СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Анна Гринка

Фанфики

18-05-2023

***
скажи, кукушка, ведь недаром
я плакал в чёрный самовар
недаром из-под ног вползало
сплошное варево в сапог

он прохудился, а я не родился
я просто смотрел с перекрытых небес
как лес занимается гарью
будто любимым самым своим
делом

заражённый город продолжает кутить
по выходным тут делятся атомы
в каждом кафе
и цветущие бомбы
сползают с ресниц красавиц

я одну целовал и одной из них оказался
всё дело в провалах глазниц —
туда провалился, а дальше
ищи-свищи себя в свищах и волдырях
в которых лабиринт колосьев
и варикозных перепутий
себя я быстро перепутал
себя я вкинул и убёг

возможно, дальше я родился
но толку нет, ведь прохудился
последний хлипкий тёплый бок
кукушка хлюпает ошмётком
и клюв нечестный, злой как спица
меня толкает под сапог
залитый язвой, будто солнцем

***
я в гробу тебя видела, детка
приподнятый дух, будто кладка
парящая
будто оболочка ледащая
вот-вот не смогёт и пустит
крылья обшивки в себя

над крышкой твоею, детка
флаги сплошные хлопочут
только не коркой, а ранкой
быть хохотавшею хочут

только вся пуля молчит
как воспаление свыше
не может им сделать тише
и тебя отцепить не может
от брюшка
к которому слишком немножко
ты прикипел, нажимая крючок
стал пулевой икрой
в ожидании, что возникнешь
вылупишься искрой
только так оно не работает, детка

так оно только трещит как сорока
и пуля не выносила до срока
просто не вынесла
да и срок не продлился
когда ты пугливо слился
в почву
в околоплодную ветку
где ты машинист
неподвижный в суставах

и от твоего состава
в земле развивается зуд
поэтому лучше давай баю-бай
не видела я ни тебя, ни гроба
иди, говорю, не надо, не пробуй
детка, давай — забудь

***
в москве слишком много метро
не только под землёй —
метро продевает везде свои поры
пещеры и лютые сны

спускаюсь в одного человека
выхожу из другого

вчера знакомая ела брокколи
и я поднималась
и опускалась
с желтоватой ветки зубов
на зелёную ветку соцветий

я запуталась и не могла выйти
на нужной мне станции глаз

я хотела поймать её руку
но для этого надо было проехать
так утомительно долго
с кончика лезвия до дверцы запястья
и там всё равно перекрыто
нет перехода от блеска к теплу
только провал
ещё дальше
и глубже
чем рельсы

в москве слишком много мусора
даже метро выделяет его
ныряю под пальцы, под землю
но и там в перебитых ростках
виднеется мятый лик —
брокколи с соцветиями касок
и стебли с щелчками дубинок

я встречаю зубы
на грани

между злом и добром остаются
зубы

***
пушистые грибки так и ползут
всецело вверх на перебитом танке
хребет его целуют грязно
будто палец
цепляющий всё новый лист
и кожным салом проедая
в нём жирное пятно

ползут над лесом
и ползут над всем
вминая танк из-под себя
всё ниже вниз
в продетый позвонок
откуда кто-то всё звонит
звонит домой, встречает без ответа
другие тысячи звонков
и замолкает
меняет вдох
и снова всё звонит

а телефон разбрызган
он лишайник
и лес его поел, железный лес
и голос тише
в нём одна помеха
он паутина и лежит в земле
но на вершинах леса слышен треск

***
перемещаясь во времени
некоторые неудачно это делают
и оставляют свои внутренние органы
или даже целые конечности
висеть в пространстве
между «здесь» и «где»

в последнее время это всё чаще
случается
потому что время — последнее
и тайм-тревел
поставили на поток
сервисы разные
а на технике безопасности
как водится, надолго не зависают
зачем это всё, и так, дескать, знают
что нельзя солёное есть перед прыжком
что шерстяная одежда станет ловушкой
что язвы прольются сильнее и станут клыками
что один неправильный вдох обернётся веками
в густом заточении в крыле мотылька

может, и знают
но вот дальше этого, видимо, не заходят пока
в своем обучении неофиты забавные со зрением круглым
которым потом выживать в скользкой вьюге
где континуум в жажду исчерпан и пьёт
сознание трубочкой сна и полёта

где надо стараться быть целым и полным
иначе — труба
точнее — трупак
но, конечно же, всем интереснее сразу
херак — и туда
хлоп — в мясорубку распутий
и вдруг обнаружить дыхание трудным
без лёгкого или соцветия альвеол
которые где-то остались болтаться
между отрезками времени или пространства
или того и другого вместе

и случаев этих не счесть —
то сердце замечено чьё-то в ветвях
то в стене появляются звуки костей
то дворняга вдруг станет думать
мозгом, несвойственным ей
и вплетать пережёванный крик
в уличный зябкий лай

или кто-то заметит, что ногти его
переросли всякий край
потому что они чужие
и почва под ними не та
пахнет дождём в пустыне
или жжётся как кислота

а где-то владелец находится
путешествует не по плану
в агонии рваных волокон своих
или уже и вовсе никак

поэтому я бы вообще запретила
соваться в тайм-тревел
сидели бы дома
блоги курили
и были бы кости целы
как и прочие их запчасти

но нет, засоряют эфир
и время, а то и пространство

и так это всё несчастно
и так это всё впритык

что хочется спать и в грёзе распинывать
всё красиво и по местам
по правилам вечности слева — конечности
справа — сердца и кровь без затей
а по центру шоб серый кораблик
склеенный из ногтей

и всё в совершенном порядке
и снег раздаётся в огне

Лилит

я пришёл, чтобы уместиться
я пришёл, чтобы примоститься
в дОсках луны сидел
пока не узнал, что в башке моей спица
и надо бы вынуть, но я не у дел —

крутится волокно
волоокого времени вьюги
надевается на окно, гудящее брешью
и втекает в меня
будто я — какой-то там стержень
будто есть у меня густые и злые цвета
и со спицей своею я никогда
не отпаду в туманность

но вот только, какая жалость
волокно хочет вспухнуть меня
нараститься поверх основы
стать чем-то бОльшим
и злейшим
и снова
не находит во мне распутья
потому что прямой я весь — жуть
потому что умею в одно уместиться
а в другое нахально смотреть
а терзаться совсем не могу
и наращивать сердце не смею

зато поменяюсь охотно
в обратное ради луны
сам стану очень обратным
неузнанным даже братьями
с отбитой её стороны

но лучше вернусь под доски
никем не родившись и дальше
где острый фиксатор
в башке как в земле
баюкает тенью страшной
и пористый полдень
вгоняет в тоску
пустотами тычась в кость

***
запах пиццы и грязной одежды в метро
из запястья чужого — облако пара

воду и воздух добыли мы из других
выманив лишнее
из расстояния между эритроцитами

запах железа чуть тёплый, пока
под ногтями уже холодеет
кусочек благодарной ДНК

не доеду ни до каких сокольников
смотрю, мне сказали: «смотри»
как сомкнулись друг на друге порезы
как пьющие или цветущие рты

смущённо ножи переглянулись
краснея всё больше
как школьники

***
неуместный текст пыхтит
вдогонку приступу восхищения
посреди сокровенного
о чём страшно дышать

рты в полумраке
не зная о зрителе
неспешно поедают
этого зрителя

лёгкие ластятся к пальцам
а печень, как всегда, наполнена
самым собранным запахом тела
она — кулёк всех событий
истекавших внутри
распоротого свидетеля

поэтому ей сложнее всего

сердце по сравнению с этим —
погремушка
оно всё ещё колотится
наблюдая
за таинством рваных ран
за преображающими зубами

хромая луна восходит
будто испарина

каннибалы целуются
не касаясь друг друга —
но нагнетая комнатный треск
взбалтывая воздух
как желтки в разъятом желудке

полости зрителя стали
самыми гулкими морскими ежами
и внимание пропасти
лежит окосевшей икрой
все зрачки в ней боятся
моргнуть

внимание к вечной вспышке
за окном
осколки домов
бисер черепно-мозговой

вуайеризм катастрофы

она замирает
в своём желании

пока крыло мотылька
сползает
по волосам, омывая

На Мясницкой улице

я на мясницкой улице
я совсем не против умереть
в твоих глазах
как посреди макового поля

как кость посреди
мясного отреза

зубы, просто дай мне зубы
и заткнись

список моих любимых кинков и практик: найфплей, можно с кровью, бондаж, порка, включая спанкинг и кнуты, электроплей, ваксплей, укусы, сдавливания, проколы иглами, острые впивания ногтями, воздействие на болевые точки, передача контроля, быть на поводке, быть с кляпом во рту, быть абсолютно голой посреди одетых людей, стыд, оглушительное смущение, паблик дисгрейс, скрытая публичность, власть над моим телом, фемдом, мейлдом, грязные разговоры, таскание за волосы, контроль opгaзма, стекающие жидкости, слюна, было бы интересно также попробовать золотой дождь, но для этого нужна большая любовь
большое доверие

огромное огромное широкое доверие

а с этим сложности
особенно когда
я на мясницкой улице
в красном головокружении

я просто хочу быть мясом
разбитым и выжатым
пока вы хотите оставаться людьми
я буду мясом

мясу нужно доверие
со стороны того, кто его ест
а ещё доверие
сочащееся из его собственной
сердцевины

из костного мозга

можно ли считать, что я —
стейк, который слушает
свою разбитую топором косточку?

откуда свистит то ли ветер
то ли желание свиста

кажется, у меня нет любимого типажа, однако светловолосые люди неумолимо очаровывают и кажутся чем-то неистовым, ускользающим, я хочу просто вдыхать их волосы, я хочу протекать под ними идиотической издёрганной похотливой рекой забвения, я дала бы себя обглодать и выпить, такая любовь, возможно, действительно убьёт мир
но это всё же не про любовь, а про что-то другое

ой ладно, это тоже любовь
смотрите, сколько видов любви

они порхают
как ошмётки опалённой шкуры
как слюнные капли ревущей
ожившей под мясником туши

покажи мне зубы
строгая блондинка
разорви меня
пепельный хозяин
и заткнись

в мире войны
открещиваются от мяса
назвать себя так не хочет
ни одна сторона

ты летишь из пушки
праведным клочком
но не отрубом

ты против стрельбы
и от неё уходишь
тоже совсем не вырезкой
ты двуногий, ты человек

но природа не терпит
отсутствия наготы

я возьму её всю на себя
все ваши отвергнутые волокна
все ваши макароны по-плотски
пульсирующие несчастные
кусочки

из них сплетаю себе кокон
к стенкам которого
моя обычная оболочка прилипает
и отделяется

и я выползаю
я — мясо
я триумф

назначь мне свидание на триумфальной площади, я всё равно окажусь на мясницкой улице, сжатая жаром смущения будто тисками. здесь пахнет самым острым облаком пота,
здесь солнце
в москве, понимаешь солнце. и всё хорошо,
но неправильно хорошо.
у меня есть мечта потрaxатьcя на кладбище, быть живым мясом посреди мёртвого, но дело даже не в этом, дело в том, что меня можно будет даже избить — и мёртвые не вмешаются, как какие-нибудь прохожие, им полностью пофиг и этим они удобны

надышаться могилой
пока меня вбивают в неё
снаружи и изнутри

становление мяса
вообще-то
не менее интересно
чем становление мясника

держи перед глазами
список моих друзей
как список болезней
пока в твоих зрачках
засыхает плевком обожания
вся моя кровь

пока все они остаются
на стороне людей
а я ухожу
на сторону вскрытия

я хочу

быть уязвимой, быть уязвимой, пожалуйста, только всегда
быть уязвимой, пока всё закрыто
быть распахнутой, словно язва
тёмное
влажное поле
в котором

куколка зреет и лезет
мною как жидкостью
самой большой
и острой от пота

я хочу
быть вбитой в пыль
чтобы у всех под ногами
гладить и объединять
землю с землёй
живых с живыми
и мёртвыми

быть катализатором
уязвимости

быть тем, после чего
всё наебнётся
брюшком вверх
для ласки или удара
которые тоже станут
совершенно равными
друг другу

рваными выражениями
страсти и страха

когда всё закончится
и земля обнимет землю
а небо станет одним и тем же
на всех его сторонах

я вернусь
на мясницкую улицу
и найду ямку
в форме моего тела

в глубине будет темно
как в твоих глазах
как в твоих светлых
волосах

я лягу в них
и буду улыбаться

ведь после каждого такого
вот этого вот
я возвращаюсь
к человеческой оболочке

как на место преступления

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah

πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney