РАБОЧИЙ СТОЛ

«Катя в полунощен час

От един балкон...»

Калина Ковачева

Кончалась конференция

и далеко плескалось море

И летняя площадка ресторана при гостинице

светилась лампами и фонарями там внизу

Там музыканты в легчайших рубашках и темных брюках били в архаические бубны

играл аккордеон густым звучанием варенья сладкого из лепестков душистой тонко розы

И музыкантам архаически совали в рот кусочки

халвы восточной и локума

как на свадьбе

в османском городе,

где высится прекрасный минарет

над куполом церковным византийским

Так было в эту ночь

А на балконе

стояла Катя

Вдруг я подняла глаза

я посмотрела вдруг

она стояла

напротив моего балкона

и она была

до пояса видна мне

И зеленое и легкое, почти древнеегипетское древнегреческое платье

летало в летнем ветреце

и схватывало тело, как рисунок

простым карандашом бросающий на лист бумаги...

Она стояла

опираясь на перила длинными и легкими руками

такими юными нагими

Так она стояла

Слова бежали и летели

быстрые ко мне

слова – «сияние», «сверкание» и «счастье»

слова – «отчаяние», «больно» и «светло»

Ветрец славяно-тюркский овевал

цыганское солнце – луна – озаряла

черные волосы гривой кобылицы сказочной взвивались

белые зубы улыбкой ласковой неизбывной улыбались

и шею девушки

и впадинку между ключичек

и ласковые черные глаза

Я тоже улетала, распадалась телом,

хотела никогда себя не видеть,

не представлять, какая я глазами разных

других люде

Хотела эти груди

такие выпуклые круглые

припасть и целовать

и целовать щекотно-нежно волоски подмышки

И знать, что надо мной глаза сияют чернотою светлой

Мы ели баницу – пирог приятный с брынзой

Мы странно угощались

пили пиво из огромной кружки

ликер кайсиевый лизали

и совали в рот друг дружке

поджаренные жаркие фисташки,

чтобы вкус горячих липких пальцев почувствовался

Рассмеялись мы

И щелкнуло окошко,

на столике коричневом чуть выпуклое засветилось

запело и заговорило и затанцевало

Начался прелестнейший Малхолланд драйв

И я пошла с корзиной вышивок по коридорам

вдоль разузоренных веселых стен

по галереям еле слышно я зашелестела

подолом, покрывалом,

так сияюще расшитым точечными блестками

И вот передо мной уже стоит

султанша Сафие

блecтя, сверкая бархатом и шелком,

корсажем, юбкой, перьями павлина,

румянами, отбеленным лицoм,

бровями начерненными

и чернотой волос

Она сияла

А вокруг сверкали и блестели разодетые служанки

И топал в платьице посеребренном карлик шут

и тонким голоском кидал остроты

которые не скажешь при мужчинах

И женщины смеялись белыми зубами

И вот она спросила:

«Как тебя зовут?»

Я поклонилась и ответила:

«По-иудейски Маликá – «царевна», а по-испански – Эсперанса –

«умýт» – «надежда»!»

И она склонила головы убор,

проговорила:

«Алафранга хорошо тебя зовут!»

Мы ели патладжаны и омлет с инжиром

А потом мы правили страной

империей

назло всем этим разным

послам венецианским и австрийским

Но это было всё равно

И мы сжимались в точку

в горячечный бутон Вселенной нерожденной

и распускались расцветали как планеты и цветы

Малхолланд драйв!

Малхолланд драйв

Вставай, любимая, ты умерла!

Вот так кончается Малхолланд драйв.

Но все равно ведь никогда не будет нас

а только на узорах красных золотых –

блик солнечный, легчайший полутон.

Я медленно вычерчиваю эти буквы:

«Катя в полунощен час

От един балкон»

«Катя в полунощен час

От един балкон»

Малхолланд драйв – безумные слова

Малхолланд драйв – волшебные слова

а не какое-то шоссе,

ведущее в никуда

(Закончено в апреле 2007 г.)