СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВБорис Херсонский
ВАРИАЦИИ НА ТЕМЫ ПАУЛЯ ЦЕЛАНА
22-07-2013
***
где черное солнце осипа мандельштама там
черное млеко рассвета целана оно целебно для всех
черное солнце вращаясь восходит у врат
горнего иерусалима на радость кротам
в упор не видящим собственных любовных утех
их рыльца розовы под стать нашим мечтам
мечты занимают первое место в списке трат и утрат
у кротов передние лапки-лопатки
в глубине их нор под образами горят лампадки
кротки кроты на подземную святость падки
слова невесомее бумажных денег на них
можно купить только черное млеко рассвета путем
всея земли планеты и почвы как хочешь так понимай
сам собою слагается сплетаясь корнями стих
черное солнце и черное млеко вдвоем
порождают черный ветер вот он настиг
если не вольному воля то спасенному рай
да будем помянуты там где отсутствуют память и разум
где вселенная накрывается начищенным медным тазом
где плоть и дух навсегда исчезают разом
***
твой ключ меняется меняется твое слово,
давая нести себя вместе с хлопьями снега или
овсяными хлопьями детства на молоке
называлось по-моему геркулес и что в этом плохого
двенадцать подвигов и вот враги отступили
и ты идешь налегке
послушен ветру тебя теснящему за пределы ума
снег облепляет слово комом
вокруг сгущается чернильная тьма
ты стоишь перед запертым вечным домом
твой ключ твое слово меняется в дрожащей руке.
***
Рыбы —
устремились ли рыбы за ним? Почему бы и нет
им, позвоночным, чешуйчатым, оснащенным спинным плавником,
не привыкшим заботиться ни о ком,
не способным выпутаться из тенет,
хладнокраснокровным, прекрасносеребряным, отражающим свет
не устремиться за ним, прямоходящим, ухмыляющимся тайком?
Почему бы и нет?
Кто должен был здесь лежать, не лежит нигде.
Но весь мир лежит возле него, подоткнув под бок
старый клетчатый плед, не думая о вреде,
который он нанес прогрессивному человечеству. Бог
знает, как внутренний мир глубок,
внутренний мир на все согласен, на все готов.
Мир, открывший глаза
разнообразью цветов.
Мир расширил зрачки и подобрал очки,
мир увидел - по белой стене ползают паучки,
сетка трещин напоминает очертания рек,
пятна на потолке - судьбы, что Бог миру предрек.
Пилат выводит Христа к толпе, говорит: Се человек!
Се человек, претерпевший обиды,
согнувшийся, как от удара в дых.
Сам Пилат, однако, видавший виды,
был из числа слепых.
***
Никто уже больше не станет лепить нас из праха земного из этой
осклизлой рыжей глины воспетой
вращеньем гончарного круга а казалось такой пустяк
налепить эти сгустки на железный каркас костяк
надышать отогреть откормить получился толстяк
растопырены пальцы ложатся на отечные складки
брюшные подобные фартуку голова не в порядке
но никто уже больше не будет никто никогда и никак
песнь лепестка над шипами розы песнь
остави долги но помни о должниках
я есмь все еще есмь
***
Вцепившись зубами в губку, мы пили жадными ртами:
это было желчью на вкус, смешанной с уксусом, то есть,
наркотиком перед казнью. Боль отрицают там и
смерть не должна быть болезненна, кабы не совесть.
Так всегда - вкушаешь горечь, а говоришь о сласти,
ставишь на чет, а выпадает - нечет.
Язык лепечет о жизни даже у смерти в пасти:
смерть лепечет о жизни , все так же лепечет, лепечет.
***
Из подкорковых ядер мозга, как из чечевицы,
прорастают былинки ночи, и, не в силах остановиться,
цепляясь за щели в жизни, как между камнями ограды,
тянутся ввысь, ожидая какой-то награды.
И мы онемели. Мы слова сказать не сумели,
верней, не посмели. Мы не имеем цели
вне тела, вне мира, вне рыбьего жира в десертной ложке,
вне блюдечка молока на завтрак домашней кошке.
Наши взоры ждут милостыни от природы
вопреки Мичурину. В наши- то годы,
мы все еще тянемся ввысь, за любую трещинку или зацепку.
Двумерной живописи мы предпочитаем лепку.
Потому что ни дом, ни мир не мыслимы вне объема.
если способен чувствовать - чувствуй себя, как дома.
Стенки сосуда растут из гончарного круга.
Стенки сердца растут из прощенья, не зная друг друга.
Стены дома, стенки сердца и стенки сосуда
оседают в землю, в ожидании чуда,
в ожидании вечной отрады или иной награды,
не мыслимой вне восхождения по грубым камням ограды.
***
И поныне виселица мнит себя цветущей магнолией,
которой была когда-то - до удушья и боли ей
нет никакого дела она не чувствует веса тела
не отличает его от цветка жизнь казнимого коротка
душа летела
подобно бабочке раскручивающей спираль хоботка
смерть есть погружение тьмы в собственные глубины
свет тут неуместен он не изменит общей картины
внешнего мира тут не помогут труба и лира
сладостный звук не прервет течения мук
смертного пира
и не развяжет за спиною стянутых рук
***
Это гуцульская баба полощет скатерть в реке
времен, согнувшись, воздев широчайший круп
к небесам лишенным святости. Закат, как проба Пирке
- туберкулезный надрез, насечка. Заскорузлые руки трут
пятна крови блекнут, и это - награда за труд.
Ветер полнит сосуды, река выносит еду:
глаз ослепший , оглохшее ухо, вместо рыбы - змею,
вместо хлеба камень, вместо счастья - беду,
вместо моей - чужую, вместо чужой - мою,
и побивая своих, чтобы бояться - чужим,
на плоту плывет кудрявый мужеложец-режим.
Баба полощет скатерть во времени, чаще - в ночи,
надо мной проплывают флаги народов, мелькают, вращаясь мечи,
И плывут поэты в гробах, заняв свои места,
и среди них тот, кто бросился головою в Сену с моста.
***
Не устанет ходить к пустому колодцу разбитый кувшин.
Поговорить о временах, когда не иссякла вода
в глубине, а кувшин был цел. И с горных вершин
глядели в долину укрепленные города.
А в долине цвели сады. И копошились в траве
шестиногие и восьминогие, подрагивал солнечный блик.
И женщина в черном шла от колодца с полным кувшином на голове,
и в глубине колодца отражался Небесный Лик.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney