РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлексей Дьячков
Долгий день
29-04-2022 : редактор - Владимир Коркунов
Долгий день
Потакал облакам и растениям,
И качался, и плыл по течению,
По гранитному щебню музейному,
За морским, санаторным лечением.
И бродил, и обедал пельменями,
И дремал на кушетке писателя,
Чтоб сигналами точного времени
В темноте быть разбуженным радио.
На заброшенном пирсе пристанище
Находил среди охры и сурика,
И тогда для подростков скучающих
Был едва различим в поздних сумерках.
Громыхал под ударами галечник,
Поднималась над ним пена белая,
И тогда для последнего мальчика
В темноте различим уже не был я.
Вешка
Тут свернули, чтоб продолжить путь.
Там присели и состав расслышали.
Старшина, дай дыма потянуть,
Хлопья снега на затылок стриженный.
Топит синевою на пути
Редкий лес с березами-осинами. —
В финском небе как звезду найти
Взгляду кареглазому, слезливому?
С кем теперь держать совет в Филях? —
Брата вспомним и помянем Авеля,
Хмуро на привале чифиря,
Твердый воздух задирая надфилем.
Там посмотрит дым на нас в упор,
Тут с Ариной попадем в историю.
Перекличку завершив, бугор
За ухо заложит беломорину.
Велимир
Собрал прибрежных много вер и трав,
И повели тебя по руслу числа.
Ты извини, старик, я был неправ.
Я кажется слегка погорячился.
Тогда мы посидели хорошо,
Попели, походили, полетали.
Но звезды планетарий не зажег,
И башню не построил пролетарий.
Во тьме расправил сабельки ковер,
Долбленка, пошуршав, уткнулась в берег.
Я столько тебе лишнего наплел,
Наговорил всего, а ты поверил.
Прости за многословие мое,
За песню, доведенную до крика,
За то, что ты меня к костру привел,
А я тебя в посадке не окликнул.
На даче, где давно притих огонь,
Жду у калитки под отцветшей грушей,
Когда ты между жердочек ладонь
Протиснешь, чтобы повернуть вертушку.
Отл
Сад тосковал, а где-то рядом
И мы тоску свою нашли —
Дышали горьким ароматом,
Вершки картофельные жгли.
Сушили свой улов на леске.
Была прозрачна, как стекло,
Тарань — как листик королевской
Бегонии среди стихов.
На память о коротком лете
Делила осень с нами дар,
На свете зарева — скелетик
В иссохшем тельце проступал.
Изогнутый пучок прожилок,
Лес без листвы, ствол без колец,
Диктант осенний без ошибок —
Без алых кровяных телец.
Суглинок
Стволам и веткам некому помочь,
И даже прядь на небе молью трачена.
Нескорый поезд Тихвин — Будогощь
По полустанкам собирает дачников.
Стоят в траве пожухлой там и тут
Старухи с рюкзаками и баулами.
А вдоль заборов яблони бредут
Глухими, интернатовскими дурами.
Ни вишни, ни черешни не видны,
Лишь выселки позарастали грушами.
Ветеринар, вернувшийся с войны,
Не может слышать шорохи, контуженный,
Он выжил, вышел в поле и совсем
Пропал, как истукан забытый, каменный.
Окурочек, сиротский мой пострел,
Печально продолжает выгорание...
Дорога
Радуга разорванная надвое,
Облака боятся перемен.
Толстое стекло иллюминатора —
Сумеречный галлюциноген.
Не вини ни время, ни коррозию,
Кто-то пожалеет старый мир.
На пустынном пляже, бедный родственник,
Выбирай на память сувенир.
И дыши теперь парами винными,
Не грусти, сердечник, хватит ныть. —
Боли от блокад новокаиновых
Могут хоть кого развеселить.
Выбирай для диафильма парочки —
Наспех разлучай на карантин.
У холодных скал грусти для галочки,
Скоро сам останешься один.
Скоро пропадешь, как мальчик в таборе,
Как герой лирический в кино.
Без причин печалься, стоя в тамбуре,
Сигарету потушив давно.
Зверобоя
Не беда не видеть света белого,
Даль в дверном глазке — пейзаж простой.
Стены меловые из мгновенного
Кадра зарастают лебедой.
Вывески то с ятями, то с ерами,
Ветеран в беляшной без руки.
В пене не пивной с секундомерами
На дорожке парка физруки.
Рынка покосившееся здание,
Клен к решетке всем стволом приник —
У медбрата в закутке, в сознание
Возвращаясь, видит призывник.
Поневоле дребезжанье винтика
Слышит в потолочных лопастях.
Кровь из вены потекла и вытекла
В кадрах репортажа в новостях.
Оттиск
Пьет таблетки, боится вопросов,
Избегает и смеха и слез.
В ванну капает кровью из носа,
Словно сам себя в жертву принес.
Разгибается и поднимает
К потолочной побелке свой взгляд,
И отчетливо вдруг понимает,
Как под снегом теряется сад.
Выгибает мороз коромыслом
Над домами деревни дымы,
И теряются всякие смыслы,
И безмолвно расходимся мы.
Снег двоится, и тополь двоится,
Встать торопится месяц в окне.
Машет птица своей рукавицей
Из-под штор на прощание мне.
Тася
В кадр возьми моллюска отпечатки,
Грубую поверхность кирпича.
Мы уже встречались на Камчатке,
Тачку заводили с толкача.
Солнечного зайчика однажды
Оптикой ловили в гараже,
Выбирали свет из гальки влажной,
Стеклышки цветные мы уже.
На сетчатке вспышка сон всего лишь —
Эпоса пустые этажи.
Стержень извела, все не запомнишь,
Пишется как правильно жи-ши.
Дни со счета сбрасывать не надо,
Каждый вечер будет на счету. —
Не ответить, перед снегопадом
Думаешь о лете почему.
Петрович
Он ездил на смену на желтом автобусе,
В сторожке чинил деревянные жалюзи.
Курил на ветру и филонил по совести —
В саду не заметил воришку из жалости.
Любил время суток любое не темное,
И прятал в кармане шинельки без хлястика
Открытки — из города дочь разведенная
Писала о внуке на всякие праздники.
Тревожили сердце и вести из телика.
Мечтал об осенней рыбалке на лещика.
Когда стало плохо, свалился под деревом,
Был найден под вечер рассеянным сменщиком.
Теперь сам шагаю по школьному саду я,
Забытую в томике с оттиском витязя
Читаю открытку: Всего тебе самого
Хорошего, папа. Скучаем. Увидимся.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney