РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВНиколай Мех
Обеденный сон
14-06-2006
Художник брел по тропинке, всклокоченной поливальной машиной, и думал о том, как зацепил сегодня камуфляжную девчонку. Таджики, похожие на хитреньких аборигенов планеты Татуин, родины Джедая всех времен и народов, копошилсь в кроне скрюченной березы, приветливо урча в адрес художника, дико шипя и улюлюкая друг другу какую-то важную рабочую информацию.
Таджикский камаз, унаследованный от городского мусоросборщика, ну, Гормусоровывоза, смердил с горизонтов поля зрения. Мусоросборщики никогда не выезжали на трассу, курсировали утром по городу, будя вонищей небритых инженеров, а потом загоняли монстра в гараж, поэтому мыть или там чистить, или, с учетом геологической толщи дерьма, обкалывать машину ребятам и в голову-то не приходило. Камаз превратился в некое подобие засахаренного арахиса на щуплых колесиках, ухал вдоль спальных многоэтажек, потряхивал супругов в многоэтажных кроватях, грохотал опустошенными баками на границах слуха, по странному стечению обстоятельств совпадавших с границами города, а закончив объезд, рвал что было мочи по пустынному шоссе до гаража, усыпая асфальт шелухой мусорной истории. Ага, спрессованными газетами, пив. банками и красными пакетами из-под 6%-ного молока давно вымерших колхозных коров.
Ну, потом мусорщики тоже отчалили в небытие, и камаз достался таджикам. Они что, будут его чистить? Нет, подумал художник и ухватил ветку дерева, как бы помогая рабочим его раскачивать. По голове шмякнул плод.
"Еб твою! - пробудилась эврика. - Так ведь у меня дома жрать нечего. Пойду в магазин". И пошел, не столько по продуктовой надобности, сколько из желания встретить какую-нибудь одноклассницу или товарку по садиковской койке, что ли. Магазин был закрыт. Поперек тонких стеклянных дверей с чувствительным элементом, реагирующим на приближение животного тепла, то есть, например, человека, висела потрепанная военторговская табличка типа "Прием товара". Заинтересовавшись табличкой, художник подошел ближе. Двери неистово задергались, тщась открыться перед посетителем, но безрезультатно: крепкие узлы авторства охранника Сереги, десять лет назад несшего срочную службу на флоте, намертво зашнуровали стеклянное гостеприимство через дырочки, проделанные, кстати, неизвестным умельцем со стеклорезом. Получилось очень удобно - каждый раз, когда нужно было устроить прием товара или там учет, а может, даже переучет, продавщицы вызывали Серегу с поста и он, блестя загривком и отражаясь улыбкой, ловко шнуровал входную дверь. Однажды Серега свалил на дачу, не предупредив продавщиц, и во время очередного внеочередного перерыва магазин оказался беззащитен перед потоком потомственных городских Джедаев с авоськами и мутировавших представителей Империи из сопредельного коттеджного поселка.
Короче, народы ломились, и тетя Мася со шваброй поперек входа не могла одна со всеми справиться. Но она стояла. Она неумело сплела двери тоненькой "упаковочной" веревочкой, затянула четверной почтовый узел, как учили древле в путяге, поправила табличку с зовом вечности "Закрыто на 10 минут" и встала на пороге, оперевшись на швабру.
Первый же невнимательный инженер, подскочив к стеклу, враз разорвал вязь тети Маси ко всем чертям. Узелок лопнул, веревка расползлась на тоненькие ниточки, и двери, преодолев переучет, разъехались со своим долбаным гостеприимством. Стражница выругалась и вытолкала инженера со словами "Не видите, мужчина? Перерыв десять минут!" Мужчина, заподозрив подвох, встал поодаль, и принялся, козел, колупать мостовую носочком ботинка, то и дело посматривая на часы. Еттить твою, только вытолкала, явился второй. Куда, не видишь, написано? Ждите за дверью. Следующий идет, подкатил, толстопуз, очки, подбородок - во! Куда, господин мужчина! Нельзя, читайте приказ. Приходите завтра. Ушел, уехал. Коттеджники хреновы. Не напасешься на вас продуктов (шмякает тряпку на пол.) Куда, нельзя! Чтоб вас... А что если... Что если... Тихо, тихо, милонька, не рыпайся. Сейчас, сейчас, закроем глазки чувствительные-то наши, закроем и заснем. (Оборачивается, зовет подружку, копошащуюся на кассе.) Манюненька, давай мне, милонька моя, пластырь, да побыстрей. Сейчас заклеим глазенки, а через десять минуточек отклеим снова, поспи, проснешься, будешь снова фотоэлемент, двери открывать, Маненька, ну неси уже, яблонька, где ты там ходишь? Вот сюда, держи, а я отрежу. И вот так, вот, молодчина, спасибо, Маненька. (Обращается к дверям.) Где теперь твои глазки? Заклеили синеньким! Закленили пластырьком! Да не пластырек это, глупый, это изоленточка! Летеночек! (В сторону.) Нельзя, мужчина! Мы закрыты! (Сдвигает двери.) Послушный какой!
На пороге появляется инженер, прикладывает ладонь к стеклу, смотрит с недоумением на тетю Масю.
Тетя Мася (просовывает руки в дырочки, зажимает фотоэлементы поверх изоленты). Тихо, тихо, чего дрожишь, спи. Дядя покупатель пришел. Как пришел, так и уйдет. У нас с тобой перерыв! Все! Обеденный сон! (Машет рукой инженеру, чтобы проваливал.) Уходите! Сереженька, милый, приедет, сразу перестанете нос плющить мне о стекло, а то потом сопли подтирай за вами. Ничего! Посидите без жратвы немножко.
К дверям приближается блестящий толстяк.
Иди, иди! (Машет толстяку.) Иди, пожамкай пока свою красивую, авось найдется чего съестного-то на чердаке, я чай, не белье там развесили. Суки коттеджные. Проваливай! Перерыв! Сон! Сон!
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney