РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Ева Иштван

Варшавский договор

02-04-2020 : редактор - Евгений Паламарчук





Рижский цикл (0-5)

0.
здравствуй, урбан из антиматерии, крупной
соли,
полный невидимой тригонометрии до взгляда
прохожего, после чего невидимое отвердевает
до синусоид
и превращается в металлический клёпаный
мост над.

как вы живёте такие красивые тут
рядом,
сизым графитовым карандашом,
то есть,
это рисуя обратно каждое утро. И ах, да:
как сделать так, чтобы отпустило, гугл
поиск.


1.
я знаю — в случае другой гражданской войны 
у этой самой реки 
меня первую подстерегает дыба 
и злые вооружённые мужики. 

я знаю — мне будут бить лица, 
все четыре, которые у меня есть. 
русское, монголоидное, столичное 
оккупантское и... (нет, их всё-таки шесть). 

меня оглушит прожекторный свет 
и ослепит сиренный вой. 
такое возможно, почему нет, 
двадцать первый — не панацея от войн. 

допустим, я лягу от пули 
в брусчатку лицом расквашенным. 
всё едино, рига, люблю тебя. 
и мне вообще не страшно. 


Never sleeps

2.
Never sleeps 
город Даугавпилс. 
Здесь, наверно, решили, 
что воду нужно пить с лиц. 
Здесь такие красивые люди, 
здесь такие черчёные шпили, 
Будто кто-то решил направлять в небо оси абсцисс. 

Иногда 
на Двине корабли 
Просто понаблюдай, как они исчезают в дали. 
Да, здесь есть разные "но" и "если" ©
Но застыть мне на этом же месте, 
Если это не самое сильное чувство любви. 

Посмотри, 
Это письма с фронтов. 
Будь уверен, что их был никто отправлять не готов. 
Как вы жили и что вы учили, 
Что вы ждали и что получили, 
Поколение белых и красных латышских стрелков? 

Мне опять, 
Не спросясь, повезло 
Застать эру, где есть этот вот доломитный разлом, 
Каменистое русло и скалы 
И серебряное "Daugava" 
Хрупким куршским, тягучим земгальским твоим языком. 

Может быть, 
Мы реке не нужны. 
Но зачем-то она позволяет достать глубины. 
Билингвальные шутки за триста, 
Здесь так дышится и матерится, 
И целуется в лица 
Сиреневым бризом с Двины! 

Здесь так классно идти 
Вдоль оси ординат, 
Осторожно пиная носком желудей ордена, 
И как точку на плоскости, встретить 
Как зерно, два сантима из меди 
Из немыслимо древней эпохи 
лет девять назад. 


3.
мы познакомились в баре
на Элизабетес иела
я пленилась
и попросила его номер
он ответил, что на дворе не концлагерь,
и что люди давно используют имена,
а не номера.
Красиво отбрил:
я шла, улыбаясь,
меня облила маршрутка,
совсем как на Соколе,
только у Кришьяна Барона.
это было хорошим знаком.
прежде чем стать неидеальным,
не лучшим —
сделайся хоть каким-то.
просто сделайся.
найди своё имя
повтори своё имя
повтори своё имя
услышь своё имя
обрети вкус, поверхность, температуру и тень.
сделайся выпуклым
и шершавым,
как вязы на Виестурдарзс,
у самой воды.


СТАЛКЕР
(«исповедь»)

4.
В Золитуде дождь. Ты прошла с зонтом. 
Я легко могу предсказать: потом 
ты стряхнёшь с него воду озер и дамб 
и поставишь в угол к другим зонтам; 

в Золитуде дождь. Он всегда идёт 
в день, когда спланирован мой прилёт, 
даже если метеоролог нем. 
так выходит. Проверено временем. 

Ты оставишь зонт и пройдёшь вдоль касс 
и я буду толочься тут ещё час. 

Потому что твой подростковый рот 
я тайком срисовываю в блокнот 
и завидую, честно признаюсь здесь, 
как ты хороша в твои двадцать шесть. 

В Золитуде дождь — с неба льёт залив 
В дождь пересобираются пиксели 
и однажды пересоберутся так, 
что ты заведёшь сразу двух собак, 

выйдешь в город, купишь второй зонт 
и поедешь в центр, где сирень цветёт 
под дождём воды из ближайших рек 
и обнимешь парня из Пляуниек. 

а ещё через год и четыре дня 
ты поедешь в клинику Страдыня 

одному из псов скажешь “не бузи“ 
и легко шагнёшь в кабинет УЗИ 
и исчезнешь из виду на все недели. 
…да, я буду скучать по своей модели. 

А в Москве, где сто лет не было дождя, 
выйдет манга о ком-то типа тебя, 
может, мальчике, может девочке — как пойдёт 
в ней — десятки черт, что я крала год 

в ней бесшовный киборг штурмует мосты, 
а бесшумный ниндзя — немного ты, 
не один в один, а скорей типажно. 
а остальное будет уже неважно.  


5.
рига в вене
кирпичная кладка течет артерией
даугава - венозной
сизой,

рига
прорывается телебашенной тенью,
пока дерево гнется
книзу

рига
проносится на обратной стороне глаза
снайперы
меньшевики
кадеты

вся тысяча лет
фабрика велосипедов Лейтнеръ
издательский дом,
бараки, сапоги по брусчатке
будьте
как дети

эхом
как дети

дети

и в темноте прожекторный луч

как дети

человек нагибается в ураган
с писем стекает сургуч

будьте
диевс вас свети

как дети

как дети

дети

Даугава выходит из берегов.
Я тоже, господи, я готов.


***

ДИСЦИПЛИНЫ


ГЕОГРАФИЯ 

Пограничное расстройство фотоснимка. 
В клинче замки Нарва и Орех.* 
В шапочке бреду, сминая дымку, 
Сквозь одну из тысячи прорех. 

(* Авторский географический произвол. Крепость Орешек и  Ивангородская крепость – не одно и то же. Прим.авт.)


ХИМИЯ 

у меня конъюктивит, 
розовые глазки 
совершенно не болит, 
но пора завязывать 


ЭКОЛОГИЯ 

волна волну пацански гасит, 
а в них, по-своему раним, 
дельфин ныряет в «адидасе» 
и сельдью цыркает на Крым. 


ИСТОРИЯ 

мидянин начищает акинак 
царь леонид сбивает пыль с эллады 
но это всё для бизнеса не надо 
раз не монетизируешь никак 

кродёться мыш безумствуют войска 
но - чу! - пора мне книгу класть обратно 
история мидян темна и непонятна 
и от стартапов слишком далека. 


ВВЕДЕНИЕ В ТЕОРИЮ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ 

Это мальчик-якут. У него не бывает Иуды. 
Он и рад бы пронзительно тронуть глаголом купчинских. 
Чтобы поняту быть и услышану. Но незадача: 
Нет контекста. Заброшен в Равенну и Питер, 
Он не вписывается в лермонто-дантовские вещи. Он ищет 
Способ стать не-неслышимым, но колонны у Исаакия 
Дают эхо только средиземноморским сэмплам.


***

ВАРШАВСКИЙ ДОГОВОР

как нелегко воссоздавать 
исходный код каких-то таинств. 
лубянка. школа. третий класс. 
со мной учился мальчик Янис. 
в сознании был вязкий щит, 
не различавший сбоя схемы: 
как есть, так назван. Как звучит — 
так и должно, должно быть, верно. 

еще не рос ни грамм мозгов 
и в нашем скомканном веселье 
мы были то вольер щенков, 
то ли садок с речной форелью… 
ну, “Янис Ласман”, мало ли — 
Назвали, значит, уж как есть. И 
так не искала я ни следствий. 
и ни, тем более, причин. 

и только через много лет, 
в который раз пройдя по Риге, — 
я вспоминаю, обалдев, 
его фамилию и имя, — 
чьи слоги, морфы и заряд 
от плоти плоть вот этих сбитых 
углов — вставали в звукоряд 
ЕЁ динамики и ритма. 

Нелюбопытство - дар богов, 
раз был никто не озадачен, 
насколько выборка слогов 
звучала на регистр иначе. 
Нет, в мельтешении вещей 
не уловить, копаясь в ранце, 
что Латвия меня уже 
отыскивала в подпространстве. 

В четырёхдольник, в полшажка, 
в Юле Мазуриной, быть может, 
на мягких лапках из-за парт 
в мой горизонт входила Польша. 
Не напрямик, наперерез, 
а плавно, нежно, в малых дозах — 
её светловолосый образ. 
её бликующий рефлекс. 

Рэй Брэдбери вёл силой слов 
к щебёнке рельс, к цветущим макам — 
и вот цепочкой трёх щенков 
идут Байковский, Ласман, Малкин. 
вот я с одним из этих трёх — 
пришли, заняли подоконник 
уперлись рогом в спор какой-то 
и выясняем -дцать минут 
за тамагочи, сейлор-мун, 
сюда же — лого Dendy (слоник), 

и физик, стоя у стола, 
и слыша гул щенков с галерки, — 
в сердцах взревает: «Два трепла!» 
и выпроваживает мелких: 
садок с форелью скалит пасть; 
я слышу коридорный холод 
и запинаюсь, становясь 
с Абрамом Малкиным у входа. 

весь этот дикий оливье 
осколков флексий гнутых, битых — 
на самом деле был как след 
беззвучной Речи Посполитой 
над всей Лубянкой, в стыках дней, 
в массиве банков и притонов. 
В щелях реальности, в микронах 
воды. В реальностях щелей. 

В какой-то мере весь наш скоп, — 
мы — были правнуки Варшавы. 
Её распределений, кадров, 
Подписанных договорóв. (!) 
Никто не спрашивал, не думал 
не напрягал свои умы 
тем, что за судьбы были суммой, 
рефлекс которой были — мы. 

Топорщила щенячью шерсть 
вся эта маленькая свора. 
Мы принимали всё как есть — 
не от добра и кругозора. 
Не потому что в детстве всё — 
добро (мы даже не старались) 
а просто, если ты щенок, — 
твои мозги — не про анализ. 

Мы были интегралом, взятым 
от неизвестных величин, 
последствием. итогом. платой. 
полуслепой контурной картой 
каких-то женщин и мужчин. 

Конгломерат. Гигантский город. 
в нём - шестиклассников стена. 
вокруг помелькивают коды, 
вштрихованные в имена, 
как выясняется сквозь толщу 
десятков лет, обрывков фраз - 
в приставки, и во что-то больше, 
неосязаемее кожей, 
прозрачней и огромней нас. 

Оно накатывает. 
Оп. 
В обменном пункте. Может, в пробке. 
Я застываю от такой 
ежу понятной дешифровки, 
которая, как Тайлер Дёрден, 
всю жизнь поблизости ждала, 
спокойно зрела с томной мордой, 
чтоб просто шасть из-за угла: 

Здорóво, Оль. Держи зацепку. 
Отличный день, не правда ли? 
Горит лицо и кофе крепкий. 
ну что, балтийщица. 
Смотри 

опережение: куски 
реальности переместились: 
десятиклассник у доски, 
всклокоченный Андрюха Жвирблис, 
и я бы точно в ум взяла, 
как дик, ссутулясь, у стола он… 

…но попросту 

в тот год Литва 

меня ещё 
не вербовала. 


май 2018 - март 2020.
 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney