РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЕва Ермакова
Пандора-1
08-04-2018 : редактор - Женя Риц
* * *
мечтает о солнечных ваннах
густая грязная кожа
сгоревшая жидко
запах разорван на горький свет
мы не такие
мы стали такими
прорезь костей
в сундук течёт Svapnaspada с руки
(матка залита спиртом и горчит –
мёртвая ось детей
мы не такие
мы стали такими)
а теперь помогите Даше найти отца
в брюках его затерялась пара монет
когда вы не знаете, что делать – по умолчанию избавляйтесь
золотая пена
и смех психиатра под кожей
* * *
морской алкоголизм неизлечим.
с ковчеговых времён
мальчики танцуют с девочками
не снимая носков
завтра говорят:
для лечения расстройств сна
препарат –
дисциплина креста
а вчера я ещё дышал,
в носке на ноге дышал,
под цветными стрелками дышал,
с галстуком через окно – дышал...
/
будет ли стёрта
моя электромагнитная карма?
юность учила класть на аккорды
вечное солнце в ладонях
/
словосочетание
нам с тобой
встречается в тысячах песен
нам с тобой
позвонят с небес
и мы будем спать
я помню, как тайное общество
сделало блюдо из черепа
такая старая ошибка
/
любящий – это сложно
мягкий – это коротко
кашель струны по утрам
и неожиданная проблема проявилась на плёнке
вместо детского утренника
/
знаю, взрослый
знай, взрослый –
карма не переводится на другие языки
так что плыви и помни:
из костей прорастут стебли.
* * *
страх человеческого крика, раздирающего Вавилон,
где не встретишь знакомых смертей
что, если наша мясная сфера умирает лишь от слова?
огненный гневоотступник не справился с управлением и рушит дома и сараи,
в которых рос страх
попытка непонимания и исчезновения заключена в вине
но выжатое из мяса вино нарушает закон?
я дал тебе глаза
я дал тебе знак
я дал тебе тишину
в то время, когда кричал страх
я могу испробовать на вкус твоё лицо,
потому что это отвечает законам моего разума
теперь цветы оборачивают вокруг тел, сладкое кольцо поражения,
радуга подобия рук
правда молчит и не приходит на помощь
тьма потеряла интерес к будущему, поэтому в идентичности сохранилось что-то прекрасное
а я пытался вытащить тебя к развитию
наркотическое откровение – прощают свободный вдох
это перевёрнутый Христос шьёт мягкие стены...
что со словами моего друга?
что с мыслями моего друга?
мой друг это сгусток белков?
чистота хаоса грустна и горяча
ожидаемый звук был упущен
теперь я не буду прощён?
тропой гордыни следует мировая боль
вкус тысячелетних искушений со временем становится слишком сердит
но ложь слов всё такая же, сколько ни переписывай песок изнутри и снаружи
и сколько таких, нагих чужой памятью?
их не волнует цвет мёртвых тел, когда они слепы,
когда проводник зрения – их губы
ими они съедят звёзды и ветер и не почувствуют изменения мира,
но рука, коснувшаяся век, их отпугнёт
уныние называли грехом
греху давали вкус
но вкус уныния наскучил,
и адептов выволокли из комнат
в тупике смерти все они сдавали фамилии друг друга,
обозначая свою инвалидность
но вкус греха наскучил, и новообращённый гнев уже начинает сжигать этот мир
когда они отменили насилие и выбрали оружием безмолвие, было уже поздно
двух полюсов оказалось недостаточно для сохранения оболочки
спотыкаясь, вырезалось наружу из глубин –
[ ЖАЖДА ]
устаревшее знание агонизирует
и от ревущих от боли, ослепших обломков радуги
как иллюзия возрождения
отражается песенка седого ребёнка,
рождённого тошнотой созвездий и отвергнутого своим рождением и своей гибелью
и в прорезях глаз вывернутого наизнанку младенца
чумная роза, раскрывшаяся из моей руки,
провозглашает вечный июнь
* * *
впадая в немецкое нежное, наблюдаешь,
как прорастают незабудки из разломанной детской груди.
ощущение потерянной глубины глаз
и руки, что сеяла семена в грозу
поиск сердца непрерывен
ты осуждаешь меня, но ты прикасаешься ко мне
ты видишь меня, но живёшь свободно
и моё движение к тебе так болит...
я неосознанно рву сеточку ненависти мухи
грязный снег зеркала делает моё лицо больным
из воды не родить ни огня, ни камня
и потому тошнота греха не даёт ни слезы, ни надежды,
ни свободы, ни старости
мне не о чем волноваться и нечего прощать
но я хотел.
* * *
теперь я единственный из тех некоторых имён,
которые должны быть забыты постоянно.
огонь испарился в облака и разлился снегом,
оттого моя готовность к надежде сорвана моим смущением,
и лишь пустота.
утром нам говорят:
примите меры, чтобы оставаться мёртвыми в своих руках.
днём нам дают пробитую кость
в попытке поймать нас на преклонении перед Сухой Элимой
на ночь нам напоминают:
мойте руки перед тем, как опустить солнце за горизонт.
ты не слышал, я не видел
это перерыв в направлении встречи
опоздать в бесконечность
реанимация раскаянием
чувство света
счастье хаоса
объединение боли
* * *
однажды я закрыл глаза.
в пропасти субъекта
колокольчиком – электрический шок эякуляции
кошкой по губам до побережья ада,
где вынуто Kandal
в тишине страниц находка шага
и на других берегах – сломанная странность красного света
[нет отличий / повседневность]
в воздухе заложены знаки
[кривизна]
бритва облаков случайно причинила боль
и я пошёл на этот шаг.
и я ждал.
в закрытом движении очевидность зависимости
возможность страха проникает сквозь глаза
быстро, близко, важно, дождём, тюрьма
сеть не может охватить весь крик неба
возможность безопасности?
однажды я упал как камень.
* * *
телефонный звонок кожи:
рискованно быть разом пьяным и ограниченным
засыпать так опасно
не сдаваться так опасно
отказываться от себя так опасно
если я не откажусь от тебя, я буду в опасности
Сумерки говорят: кошки не могут иметь тело из дождя, но они связаны
взрывом бабочки, ядом по стеклу
так опасно, но исчезнуть из твоих рук видится легче
в безумии окружения при вынесенном приговоре
и в ту ночь горящих окон меня избили,
но изменённое мышление помогло сосредоточиться на бездне:
идеи игнорируются
доверие игнорируется
чума прорастает кристаллами в горлах города,
и на бюллетенях всего две строки:
это вакуум собственной кожи?
или это материнская ласка горящего пластика?
* * *
уходя на тот свет, ловлю плацкартный до дома
быть живым хорошо, пишут большими буквами,
но в воздухе, на лету всё равно бесконечнее
это как сравнивать дождь и воду из крана – вторая будет вкуснее
как писать стихи о мёртвых детях, имея собственного живого
как петь старые сказки на новый лад –
где мужчина съел свою женщину, и луной не моргнул
и не сидел по ней в залах ожидания
под водой ли, под пулями, заварной травой
стань моей рукой, стань моей спиной
вылови за меня чужую синицу
мне из правой лопатки выжгли мосты к родителям
и дышу теперь через эту дыру, всех выдышала
чувствую, как кокон сжимается
как пространство скоро вытолкнет меня
год-два, максимум
а помнишь, я говорила, смеясь – у меня ещё десять лет
но в тридцать два неуклюже выпала из окна
говорил старик габо: не ленись, не ленись умирать
говорил чёрно-красный охотник: отрекись от воды,
капающей с твоих волос,
и тогда я скажу, что люблю тебя –
но ему убить человека за радость,
и под его языком не течёт река
вот и выбежала после падения гильзы в апрельский воздух
в расстёгнутой куртке кожаной
с запахом мужчины, что и луной не моргнул
ржавая лестница, небо в облаках – вкусно, хорошо
главное, по с-прав-едли-вос-ти...
глазам, закрытым тканью, в белых мурашках мерещатся шаги
воздух извивается по щекам
нерв клокочет
ядом не наружу, так в желудок –
это сказочка хуёвая выходит из меня
не пропеть вслед: голос слаб, он нем, он пуст
так и стань моей рукой, так и стань моей спиной
и живи мной, и живи после
* * *
этим летом я буду кромсать в окрошку самых настоящих птиц
вот так ловить прямо руками из чужих ртов и рвать
и стукать ножом по дощечке
цак-цак-цак
цак-цак-цак-цак-цак
не нужно яичко ни золотое, ни простое
ни закрытые окна
а вот раньше дышать было легче!
бывало, выстрелишь стеклом на асфальт и дышишь
дышишь
а сейчас повсюду пластик
и я не слышу своего же крика, ни там, ни тут
сплошные не и ни
не вылететь из себя ни птицей, ни бабочкой
ни осколками на асфальт
когда тренировали горло, склеили нечаянно
наглухо, отбито
ветками по тропе прошептать, пылью по ветру задрожать
пыль пуста
и ты пуст как пыль
и я пуста как ты
* * *
зачем тебе любовь смертницы,
которая сама себе и Орфей, и Эвридика
которая спрашивает – а смерть это больно, или как синяя бабочка?
которая гладит тебя в ответ на твои пощёчины
едва переживёт ледяной град в июне и твою вечную мерзлоту, и твои разъезды
раз поезд, два поезд, три поезд, а после твои поезда
водой во вдохе или смехом по венам,
такая смерть – больно
поэтому пить сок из бабочек
(я не хотела)
знаешь, как кошки вздыхают? по расписанию
расстрелов и смен на баррикадах
такая смерть – тяжко
поэтому все разговоры и тайны через постель, у нас мало времени
какими будут твои глаза, когда на моих ладонях распустятся астры?
я твои стены, но ты ли моя стена
когда падёт догорающая столица, что с нами будет во время дождя и пепла?
и если сегодня я красный, а завтра в твоих глазах белым,
то в чём тогда смысл быть красным
и распускать на ладонях астры,
и молча ловить пощёчины,
и продолжать любить?
такая любовь – тяжко
поэтому пить сок из бабочек
такая смерть – больно
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney