РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлексей Чипига
за материк
19-03-2018 : редактор - Тимофей Дунченко
***
Мимо детского садика ходит простуженный лес
И встречает созвездия мусора в розовом вихре.
Мы играем в спаси меня, в тени, в отъезд.
Миллионы смеющихся ив в том рыдающем цирке.
Впрочем, нет всяких нас. Просто ересь тряпичного «я».
На уроках вишнёвое солнце земной перемены
Дерзновением слов, ожиданием паралича,
Чтоб смотреть на укрытый ненастьями парус колена.
Под которым ступня словно память о прошлых следах.
Цирк-корабль сгорел, разбежались воскресные клоуны.
Надо долго пробыть человеком, а там горевать;
Укротитель вернулся, пространством и временем полный.
***
Под парусами пламени
Роза шагов,
Уносящие отражение и опору
Руки и реки.
Как я хочу к вам,
Книги иных берегов,
Флейта
И музыка старой аптеки.
***
Хранимый мелодическим путём,
Ранимый шёпот тонких стен избравший,
Мой капитан идёт за кораблём
И числится здесь без вести пропавшим.
Простой сюжет: терпеть или терять,
А вытерпишь – и удивишь дух окон.
Бездействия щекочущая прядь.
Смирения нерастворимый локон.
***
Пожалуй, понять,
Как смешно и грустно
Делать хоть что-то,
Быть благодарным
И продолжать
Потому что это вырастет в то,
Что любят другие.
***
Уязвимости праздник
На улице
На выбирай
Из колоды внимательных крыш
Дружбу спины и дороги
Белое сердце утра
За дверью
Волненье вобравший
Покой
***
Пышность
Перетекает
В прозрачность
В каплях повествующих
О стражниках чьих-то ресниц
Ручьи в морщинах мантий
Которые никогда
Не одеть
Свечи которые
Никому
Не задуть
***
Рассказы капель
О подземельях и арках
Под которыми
Стражники чьих-то ресниц
Всё
Стоят
Беспокойный хрустальный маршрут
Кто вы такие
Капли
Ночи
Складки одежд земли
***
Когда разбиваются зеркала,
Учишься доверять стеклу больше, чем отражению.
Замки теряют смысл перед каплей росы.
И ещё, - рассуждает Мальвина по выходе из вокзала, -
Обескураживают такса и жёлтый дом,
Похожий на торт, который не съели тысячу лет назад.
На именинах дождя, заставшего двух влюблённых.
О, выдавай меня, родинка, карта, свеча.
Я состою из желанья стать лучше, для которого будущее не существует.
Веришь ли. Просто съесть махом тот торт.
Не поучая не одёргивая не калеча.
***
Пробудишься с лицом из пяти миллионов
Мудрых сов изнурённых красавиц
Почему это плохо ах вовсе неплохо
Эти аплодисменты и танец
Так касается врач парусов одиноких
За которыми тело
- ну дышите больной вы свободны для вдоха
И для школьного мела
***
Ночные бабушки делятся рецептом туманов,
А печальные школьники мимо прилавков с танцорами ходят.
Погадай на футбольном мяче на спортивной площадке.
Воздух тебе ответит, это его не беспокоит.
Где-то там, где губы встречаются со словами,
Найти бы тебе приют, золотое сердечко.
Я больше не верю в землю, укрывши её шагами.
Помолчим, милый друг. Мы какая-то рифма к овечке.
***
она оставляет мне
часть своего лица
часть своего имени
часть своих устремлений
я такой же как солнце
освещаю то что будет названо красотой
намёком на лунный свет
на пустой дороге
***
слякоть
болезная радуга
книга для снов водопада
прикосновенье завёрнутое в увечье
страсть это свидание новизны и покоя
в долгих ночных
волосах
***
делаешь что-то
потому что ты беспокоен
чтоб успокоиться
новые связи
новые маски
для неведомого лица
чтоб успокоиться
кто-то пожмёт тебе руку в толпе
и тут же исчезнет
***
Белая кошка на позднем балконе
Смотрит в стекло
Взглядом, похожим на слух,
Перед шагами грозы.
Зелень налилась
Мертвенно ярким,
Сырым,
Велосипедным на крыше,
Птичьим на ощупь.
Белая кошка, прости
И не вздумай жалеть:
Вот будет дождь –
Вырасту словно грибочек.
***
Обрывки разговора
На вокзале в Гагре,
С которыми ничего не поделать.
Повзрослевшая девочка-мать
Плачет перед девочкой-дочерью
В душном августе:
Ещё немного и буду никому не нужна.
Ты должна уважать мужчину,
С которым мы вместе.
Что-то разбилось о что-то.
Не слишком ли эгоистично
Спрашивать о сверчках в траве,
О прибытии поезда
На фоне непониманья
Или быть взрослым значит быть добровольной игрушкой,
Отвергающей утешенье?
***
О Родина, скажи, что ты не Родина.
Мне было б интересней по тебе ходить.
Мелодия, растерянность, уродина –
Кто приказал нам детству изменить.
Кинотеатр, превращённый в церковь.
Там аленький цветочек, нежный прах.
Но над тобою «чаю воскресенья мертвых»,
Когда в тебе проклятье и размах.
В тебе отчётливо в монахи и в бандиты
Уходят и целуют на краю
Полночный снег постели знаменитой,
Где лиходей убил красавицу одну.
Но красоту, конечно, не затронул:
Она крадётся по пятам за ним.
И старый циник мину нам состроил,
Чтоб отдохнуть внутри себя святым.
***
Глаза –
Божьи коровки
Вы держите на своём лице,
Чтобы они улетели обратно.
Странница
Возле мокрого домика.
В тёплых ладонях
Небес.
***
Земля, рождающая львов,
Горячих последователей
Небесного холода.
Когда тепло,
Размышляешь о краткости,
Прерываемой ветром.
***
В пригородном поезде
Мальчик в матроске
Озарён словно чайка
Исповедью солнечного луча
Сорванный лист пейзажа
За которым ветвится ветер
Ты уже не узнаешь
Имя ласкового плеча
***
Слушать как алмазные феи роняют посуду.
Чувствовать себя потонувшим в тщательности узнаваний
Между слякотью и освободившейся от рук гончара
Вазой. Мудрым пиратом под парусами дыханья.
Между прилавками благовоний и скабрезной старухой –
Песня на томных колёсах, яблоко в зимней грязи –
Вот этот месяц кошмарнейшею медузой
Распластался. Февраль, мне капризы немолчны твои.
***
Как часто думаешь, что ничего не поделать.
Как часто лелеешь мёртвых героев.
Покупаешь воображаемые цветы на перекрёстках,
А они увядают, просятся юнгами на корабль.
Короли и матросы не пишут стихов.
Их пишут истерзанные ожиданием дезертиры,
Люди, не выдержавшие аристократизма покоя,
Священного бездействия пробужденья.
Любовь моя, поверь мне, что это так.
Мы с тобой, быть может, не люди, а только порох,
Тесто для хлеба, глина для гончара, колокольчики для овец.
Может быть, человек - это выбор. Не поэтому ли так безнадёжно
Мы отмахиваемся от него, зная, что в нём мы пропали.
Тесто не будет тестом, а станет тем, что едят другие.
Рана не будет раной, а станет тайной наших предчувствий.
Разве не страшно, любовь моя, разве не страшно.
Но зло не ведает риска, а мы хотим быть добры и бедны.
А мы хотим быть такими, какими зачнёт нас свобода.
Посмотри на крыши домов, посмотри на землю.
Голубь снега слегка отступил от весенней жатвы.
Помаши рукой незнакомцу, улыбнись, ничего не бойся.
***
Где-то был ветер,
По телу мгновенная дрожь.
А здесь, в комнате мирной
Мальчик пишет под лампой
Нераскаянному старику.
Невидимой швейной машинкой
Время стучит в висках.
И чем тише, тем больше можно представить мышь,
Пропищавшую «где-то был ветер».
***
она оставляет мне
часть своего лица
часть своего имени
часть своих устремлений
я такой же как солнце
освещаю то что будет названо красотой
намёком на лунный свет
на пустой дороге
***
слякоть
болезная радуга
книга для снов водопада
прикосновенье завёрнутое в увечье
страсть это свидание новизны и покоя
в долгих ночных
волосах
***
делаешь что-то
потому что ты беспокоен
чтоб успокоиться
новые связи
новые маски
для неведомого лица
чтоб успокоиться
кто-то пожмёт тебе руку в толпе
и тут же исчезнет
Обещание
Он услышал прекрасный женский голос по радио, исполняющий, как ему казалось, старинную песню. Казалось, он уже слышал её раньше. Мгновенно возник соблазн отыскать эту песню в интернете по тем словам, которые он из неё нечаянно выхватил вместе с именем и изображением той, что так превосходно её исполнила. Но что-то было в этом порыве чересчур дерзновенное, схожее с нарушением данного когда-то обещания. Он размышлял, какое именно обещание он только что чуть не нарушил, как в комнату вошёл его друг и сообщил, что на улице льёт дождь. Вот, - сообразил он, - обещание чистоты.
Новобрачные
Соседский мальчик видел возле больницы новобрачных. Они шли под руку в состоянии глубокой подавленности. Тогда мальчик спросил их, отчего горюют такие красивые люди. Молодожёны признались, что хотели утешить с помощью своего счастья больных, но ни в ком из них не встретили отклика. Внезапно – без причины дождя – показалась радуга и мальчик исчез. Новобрачные остались одни в своём восхищении хрупкостью и непониманием.
Уйти от страха
- А знаешь, - признался вертопрах черепахе, - ты мне всё время казалась такой страшной. Я часто тебя сравнивал с роковой ночью, которая едва доползает до рассвета.
- Да, и я тебя боялась, - сказала черепаха.
Интересно, будет ли в их беседе хоть раз произнесено слово «простор».
Ни слова
Туман гладил морду лошади, как будто он её хозяин. Бедные, они не могли сказать друг другу ничего, чего бы не знали раньше.
Преждевременно
- Единства не существует! – вскричал студент. Кто-то застаёт меня за чтением, кто-то за едой, кто-то в кровати и по милости разных людей я должен примерять обличья их восприятия. Но почти никогда я не чувствую себя наедине с книгой, с едой, с любимой.
- Потерпите немного, - неспешно возразил старик, - пройдёт время и от вас все откажутся, кроме жизни.
В конце
Композитору нравилось вечерами проходить сквозь базар потому что в его конце ему очень хотелось возвратиться обратно домой. Тогда он понимал, что шум, колеблющийся у него за спиной, не что иное как трепет подглядывания за покоем.
Желание
Узники, томимые желанием попрощаться, жали друг другу руки, плакали друг у друга на плече, шептали: только не в этот миг, не в эту весеннюю пору. Но тех из них, кто пережил силу прощания, ждала встреча.
Благодарность
Когда родители уходили из дома, приходило время для испытания его благодарности. Он воображал самые дикие, самые болезненные сцены из тех, что могут происходить на этой земле, а он был – нет, не исполнителем, не участником преступлений, он только дрожал в уголке своего воображения. Было чувство необходимости, заполняющее его одновременно радостью и тоской, побуждение попросить прощения у покоя, который рано или поздно наступит. «Так, - думал он, - полководец ведёт на убой целые армии для того, чтобы всего лишь извиниться за проигравшую сражение ярость». Но всякий раз приходили родители и он плакал от радости, что он не один.
***
Сиреневое далёкое протяжное и бедное жёлтое, островок недоумения, что праздник готовится в далёких глазах близкого воздыхателя, что слово отошло, едва вызволив из угла. Благоухание тоненьких лестниц над нами.
***
Оглушительная весть, после неё понимание соразмерности своей родинке, мельчайшему флагу над кристаллом судьбы.
***
Жёлтые сосуды и из них пьют охотники за тенями. Цвет послушного безумия. Мысль: когда бы не ночлег, не было бы жалости, соучастия с тем, кому нужны дом и опыт для возрастания над тенями. Ему надо переночевать, он нуждается в мотыльках свиданий.
***
Уступать настоящему, услышав, как его много.
***
Светло, легко, хочется слушать. Еда на столе так же таинственна как гости. Разговор уводит в царство вкуса его служителей. Вкус: мера готовности к отказу от прожорливости, воля питать.
***
Свет, льющийся сквозь беспощадность, молить о нём.
***
Птицы в тумане бедные короли за трапезой странствий. В тумане мечтаешь о замерших водопадах, о бледных монетах, о комнате, туда тебя пригласили соответствия. В ней кто-то предлагает двинуться по маршруту речи с остановками в приобретённом опыте, хотя конечный пункт – потерянное начало.
***
Печаль это радость, у которой нет надежды. Боюсь оттого что хочу быть равным, надеюсь оттого что кто-то ещё знает одиночество.
***
Иногда кажется, по имени, как по номерку в гардеробе, выдают одежду перед тем как выйти на улицу, незнакомую после представлений. И на тебе надет чей-то голос, окликающий то, что осталось в пустом зале.
***
Любовь: нежность, которую испытывает правда к вымыслу и чуткость вымысла к правде.
***
В танце и в объяснении желание наполнить тело слухом, прикасающимся к интонации, обжигающей тело друга. Узнаём друг друга по невыносимости глухоты, дающей тебе силы протянуть руку, по желанию услышать нужду как рассказ на пиру настоящего.
***
Читал сказки. Может быть, судьба это жалость к воображению (революция наша страшная сказка).
***
Птицы трогают голосами, исходящими из неизменно малого. Так решаются быть красивыми, исходя из границ.
***
Мартовский вечер
Похожий на спиритический сеанс привидений
Вызывающий человека
Поезда свист невесомая трава между пальцев
Чары портрета
Господь дай мне сил говорить
Мы такие же что и были
Ведь на месте силы раскрывается правда
Силы кроткой
Рискующей быть растеньем
***
Драже дождей песчинку отворяет
Внутри весны и гордые страдают.
А кто из них не гордый, из бывалых,
Под каблуком у феи запоздалой.
Слепой горох, глухая щель прогулки,
Завод по производству незабудки.
И в нём дрожит повтор, старушка смотрит
На труд вороны, на воздушный подвиг.
На мелкую тропинку меж губами,
На звонкую походку меж дворами.
В ранимой пустоте за облаками.
Так мало тела мне и я кончаюсь с вами –
Доносится из исповеди ветра.
Так мало тела, роскошь просит бедно.
Учиться исчезать не стоит сдачи
И ничего на свете нет иначе.
***
Кто-то покинул старое знамя,
Старое пламя.
И новый не появился.
Разве такие речи не слышал приёмник
У моряка в каюте.
Голос торжественно злился.
Небо уюта.
Но пламенный шторм разразился.
Небо-лошадка
Из терпких звёзд и тумана.
А человек – это старая арка,
Старая рана.
Жаждущая поцелуя
Трава голубая.
И в приёмнике утро,
Голубка сторожевая.
Но дай, Господь, крепкие ноги
Обойти эту землю,
Чтобы услышать: я внемлю.
Деревья,
Чтобы соткать эту осень
Немыми устами.
Кто-то покинул для синего неба
Старое знамя.
***
В белые одежды одевались у мельниц и у чернил.
Сладкие казни, пытливые казни и ещё немножечко крыл.
Угощали дельфиньими взмахами на палитре календарей.
Уготовано сердце под плахами, а над плахами трон королей.
Изумительность длительной ясности, как усталость произойдёт
После губ, улыбнувшихся затемно драгоценному всплеску «ну вот».
Кто-то умер ранимо и празднично, кто-то яблоко откусил.
Нас один из пугливых спасателей на спасенье надежд пригласил.
***
Пожалуйста, добудьте мне огрызок
Карандаша тревожного как рань –
Пел мох густой, потерянный из виду,
Гортанью пел финал.
Я ничего не узнаю другого.
Так хоть бы нацарапать на клочке:
Мы выходили и за нами слово –
Рассказ о нецелованном сверчке.
Мы выходили из большого дома,
Который будто сад в живой крови.
Ну что, доволен, рифма ведь готова.
Но вместо страшной рифмы говори.
***
Муравей на облаке, пух тополиный в тесте.
Сторожа колокольчиков ищут себе невесту,
А она всё ходит родинкою летучей
По щеке молодых дорог, красотой невезучих.
Или даже так: она меркнет у входа
И поэтому кажется, ходит, доверчиво кружит.
Сторожа колокольчиков, такая у вас забота –
Называться последнею тенью счастливого мужа.
***
Стрижи пираты
И сверчки гадалки
И чувств раскаты
Над бессильной датой
Троллейбус как графин
С водой невинной
Пустынный пассажир
Пейзаж наивный
***
Слишком и поэтому мало.
О чём ты грустишь на ступеньках вокзала,
Чьи различаешь фигуры.
Это походкой сахарной ламы
Лето идёт и смущают провалы.
… Всё предсказанья из урны.
***
Бедный старичок
Достал из шкафа улыбку
Как зёрнышко которое он хранил
Пока не стали часы золотыми
***
Благодарю
За облегченье лето
Полоску тени
И полоску света
За мнимый полк
Из пыли на перроне
А ночь не волк
Кузнечик на ладони
***
Красивый лист на середине лета
В нём тучность дирижаблей и коров
Беспрецедентная от света
Мимотекущая от слов
Красивый лист на середине тучи
Он золотой воробышек на ней
А пить так хочется и ждать в росе супругу
Супругу дней моих далёких дней
***
Нищий
Выменивает тело своё
Сквозь которое он проходит
На небеса
И ему шепчет женщина милостыня
О единстве
***
Как будто бы вынимают
Жало солнца
Из лета
Человек человеку
То что он видит перед собой
Праздник прохладный
Вниманье
***
У дома почтового ящика
Прикосновенья пастух
Сгоняющий к небу
Стада
Это я взял
Письмо ручья
Для
Оленя
***
Шарики винограда
На мёртвых листьях
На тихих страницах
Мучимой жаждой книги –
-женщины
С ласкою без ответа
Горькое наслажденье
В ней говорится
Любить их
Узников остыванья
Хотя кто эти узники
За рекою
Справляют свадьбу морщины
Светятся руки догадок
Теплеют гнёзда
Кто-то дарит напрасно
Кусочек тумана овечке
Бессильную пряжу
Белую розу
Горькая быстрая телеграмма
Долгая верность
***
Солнце в ноябре
Над фотографией старой рука
Ты не заметил
Рукопожатья
***
Ну-ка листвы опавшей
И неужели тела
Знай только ты настоящий
Заяц и ты
Отлетело
***
Дон-Кихот, отрекаешься ли от безумства?
-Несомненно. Ведь я умираю в постели.
Это очень нелепая грустная шутка.
- Несомненно. Ведь птицы уже улетели.
Посмотри, вот обижена почва ногами.
Исчезает воздушная поступь печалей.
- Ах, уже я не с вами, уже я не вами.
Я простой человек, утомлённый от знаний.
Неужели такой ты? Тревога окрепла.
В тюрьмах маленький свет не жалеет смотрящих.
- Уходите и вы потихоньку на небо.
Шелестите опавшей листвой о пропащих.
***
Осеннее дерево
У воздуха
Подмастерье
Воздух учит
Лишаться вдоха
Листвы
Обнажая
Глухую нежность
***
Тихий свет где смиряется ясность паденья
Ты -
Охраняемый детством
Сад
***
Октября щемящая трезвость
Позволит увидеть
Мальчика, жаждущего покоя, на вращающейся карусели,
С осенью растерянное рукопожатье,
Призрак головокруженья на лицах опавших листьев.
Застоялось тепло и ясностью стало.
Жёлтый вылакал миску зелёного. Лист закружился,
Подхваченный ленью,
Рыбка аквариумная в полёте.
Эхо, забытое на скамейке, стало твоей ладонью.
Понимаешь, коты пахнут лекарствами, гаданьями на кофейной гуще,
А собаки, они точно рыцари, раненые отвагой.
Для них свята рука победителя, сообщника, друга –
Оборачиваешься. Кто это только что произнёс, будто об этом сегодняшняя погода.
Ведь и вправду мерцанье сухого скрипа,
Колебание облачка неги на зеркале горизонта
Побуждают думать о греющихся на солнце бродячих тварях
И о том, что в сущность ты та же тварь с той же просьбой о доме.
И что если эхо весть от хозяина встречи,
Твой голос ушёл, но теперь в нём иная сила.
***
Каштаны где волосы уходящих
В крошечной шлюпке
Гладкие острова
Солнце перебирает сокровища
И уходит
В шёпот за твоей спиной
Показав как будто
Что важно
Светло
В том же доме
Начинается
Чуткость
***
Кротких начинаний
Поющее молоко
Сурепки крошечные жёлтые барашки
А приглядишься -
Звёзды
Хорошо
***
Жалкий кадр из фильма,
Где женщина красит губы
Уверенной в ласке рукой,
Разговаривает с гладью зеркала,
Примеряет
Великолепие танца пылинок
На циферблате покоя.
Так ласкают и одевают
Мечту, готовую за красотой стремиться,
Пострадать за неё.
Разделить участь.
Так любое движение
Одевает тело
В нерушимую память о нём,
О единственности целого.
И хочется плакать.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney