РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Татьяна Нешумова

ПРОСТЕЙШЕЕ

22-05-2011 : редактор - Василий Бородин





ЭЛЕГИИ

Август

Навсегда здесь останется жить-поживать
Куст ромашек - смешней не бывает.
Перед отъездом сосна опять притворится, что спит.
Девясил, что Аргус стоглазый, вослед головой помотает,
Дятел с красным своим хохолком,

Чтоб не сглазить чего, постучит
По стволу, где лучи позабыли тепло и добро,
И его подбирают-то сам он, то рыжая белка.
А у подножья сосны - то золото, то серебро.
Это тень гамака, или вымысел, или безделка.
Вот смешной человек, подрезая сухую малину,
Этот воздух взаймы без отдачи берет и берет,
Не почувствовав даже, как пикирует плавно
на его невозможную спину
Паучок в паутине, или смерть, или что там его еще ждет.


* * *

Ты на пути моем, река,
И в этом месте так узка,
Что мостик в дюжину шагов
Смыкает крылья берегов.

Дай увидать тебя, вода,
Я здесь на миг - ты навсегда.
Так и у прерафаэлитов
Трава подводная омыта.

Траву в воде я вижу,
И божий мир мне ближе.


* * *

Бог сделал так, что я не ручеек,
Не веточка, не тень от самоката,
А человек, родившийся когда-то,
Которому еще не вышел срок.

Меня приветствуют сосновые иголки,
И я умею это понимать,
Мне каждый миг доступна благодать -
Протянешь руку и возьмешь, как с полки...


* * *

Способность чувствовать закралась в уголок.
Живет во сне, а утром засыпает.
А что поделаешь? Так сердце привыкает
К небытию. И тонкий голосок:
"Еще ты жив, еще ты не земля", -
Привычен, но надежд не вызывает.
А думать хочется: вот так и вызревает
Еще одна случайность бытия.


* * *

Как хорошо одному:
Кто-то придет, уйдет,
Но лишь себе самому
Надо держать отчет.

Сам себя не обольстишь,
Сам себя не упрекнешь
И, как летучая мышь,
Мимо других прошмыгнешь.

На легкокрылых своих
И распахнув глаза
Перелетишь в мир,
Который за жизнью - за.


* * *

В паутине паук копошится не зря,
Не напрасно кружатся листы,
Земляного червя обнимает земля,
Головою качает залив.
Без обиды свой путь покидает земной
И листок, и червяк, и паук,
Но твердит человек: "Что же будет со мной,
Когда путь мой окончится вдруг?"
Тополь сбросит листву, и усталый залив,
Может быть, и наморщит свой лоб...
И червяк, одинокий тоннель свой прорыв,
Испытает восторг и озноб.


* * *

Горит костер. Но он потухнет сам,
Не требуя и не прося подмоги,
Сам встанет на ноги.
И сам подкосит ноги.
Отдаст себя земле и небесам.

И я дышу. И я устану жить.
Но, мамочка, ты мне не говорила,
Как одиноко на земле, остыло -
Устало облако гулять по небесам.


* * *

В жаркий день, когда ноги идут по земле,
Взгляд скользит по земле,
Губы шепчут слова о земле,
Мне под сводами лип,
Как под Сводом Законов Российской Империи,
Очутиться приятно.
Шелестят, замирая,
Как шелестели б тома,
Листья лип,
И лодыжки их твердо стоят на земле,
Щеку мне охлаждают и нежно царапают кожу.
Ты - сидящий прохожий.
А бывает сидящий прохожий?
А бывает ли смерть, и смущенье,
И коры поцелуй на челе?

Если мысленно вспять потянуть этот день,
Он, шурша, обомрет, как змеиный чулок старой кожи.


* * *

Души хрустальной бытие
Запечатлел один романтик.
Он не заметил плоть ее,
Копну волос и белый бантик.
А я же вижу лишь копну
Волос сухих и пожелтелых,
И плоть, идущую ко дну
Земли, и бантик белый.
Сейчас схвачу его рукой!
Он не сумеет задержаться!!! -
Теперь мы видим заодно
Плоть, убежавшую сквозь пальцы...


* * *

Тишина. Молчанье.
Беззвучное житье.
По правилам страданья -
Без права на нытье.

Живи теперь без строчек,
Без выдохов, без снов,
Рифмованный комочек,
Упавший с облаков.

Ты просто так, прохожий,
Похожий на других.
Чужой лишь стих поможет,
Спасет чужой лишь стих.

Губами повторяя
Движенье губ чужих,
В чужие дни ныряя,
Чтоб вынырнуть в своих,

Ты все еще оставлен,
Покинут, одинок.
Как маленький кузнечик,
Готовый на прыжок.


* * *

Герусу

Укрываться в гекзаметра теплые складки,
Но на память - ни-ни! (Слишком длинный фаланговый строй).
Сохрани, запиши, посади эти мысли в тетрадки,
Как рассаду на грядки, и теплой бумагой укрой.

Где-то там, на какой-нибудь туче летучей,
Пересадочный пункт, свалка слов с расходящимся смысла пучком.
Там свиданье тебе назначаю, мой лучший
Дружище, с таким же немым языком,

Как и мой. Тридцатипятилетние люди
Могут встречу друг другу назначить и не на земле.
Я на облаке жду. Океан застывает на блюде,
Как вода при нуле, как огонь в задремавшей золе.


* * *

Общий замысел был и остался нетронут, неведом, неузнан.
Тот, кто дал мне траву, облака, колыхание воздуха, зиму,
Так и остался в тени и не хочется встретиться с ним.
На пути, как огни, возникали любимые люди.
Но дорога несла - не успеешь махнуть и рукой.
И они возвращались во сне, как орнамент на блюде,
Осеняя мой путь и пестуя мир и покой.
Моя дочь - прикровенная девочка Маша -
Мне награда за все - глубина, красота, простота.
Зимне-вешняя, летне-весенняя каша
Времени - ты теперь наша.
Уже не моя.


* * *

Эта книга лежит на лотке и тихонько меня поджидает.
Ты поспи, бедолага, поживи для себя, постарей и побудь никакой.
Час любви нашей краток, неверны надежды,
И не в сердце тебя я несу, а листаю рукой.
Лишь одним словарям и стихам уготована долгая жизнь.
А газетной статьею на свет уродиться - несчастье.
Полежи, подыши, ты потрешься плечом о запястье,
Говорящий сверчок нашепчет трик-трак и тебе.


* * *

Тихо шевелится воздух.
Буквы недвижно стоят.
Мелочный вздох. Выдох поспешный.
Ты еще жив. Дети спят.


* * *

Сныть зацветает. Бело-зеленый бедняк.
Кто здесь бедняк, кто богач - ты почувствуешь вскоре.
Лето подкралось внезапно, и мысли о море
Уже запоздали. И так проживешь здесь, и так.

Нянчи рассудок: и он покидает, и он.
Гребнем расчесывай волосы - все поседеют.
Сморщатся щеки, и руки уже холодеют.
Аустерлиц уже прожит, и битва народов прошла.


* * *

Хрупок островок покоя.
Шлюпок к нему не привязать.
Не привязать.
Что же случится такое,
Что нельзя предсказать?
Мне уже видно: тихонько
Веет хаос, веет хаос.
Нудная песнь комара -
Безумие, летящее под откос -
Оторвалось.
Что-то оторвалось.
Между нами течение -
Не воздуха, не частиц,
А обиды и нежности.
Это жизни моей узор.
Точечные уколы слов.
Разъединенья улов.
Окончательный приговор.


* * *

В хорошем настроении я вышел из окна.
Вернуться я не смог: ведь жизнь всего одна.


* * *

Живешь один и умираешь сам.
И разделить ни смерть, ни жизнь не в силах
Ни с кем. Все самому. И умирать, и жить.
Разматывать бинты своих иллюзий.


* * *

Что я думаю о
-о мамаше, сбежавшей от ...
О бродяге и путнике,
Об их неравном дыхании.
Паруса и ветра
Образуют невидимый флот,
Уносящий от
- от отчаяния.
Что я думаю о -
О грядущей разлуке с -
06 этой разлуке,
О том, что меня пожирает в ...
Ожидает ли кто-то меня?
Пускай, потирая руки.
Как любой, я не готова к разлуке.
Я стою.


* * *

Человек заводит дом.
Дом и съест его потом.


* * *

Мне любо кузнечиком быть, богомолом,
Сверкать и скворчать,
Выставляя вперед локотки и колени,
Вертеть головой, в тепле обитать,
Покурлыкивать тайно стихами,
Любить и дышать, и прикрытыми тихо глазами
О жертве своей размышлять -
Кто здесь для меня?
И я для кого существую?


* * *

Меняют местоположенье
Окошки света на земле
При ветра слабом дуновенье,
При волшебстве.

Покачиваясь принужденно.
Мой друг гамак
В свое спасительное лоно
За просто так

Впустил меня, и приголубил,
И пожалел,
И груз привязчивых раздумий
Вдруг улетел.

И в первое четверостишье
Теперь гляжу
И там стопы кусочек лишней
Вдруг нахожу.







ГЕРБАРИЙ


* * *

Быть зрителем кувшинок на пруду,
Ступать по мостику неверною походкой,
С дыханьем сумерек сливаться на ходу,
Быть всплеском, паутинкой, лодкой.

С имен и тел снять тонкую узду,
Утратить существо движений четких,
Стрекозьих крылышек летучую слюду
Принять за воздуха колючую решетку.

С повязкою тумана на глазах
Пить, словно чай, сиреневое зелье,
Растерянно бредя через сонет,

Как в водорослях, запутаться в словах
И, обретя счастливо новоселье,
Предстать "Кувшинками" на выставке Monet.


* * *

Быть зрителем кувшинок на пруду,
Сравнить скольженье мысли с водомеркой
И у стрекоз прозрачных на виду
Заняться неожиданной примеркой:

Теперь? И здесь? Так, значит, на роду
Написано - воспользоваться дверкой
В другую жизнь - как в Нарнию нырнуть...
Ах, если б за руку схватить кого-нибудь!..

Но позабыть и эту мысль свою,
Увидев в облаке живую чешую
И водяного с рыжею бородкой,

И отложить намеченный маршрут,
Освободясь от истеричных пут,
Ступать по мостику неверною походкой.


Monet

Ступать по мостику неверною походкой
От света к сумраку, от воздуха ко вздоху,
Держа в объятьях палку, как красотку,
Считать себя нелепейшим пройдохой,

Растратив жизнь. А старость ощутить,
И немощь глаз считая божьим даром.
Румянец лепестков, воды загар -
Последнее, что хочется любить

И помещается в сознанье и сетчатке, -
Ловить, как бабочку, дрожащею рукой
В кувшинок панорамы-отпечатки

Дыханья сумерек - дрожащую слюду
И вечности настойчивый покой...
С дыханьем сумерек сливаться на ходу.


Гений места

С дыханьем сумерек сливаться на ходу,
внутри свободы, двигаясь к свободе,
устав от будней, роздыха, от дум,
прислушиваясь к говорящей ноте
внутри себя. Я знаю, что там звук
всего один. Как почка, как репейник -
простейшее, он - только лишь звено,
цепь в превращенье, стрелочник; затейник -
не он; лишь средство быть, замешенное тесто,
всегда во мне, мой Локи, гений места,
торопится, как будто гонит плеткой,
и ищет выхода, но заключен во мне,
а хочется ему - и мне! и мне! -
быть всплеском, паутинкой, лодкой.


* * *

С имен и тел снять тонкую узду,
Пересчитав на память оболочки -
Желанье, мне известное, но строчки -
Не для него. По-видимому, сдут

Мешок страстей. Во мне как бы зимуют
Воспоминанья. Их отогреть
Мне хочется. Свой лучший день возьму я
И буду в стороны различные вертеть.

Вот в нем троллейбус, университет,
Твой взгляд, побег - как через много лет
Еще не испарились эти штуки!

Но мой скелет возьмет себя здесь в руки,
Висящие, как плети или плетки,
Утратив существо движений четких.


Узел в венке сонетов

1.

Утратив существо движений четких,
век коротать не с мамой, а с женой,
отгородясь событий пеленой
от домогательств смысла, за решетку
удач и неудач свой пряча глаз,
и чувствовать, как Гамлет, порвалась
(в который раз уж снова) цепь времен.
Но, некогда из праха сотворен,
ты выставлен окажешься за дверь,
замкнув цепочку медленных потерь,
защитник слабых, мрачный озорник,
неповзрослевший первый ученик.
Скажи: "Кого?" - кто видит на пруду
Стрекозьих крылышек летучую слюду.


2.

К последней фотографии В.Т.Шаламова

Утратить существо движений четких,
Щетиною, как ряской, зарасти
И стать мишенью фотоаппарата
В казенной ветошке, да с оловянной ложкой.
Все самому - родиться, умереть
и даже жить. Пофантастичней этот реализм...
... Естественно желанье
Быть в этой жизни вычеркнутой строчкой,
Не то что внесценичным персонажем,
Когда об этом думаешь пути.
Пример чего здесь нам явил Господь?
Что утешение - за всех людей свидетельство оставить,
Хоть жизни давно предпочитаешь смерть,
Стрекозьих крылышек летучую слюду?


Баженов

Стрекозьих крылышек летучую слюду
Вставлять опасливо в оконные проемы
Задуманной постройки. Череду
Остроконечных башенок, колонны

Двух полукруглых лестниц набросать
Вчерне; отвесить вежливо поклоны
Заказчику - классической ротондой
Невдалеке от храма; волоса

Упрятать тщательно под букли парика,
Детей расцеловать и налегке
Трястись в Ильинское в одолженной пролетке,

И, изучая в небе облака,
Удары мелких веток по щеке
Принять за воздуха колючую решетку.


* * *

С повязкою тумана на глазах
Я слышу трели лягушачьих принцев.
Я не из принцев. Я не падишах.
Я босиком бредущий из провинций

Не то чтобы Конфуций и монах,
Но просто так - бредущий из провинций.
Здесь, на обочине, спокойнее мой страх
Оставить след, дотронуться до птицы,

Ее крыло - как белая страница.
Я ученик, забывший впопыхах
Дышать и думать - но не от безделья.

Не дай мне бог добраться до столицы.
Мне счастье - выдохнуть, остаться в дураках,
Пить, словно чай, сиреневое зелье.


* * *

Растерянно бредя через сонет,
Я собираю вдохновенья крохи
И начинаю чувствовать скелет
Стиха, и выдохи, и вдохи.

Не так, как мышцы чувствует атлет,
(Та напряглась, а эта отдыхает),
Но как дитя, что, глядя на паркет,
Свой первый шаг, ликуя, совершает.

В сонета гроб уложена душа,
Забиты гвозди - грубая работа,
И вот теперь - я рою не спеша
Могилу ей на кладбище блокнота.

Не лучше ли, освободясь впотьмах,
Как в водорослях, запутаться в словах?


* * *

Как в водорослях запутаться в словах.
Силки и сети. Путы и капканы,
Лакуны и усталые туманы
Уговорят молчать и мерить страх

Пригоршнями. И ты, Арист, в числе
Наговорившихся. И песенка не спета.
Все стрелочки застыли на нуле -
Нет колебаний воздуха и света.

Нет дырочек для глаз, нет слепоты,
Недоуменно озираться можно.
Тебя ведут. Но кто твой поводырь,
Куда ведет - представить невозможно.

Под нос себе подсунешь нашатырь -
И выдохнешь кусочек пустоты.


* * *

И вот, бессмертные на время,
Мы к лику сосен причтены...
Б.Пастернак

И обретя счастливо новоселье
На даче в Кратово в ленивом гамаке,
Где мир трудов, похожих на безделье,
Мне так же мил, как бабочка в руке,

Где сныть на огороде и в букете,
Где сосны спят, качаясь на ветру,
Следя за тем, как подрастают дети,
Мне кажется, что "весь я не умру",

Но передвинусь за теплом лучей
Закатных по дорожке у калитки,
Как Моисей, не взяв свои пожитки,
Уйду на просеку, на пруд, на тот ничей

Участок, где отрадно будет мне
Предстать кувшинками на выставке Monet.


* * *

Машуку

Предстать "Кувшинками" на выставке Monet -
Не метонимия, а жизни цель и благо.
Беги скорей, мой голубок, ко мне:
Вот кисточки, вот краски, вот бумага.

Как этот перескок осуществить?
Не знаю я, да и никто не знает:
Ни тот, кто долго краски растирает,
Ни тот, кто в этих красках будет жить.

Пусть не знакома я с секретом пчел
И тайна тины мне не по плечу -
Лягушка квакает в ладошке ни о чем,
Стрекозьи крылышки - окошечки лачуг -

Переливаются, и я тебя веду
Быть зрителем кувшинок на пруду.








ГЛУПОСТИ


* * *

Иннуше и Илюше от Шумчика

Жил в Англии скромный аптекарь Смит.
Имел он собаку по кличке Бандит,
Корову по прозвищу Гэбл
И милую женушку Мэбл.

"Пора на покой. Надоел этот труд!" -
Однажды сказал мистер Смит.
И ночью во сне он придумал игру
И назвал ее "Эрудит".

Но сварлива, как черт, была жена
Аптекаря Смита Мэбл.
Бандит был сварлив, и сварлива была
Корова по прозвищу Гэбл.

"Не желаю, чтоб звали игру "Эрудит"! -
Кричала незнайка Мэбл.
Мычала корова, рычал Бандит, -
Пусть будет игра - "Скрэббл"!"


Деписолев1

Я велосип, я пед, я пед!
Я педиатр велосипный!
Деписолев с блестящей гривой,
Я Ганимед!
А ты, дорога - агород2!
Твой серый плащ с петлицей рваной
Меня укутает, как плед,
Нирваной.
Ресницы спиц, ресницы спиц.
А где же будет взгляд?
На половинках колесниц
Божественный снаряд,
Велосипедный бутерброд,
Оседланный хребет...
Смотри, деписолев несет
Дорожный бутербред!

1 Деписолев - велосипед.
2 Агород - дорога.


Баллада

Косте Боленко

Три трупа плыли по реке.
О чудо из чудес!
Один хромой, другой слепой,
А третий - Дон Картес!

Его карета вдалеке,
Там, где белеет лес,
Была пустой, совсем пустой,
И я в нее залез.

Стучали зубы у меня
И сам я весь дрожал.
Я захотел зажечь огня,
Его огниво взял,

Но только искру выбил я -
Вдруг молния с небес.
И я увидел: по реке
Не плыл уж Дон Картес.

Стоял он рядом, у окна,
Весь в тине и крови.
Он молвил: "Дай мне закурить,
Налей глоток вина!"

Вина, вина, вина на мне!
Ведь я его убил.
"Святая Дева, помоги!" -
Шепчу что было сил,

Но пальцы цепкие его
Мне сжали горло так,
Что я увидел: предо мной
Жуковский и Маршак.

""Ослепший труп" - Ну, ну, дружок!
"Хромающий мертвец".
Наверно, дядюшка Хвостов
Тебе родной отец!

Давай-ка все вернем назад!
Три трупа пусть плывут!
Но ты - средь них, и больше, плут,
Не сочиняй баллад!"


Стихотворение об устном счете

Я вижу двух или трех воробьев,
Двух или трех бегемотов.
Двух или трех? Двух или трех?
Или не вижу кого-то?

Может, невидимый мне бегемот,
Сотканный из воробьев,
Вместе со мной по дороге идет
И мою песню поет?

Может, в Париже, в саду Тюильри,
Где моя тень на скамье,
Из бегемотов растут воробьи,
Внуки мадам Рекамье?

Эти вопросы решились бы вдруг
Сами собой, друзья,
Если б считать научил меня друг
Или хотя б воробья!
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney