РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВНаталия Санникова
Песни среднего возраста
05-05-2015 : редактор - Женя Риц
***
Очень смешно быть человеком среднего возраста.
Для одних ты еще молодой, для других – старый.
Никто тебя не понимает – ни родители, ни подросшие дети.
Мало того, они думают, что это ты их не понимаешь…
«Нет, ты не понимаешь!» –
я всегда это слышу, общаясь с мамой и сыном по телефону.
Сыну я точно этим же не отвечу,
а маме – ну очень хочется.
Она ведь и вправду думает, что я ко всему равнодушна,
что мне плевать, ходит мой сын по морозу в шапке
или же с головой непокрытой.
Что мне сказать тебе, мама?
Вот это, что ты называешь душевной болью –
как это я называю?
***
Врачи говорят, что в норме
пробуждение и отход ко сну –
это ритуал, набор одинаковых действий и мыслей.
Каждый раз, когда я ложусь далеко за полночь,
я сперва думаю: как же замерзли ноги! –
а потом слушаю, как ты дышишь.
Если не слышно, целую куда придется,
чтоб ты завозился и начал смешно бормотать во сне.
Давно, когда ноги почти не мерзли,
я просто слушала, я так же боялась,
как теперь, когда мы уже не молоды.
***
У моей школьной подруги
нереально красивые ноги.
Такие должны сниться
каждому мастеру по пошиву обуви,
эти узкие щиколотки предназначены,
чтобы надевать самые лучшие
ботильоны и лодочки.
Одна беда— сорок лет подруга лодочек не носила.
У неё с детства нога больная—
вот и ходила в тапочках, а то и вовсе сиднем сидела.
Теперь не то: пришли добрые доктора
и сделали ей титановый сустав,
и встала моя подруга,
и полетела по городу
в туфельках на высоченном каблуке—
сантиметров десять, а то пятнадцать.
То есть чудеса действительно происходят.
И вот мы можем вместе ходить за нарядами—
это отдельное удовольствие,
потому что ей идёт всё без разбору,
продавцы не могут нарадоваться.
А недавно она купила
фиолетовое трикотажное платье,
надела его и спрашивает:
ну как?
Хорошо, отвечаю, тебе идёт, как обычно.
И тут она говорит:
не могу забыть, как в 93-м
мы встретились в день выпускника,
на тебе тогда был фиолетовый длинный свитер
из ангоры…
Надо же.
Прошло семнадцать лет,
а она помнит.
Зачем ей это?
Мне-то понятно зачем:
именно в том году
единственный раз в жизни
я была по-настоящему счастлива.
* * *
Вот, говорю, живешь и все время любишь,
и ничего другого не остается.
На поверхности этого океана
раскачиваются ветхие лодки чувств,
крошечные паруса поступков,
кривые коряги произносимых и несказанных слов.
Но вся толща воды, весь отраженный свет,
все твари в глубине и вспышки над горизонтом –
это любовь, от которой единственно бьется сердце.
И это, к сожалению, не метафора.
А кого любить, извиняюсь, замужней тетке
без определенного места работы и с кучей комплексов?
Тетке, которая не может ни дать взаймы,
ни устроить к хорошему стоматологу подешевле,
ни перевести с английского на китайский,
ни пошить пальто, ни еще чего-то?
Лично я думаю, что любить можно тех,
кого это ни к чему не обяжет,
ни при каких обстоятельствах не расстроит,
не вызовет ревности и разочарования
и в быту, как говорится, не помешает –
короче, можно любить детей, стариков и геев.
Что я и делаю, хотя у меня не здорово получается.
***
Друзья-поэты говорят,
что это никакие не верлибры.
Я скажу так: эти никакие верлибры –
единственное содержание моей жизни,
единственная пахота, на которую я способна,
когда не стою у плиты.
Иные думают, что литература —
это такое творчество.
Какое такое творчество?
Какая тебе литота?
Что тебе метонимия,
человек с бородой?
Никто не знает, как мне на самом деле
бывает страшно,
когда за полгода – ни строчки,
когда друг не звонит месяц,
когда неделю болит голова
или целые сутки идет снег.
* * *
Вот и вчера казалось, что мир перевернулся.
Меня одолевают стариковские страхи.
Мы строили, строили и, наконец, построили! –
говорит любимый герой детства.
Что еще жизнь навсегда отнимет?
Голос? Друзей? Детей?
Все проходит, – говорит голос мудрости –
не моей, конечно, но это ли утешение?
Горят мои рукописи
синим огнем экрана,
тщится дух
в поиске истины.
Отвечай мне в скайпе по воскресеньям
или в другой день –
у меня дел меньше,
я приспособлюсь.
Мир переворачивается, или – я догадалась! –
это мое персональное солнце
клонится теперь к закату.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney