РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВУстин Двинский
Стихи
11-06-2015 : редактор - Женя Риц
***
Cловами прикасаясь к стенам мира
плывём вдоль утра,
в нём города вдыхают память,
на отдалении – ветер.
Мы просыпаемся в futura,
сами в себе внутри бутона,
на лепестках из уст Пальмиры,
до разрушения
(его и не было...).
Кругом – извёстка
и отпечатки солнца.
Мы слышим,
как сокращаются зрачки,
в нас запуская время.
***
Архитектура современных городов
стремится к небу – легче, выше,
квадратных и кубических слов-снов
столпотворение. На крыше
нет птиц, верёвки бельевой и голубятни,
здесь слишком высоко
и так невнятны
машин сигналы – гулко, глубоко –
проглатывают воздух
вентиляторы,
но не справляются
напластования этажей,
нет, не задыхаются,
но смотрят с грустью на закаты, в небо, в море,
завидуя волнам и рыбам, доли
не зная их солёной,
но ясно ощущая их превосходство в том,
что мы назвали бы, наверно, отчий дом.
***
Прощаются с закатом чайки-дни,
и реки прикрывают берега,
небесный путь зовёт из далека
дрейфующие в думах корабли.
Пространство просит край земли – распни,
рисует амплитуду для броска,
и чёрной строчкой ставшая тоска
движенье начинает – друг, рискни.
Ныряет нежно в волны тусклый луч:
песок на дне – останки горных круч,
канаты, сети, соль – сырые встречи.
Рождается в глубинах шум и шторм,
без имени, лишённый фраз и форм,
набат зовёт рыб собираться, вече
***
А.
1
Марта курит табак,
ничего не планирует –
только с веток планируют листья,
как высокие рижские чайки,
улыбаются и кричат,
что счастливы, что рады встречать
того, кто нравится, снова и снова,
что для времени нужна обнова,
что всё черно-белое значимо,
а немое объёмно,
как шляпка у жёлудя,
но это было и будет осенью,
а пока – упование на облака,
ночные, глубокие как края,
в которых мы не жили,
но которые, себя не обманешь,
бывают.
2
Восходящее время циклично,
нет, зигзагообразно,
креститься поздно, но можно поверить,
что форма, какой бы тонкой она не была,
не заменит пространства,
скреплённого с небом
словом –
так человек соприкасается
с холодным стеклом
всё принимающим взором
и тоскует от том, что
себя не обманешь,
бывает.
3
И неожиданная находка,
и предотвращенный несчастный случай
развеются в порывах ветра,
будут смыты дождями,
выцветут под лучами звёзд.
И только мы сами
сможем попробовать
стать тем, что себя не обманешь,
бывает.
***
Космический орган – из звёздных губ:
к земле – лучи псалмов косые,
нервюры неба – ветви пиний
и аркбутаны туч,
контрфорсы гор, пинакли пиков,
черты живительные ликов –
среди руин свободен плющ:
мир здесь – под сводом синей кущи.
***
Дух боевой погибших островов
вобрал бетон.
Здесь песней луговой
стрекочат вертолёты,
весне священной в такт
мерцает ночь.
Урон? Уран? 居らん。
Раздетой головою
на небо смотрят доты,
приказу «now, react»
противопоставив мощь
Аманогавы (реки, лоты):
с дороги, милый, просят, прочь.
***
Цепляют острые вершины тучи,
как кошка – свитер,
затягивая нити небосклона.
Друг океанов любит эти кручи –
ветер? Вiтер.
Так любят гребни пенистые слово.
Ласкает город потерявший дело, тело –
невесту потерявший город ласкает слово.
Поток надежд шипящим многозвучьем
бежит к воде и оголтело
пар поднимает белый к низким тучам –
вершины их пронзают,
льёт дождь.
Шершавым языком лакают молоко котята,
и птицы алчут неба.
***
мир признавая в каждой вещи,
мир узнавая в их сердцах –
луч в малахитовых ларцах –
ты видишь отблеск древний, вещий
***
1
Город – глаз не сомкнувшая за ночь красавица –
смят и лежит на ребре у стреноженных зонтиков.
Всю ночь ревел шторм,
от деревьев летели прочь ветви, как души от воинов.
Тайфун позади.
На небе отметина – белая родинка.
Пьют зарю воробьи, веселясь выбирают свои отражения.
Птиц беспечных чириканье – сон безголосого колокола:
не остыло? не бессмысленно? не оставлено?
И лижет Сумида свои берега, как мать непрозревших щенят.
2
Океанские волны прощаются с городом – мы вернёмся, ты наш –
откровенны, грубы и навязчивы,
обернувшись, однако, в смятении ищут глазами подмогу.
Не напрасно рассыпана соль в колыбелях медуз –
бесконечность растаявших дней и приветы глубин?
Город стар, город полон собой, город горд –
благородство стреноженных зонтиков, брошенных улиц.
Фары ранних машин на бетонные стены взирают –
мир седлают прохладные тени рассвета,
выпрягая из сумрака звонкого "но" ожидания.
3
Но без голоса колокол – тих мягкий отсвет предутренний,
и в безмолвии вьётся природа ручьями уступчиво:
венцы – одуванчики – оды
безмолвию и красоте, облачённой в безмолвие.
Вот жених и невеста, вот долгожданная встреча,
вот хлеба, испекаемые в память о будущем.
Нет, не родинка то, не отметина, это – улыбка,
это губы раскрытые для золотого приветствия:
солнце – соль – мальва – спасение,
решиться любить и осмелиться сбыться.
4
Ветер бьёт по заспавшимся окнам, зовёт, приглашает на танец,
на пляску с собою, на склон позабытый, заросший травою,
которая след прикрывает к вершинам ведущих тропинок.
Там хор заворожено смотрит на город, на крепкие стены, на башни,
на зонтики, на воробьев, на упавшие ветви, на ранние фары,
на реку Сумида, на набережные.
Наполнены лёгкие воздуха смесью с эфиром, готовятся долго –
весь хор вспоминает
волшебное слово, которым ведь верно, встречали всё это,
что есть и что будет,
волшебное слово седого Иова готово, готово, готово.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney