось, бей бесстрашно
Зеркальный мир. И помни каждый сбой
И каждого лазутчика на башне.
За них назначена своя цена.
Потянешь? - так бери его за шкирку,
Несись за ним сквозь трубы, сквозь пробирки,
Сквозь губы, губки, сны и времена...
А нет — иди тогда по этой ссылке,
И ляг на дно. И пей свой сон до дна.
Из «Норвежского цикла»
*
Глубоко, но не слишком. Только чтобы себе сердито
Показать: ты всё здесь знаешь, и ты привита
Этим воздухом, эта вода тает у тебя внутри,
Этот язык — в твоей лимфе. Сотри
Все границы, разделяющие тебя и их,
Прочь брезгливость, глотай этот солёный стих,
Да жуй свой ягель, как северный рогатый псих.
Обветренные лица, широкая кость, маленькие носы, -
Гляди и трогай. Туристический недосып
Сделал из тебя горстку камней. Одинаковых, точно пешки.
Оказывается, это вполне по-норвежски:
Горстка тихо взирает, и ей все равно,
Наплевать на ветер, на белёсое чаячье пятно.
Мы с тобой одной крови: рыбья голова, дамочка и ледяное дно.
А на самом деле — это грёзы, и более ничего.
Не карма, не ДНК, не другое какое-нибудь шутовство.
Ещё одна игра, впрочем, её не прервёшь,
Постоянная, как горизонт, острая, словно рыбацкий нож.
Рассекающая мысли и кровь пополам.
Вот тут у меня проходит этот норвежский шрам.
А здесь — другой, но об этом я расскажу докторам.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney