РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Родион Вереск

Таёжная широта

04-05-2016 : редактор - Женя Риц





* * *

Будет мой дом на пригорке, у сосняка...
Нет, на морском берегу, у песка и буйка.
Будут в туман заползать на веранду ежи
Или заглядывать в окна лиловая ширь.
Или мелькать за сырыми соснами поезда,
Или светить над зернистым обрывом звезда.
Так или эдак: заходит в дом человек,
Дышит на руки, плечом прикрывает дверь,
Куртку снимает, готовится зимовать
И на остывшую печь забирается спать.
А поезда идут и идут и стучат в висок -
С востока на запад и с запада на восток.
И теплоходов гудки догоняют во сне,
Плоская рыба сушится на стене.
Я добегу, обниму, затоплю-застелю...
Красный буёк качается вслед кораблю.

29 сентября 2014 года





* * *

Круги и круги.
На лужах, в закрытых глазах,
На столе от пролитого чая.
Хрупкую дверь приоткроешь нечаянно,
А там - мотыльки,

Вьются и вьются
Вокруг тряпичного абажура,
Вокруг этой кухонно-антресольной структуры,
И приземляются ближе к окну,
На приумолкший стол.

Треснувшее стекло,
След машины,
Мокрый бетон
В этом ухающем низу заоконном,
Откуда летят мотыльки.

Крылатая высота. Чертаново. Озерки.
Отщёлкнешь форточку, а там - полмира -
Плещется, о провода ударяясь, лесной океан,
Насколько хватает затуманенного глазомера.
Птицы летят на ощупь.
В ветках трепыхается целлофан.
Горизонт поворачивает к зиме,
А мой внутренний глазомер
Упирается в замолчавший на ночь
Троллейбусный круг,
В незатушенную папиросу,
В подфонарный осенний воздух.

Моя внутренняя Москва,
Мой внутренний Петербург.

31 августа 2015 года




* * *

Её материнство вечно,
Как шум кольцевой.
Вытаскивая коляску,
Не забывая фонарик зажечь,
Она поправляет волосы,
Чинно обходит двор.
Тропинка в опавших листьях,
В граффити забор,
Шансон под лампочкой в гараже.
Это, уйдя в себя, колобродит сосед,
Выползает перекурить в моросящую ночь.
Мама-Москва зажигает зелёный свет,
Разгоняет лист, опускающийся на дно.
Остывает чернеющее окно,
За машинной фарой тянется красноватый след,
Коляска со стеклотарой, скрипя, огибает гараж.
Хриплый голос шансона,
Серый виток циклона,
Лестница. Электрощиток. Этаж.

24 октября 2012 года




Камчатка

«Эй, вы, там, на Камчатке!»
Привычный учительский жест.
Крупный почерк, тетрадка,
Нарисованный ручкой сюжет:
Полдень, задняя парта,
Заснеженная страна,
Самолётик на старте -
Осень-зима-весна.
В тумане, в воздушной яме -
Весь мир за твоей спиной,
Белеющий пустырями,
Заглядывающий в окно.
Там, за детской площадкой,
За тысячи километров вперёд, -
Петропавловск-Камчатский,
Приземляющийся вертолёт.
Там, на облачном склоне,
Где небо лезет в рюкзак,
Протереть слезящиеся глаза,
Подышать на ладони
И взбираться вверх,
Где столбы,
Где сырые искрят провода
И сереют булыжников груды,
Запахнуться от ветра,
Споткнуться,
А потом обернуться
И руку тебе подать
Оттуда, оттуда.

1 сентября 2012 года




Юрмала

А на взморье – ветер,
Треплет травянисто-песчаные кочки,
Мир – это синь, желтизна и ширь.
Юрмала, Юрмала – майки-шорты-грибочки,
Мамин салатовый крепдешин.

Папин широкий зонт. Витрина.
Вместо стекла – фанера.
Над головой – вода, под ногами – тоже вода.
Ещё не пустынный вокзал Рига-Пассажиеру,
Мир, упакованный в чемодан.

И снова трепещет за пазухой
Беличье, синичье, медвежье…
Подставляя солнцу крыло,
Самолёт уходит в вираж.
Зимняя Юрмала. Сосново-асфальтовое бесснежье.
Только клыкастое море,
Только обледеневший пляж.

20 июня 2013 года




* * *

Если бы только наткнуться
На то, с чего начинал:
Неровный спешащий почерк,
Ручка, ненужный карманный фонарь.
И от оттепели до оттепели -
Оштукатуренная стена,
Изнутри деревянная,
И у фундамента - наст.
Останови машину. Выйди.
Реки поворот.
Чёрная лодка у берега вмёрзла в лёд.
На сугробе - брызги из-под колёс.
У изгороди на привязи лает пёс.
В студёном невидимом омуте,
Подо льдом,
Кто-то брёвна отёсывает,
Строит дом,
Отпирает ворота с тяжеленным замком,
Мёрзлую землю ощупывает фонарём.
И у тебя за спиной - таёжная широта,
Поднимается по лопаткам обжигающая вода,
Обволакивает, застывает,
Блестящая, как слюда...
Глубота, немота.

30 декабря 2013 года




* * *

Встать и идти - от кухонной табуретки, от холодильника, от недоеденных макарон -
Зима по глазам - как подушка распотрошённая, как сорванный войлочный плед.
Пустырь. Завод за железной дорогой. Мир распакован, распахнут со всех сторон.
Подойдёшь к стеклу, занавески дёрнешь - и станет серей, светлей.

Ветер в форточку. Белый воздух всколыхивается, натягивает тетиву.
Перехватывает запястье сильная, в зеркале отражающаяся рука.
Сглатываешь слюну и слышишь внутри себя заполняющий ровный звук -
Тот, что не никак не проходит, в затылке не умещается, не срывается с языка.

Вырвешься - лестница, лифт: пыль летает и светится, пахнет кошачьей мочой.
За ступенькой ступенька, паутинка, прыжок, дверь податливая - скрип да скрип.
Полумёртвое солнце над ветками - как светляк на тропе, как на замёрзшем озере чёлн.
Только в мокром виске колотится: я найду, я сумею. Я смогу говорить.

4 декабря 2014 года




* * *

Перезимуем. Соседкина дверь скрипнула.
Вновь покажется женщина в плохо натопленном терему.
Чирканьем спичек, плеском воды, тенями, бликами
Мир распахнётся навстречу себе самому.

А в этом мире – как в скорлупе приплюснутой –
Плоские крыши, бетонная ось земли.
И ветер крест-накрест, и мокрый песок из кузова
У самого серого моря, у скользких сыреющих плит.

И будь же, что будет, – вне скорлупы и вне разума:
Рыдающий звон стекла, разбившийся снежный ком…
И движется небо, и воздух льётся за пазуху,
Словно вынутое из холодильника молоко.

А что там, за этим движеньем, в ламповом свете растопленным -
Не всё ли равно - ни мне, ни тебе невдомёк.
Выйдешь к перилам, спичку зажжёшь надломленную
И прикроешь рукой огонёк.

12 января 2014 года




* * *

Мой язык не мёртв – он просто не знает, куда идти,
Где земля, где трава, где озёрной воды чуть-чуть.
Холоден день под окном, одуванчик дик,
Тихо кругом, и вот я тоже молчу.
И ты молчишь. Солнечная полоса
Пол перечёркивает, яркая, как свеча,
И внезапно гаснет. «Будет гроза» -
Про себя говорю и продолжаю молчать.
И слова плывут, барахтаются, как шмели
В закисающем молоке. Вечереет. Мокнет земля.
Жизнь как жизнь. За стеной разгоняется лифт.
«Что за лето!» - скажет твой взгляд.
А на ощупь ты хрупкая, как растревоженный дёрн.
Хлопнула дверь на лестнице. Жизнь как жизнь.
Стук в подоконник - то ли дождь, то ли время идёт.
Как тут быть? Что сказать? Если знаешь – скажи, скажи.

9 мая 2014 года




* * *

Выйди на свет из яранги, на серый расплывчатый свет.
Мхи под ногами темны, и земля ещё холодна.
Выйди, пощурься, зевни, потянись ото сна,
Встреть ожидающий взгляд из-под оленьих век.
Встреть своё отражение в плещущейся воде.
Вот она - жизнь вокруг, хоть и невысока трава.
Темноглазый детёныш - мохнатая голова -
Смотрит на горизонт, в наступающий день.
Иди по ветреной стылой земле, ощути
То, что осталось за пазухой, в невыплеснутом тепле:
Бежевые занавески, конфетница на столе,
Встрепенувшийся полдень таинственен, жёлт и тих.
Лето Господне - высохшие камыши,
Давящий горло кашель, солнечные круги.
Булькающая кастрюля, бабушкины шаги.
"Это не больно: наклонись - и дыши, дыши..."


28 сентября 2013 года



* * *

И когда просыпался люк
И его журчанье накатывало,
Словно цунами,
Я открывал скрипучую форточку,
Воздух ночной заглатывал,
В оконной раме
Видел теплеющий мир
И такие же окна напротив,
И светофор, мигающий до утра.
И было что-то ещё,
Не умещающееся
Ни в завтра и ни во вчера.
Ветреная секунда. Момент.
Мгновение. Точка
На координатной прямой.
Липкий краешек крохотного листочка,
На ладони – прибитая моль.
Эхо хлопка, отражённое от стекла,
На сосновой коре искрящаяся смола.
И такой поворот, такое место в судьбе:
Свет вдалеке. Начало тёмного часа.
Согретый невидимой аурой теплотрассы,
Человек по сырому асфальту идёт в пункт Б.

29 апреля 2014 года



blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney