РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Кирилл Колосов

Уголок твоей радости

18-05-2018 : редактор - Андрей Черкасов





***

посмотрите на себя, часы, 
в зеркало 
страшно? 
я вижу, вы плачете 
— тик-так — 
— кап-кап — 
стрелка, — вонзающаяся в ментальную плоть человека — 
копье Лонгина, 
вы боитесь небытия? 
дерево, шестеренки, металл 
сперма стекает в точную систему 
маленькие капли въедаются в механизм 
и где-то в утробе 
раздается звук — 
произрождается время, 
чтобы белые стены раздавили человека, 
разворотили жизнь 
в глотку зашли туалетные воды вперемешку с мочой 
и огромные пустоши 
российской действительности 
пересеклись на цифре двенадцать 
и раздавили все члены 

время, 
когда схлопывается, 
делает из человека 
разомкнутого червя,
вылезшего под струи 
дождя


***

дядя хронос замедлил наш черный век
в метро на полу лежит человек

в его глазах отражаются тучи и облака 
солнце не видим — говорим бедняге пока 

прощай дорогой отдавай эребиду жизнь
по твоей голове ползет бессклизкий слизнь

и в карман залезла чужая чья-то рука 
как же смерть оказалась твоя жалка 

почему ты не умер в месте каком-то другом
из-за нашей слабости ты обворован жлобом

но под грудью паспорт остался твой 
в обложке сложного цвета — собачий вой 

с потолка метро кислотный закапает дождь
это тебя дорогой растворяет в памяти вождь 

для чего же хронос замедлил наш век
почему при этом не прекратился бег



на полу лежит жизнь и она умерла 
ты беги обложка 
пока


***

жизнь — это слом 
мгновенный надлом 
во дворе лежит труп 
где-то тут 

не смотри на него 
и просто пройди 
я закрою его 
а ты — лети 

далеко от меня 
где идут корабли 
и висит простыня 
на мели 

солнце будет в пыли 
и глазами сверли 
картину двора 
темнота? 

руки чужие держа 
ты спроси у себя 
была ли в глазу иржа 
или же я? 


***

Ты когда-нибудь 
ела 
зеленые грецкие 
        орехи? 
В детстве я и мои друзья 
разбивали 
их об 
асфальт, 
а потом собирали 
        кишки, 
расшитые швеей по шелковым широтам 
украинских воздушных пространств. 
Наши руки после этого 
были 
сначала зеленые, 
по- 
том — 
черные. 
Все из-за вещества, окрашивающего их — юглона. 
От него невозможно было отмыться, 
настолько сок 
въедается в кожу. 
Ела? 
Твои руки меняли цвет? 
Так и любовь — твоя 
         Моя 
          Наша — 
Юглон, въевшийся в кожу пальцев, 
Сетчатку глаз, 
Пленку сердец, 
Сок, пролившийся в нас.


***

Летние месецы поменялись с осенними 
местами 
нас никогда больше не найдут 
ни тут 
   ни там 
паутиной паук переплел 
наши руки 
две огромные ветки деревьев скрепил 
и скрипя домашними ветрами 
магазинные люди 
  надевают 
терпкий запах 
полночных полей 
в этом городе больше 
не 
нептун не окажет 
услугу 
и ничто


***

упало дерево но звука нет 
потому что рядом не шел человек 
но мне хорошо — я 
сам слышу свои слова


***

я — то есть мы — 
   я и я 
в зелёном 
цвете травы 
    и 
забора 
видим 
гармонию 
ужаса 
хрущевского коридора 
с искажением 

красоты ядра 

в воде ведра


***

сегодня был в поле 
боялся клещей 
они такие маленькие 
вездесущие 
вы 
похожи 
только все же 
ты 
побольше 

я где-то видел фото 
и не раз 
там такие красивые 
цветочные 
поля 
а где такое у нас? 

мы бы с тобой лежали 
на мягкой подушке 
а так 
разорвет нашу кожу 
сухая трава 
любовь 

мне очень страшно 
я переживаю за твои 
ноги 
руки 
не ходи — не надо — 
по космосу зелёных 
и странноцветных 
звёзд 
которых так много 
в его полях 

я бы вытащил твои 
косточки 
починил бы их 
вымыл 
и 
поцеловал 
но я не мастер 
я просто тень дня
даже не день

я завидую подушке
которую ты обнимаешь ранним утром 
ботинкам
в которых ты выходишь из дому к нему
скрипя половицами 
это делает так больно 

я бы хотел стать этим всем
обнимать тебя 
скрипеть половицами 
есть яблоки на мосту 
наблюдая за красным озером 
или быть съеденным тобой яблоком
собирать для тебя первые 
весенние 
одуванчики 
целовать уголок твоей радости 

я мог бы смотреть с тобой 
поля 
твои 
мои 

но я не могу 
я узник своей совести 
я тень 

почему ты любишь всех 
особенно его
но не меня
он 
так 
пуст 
в нем столько клещей 
а я — 
цветочное поле 
в себе


***

Что я могу сказать, 
если прошло столько лет, 
а я все еще сижу на том же стуле,
все также слушаю писк цыпленка в ухе, 
старушечью походку в чужой квартире и ее мигрень? 
И проблема, наверное, в том, что я останусь,
даже когда прольется полынь на землю, 
когда люди вопьют речную воду
и умрут от горечи,
я продолжу сидеть на стуле 
и не шелохнусь. 
И останусь один я 
и Полынь.


***

На дверных ручках 
протянут 
утвердительный путь,
от первого до последнего 
белого зуба, ну а
легкая куртка зимой 
подобна лику повешенного. 
И как мертвый волос, 
протянутый 
в дырку линеечного рогалика,
становится маятником, 
так и пленка кассеты, 
т.е. воспоминание,
обтянутое по мосту
от ключиц до бород,
плетущаяся подобно Сизифу,
становится головорубцем,
жизнедушителем, 
а потерянный ад — утешением. 


***

положить пейзаж 
вверх лицом 
к яркому солнцу — неживому
провести по линиям большой рукой 
и узнать что тень пальца
тоже линия горизонта
 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney