РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Юрий Гудумак

Жизнь на равнине

20-06-2022 : редактор - Владимир Коркунов





Середина лета

Середина лета. Середина
«дурной бесконечности». В горле сухо.
Превратись она хоть в цветок или птицу, скука
остается скукой – подделкой под Гегеля.
Вот чему можно поучиться у Гегеля! Вещи грустные.
Можно налить в стакан и еще надбавить,
сделать гримасу, ткнуть пальцем черт-те куда: в ландшафт –
и смотри: ни событий, ни даже дат, –
сталкивающий нас с реальностью исключительно в виде,
какой имеет она в наше с тобой отсутствие.

Счастливые дни человечества! Они же – в книге
истории пустые листы. Сто, полтораста, двести…
«Не является ли, – говорит Гегель в другом месте,
Гегель, готовый уже поступиться стольким, –
не является ли фигура умозаключения
чем-то гораздо более высоким,
чем вид вьюрка или вероники?»


Жизнь на равнине

Французский язык был бы словообильнее, богаче
особыми словами для обозначения различной формы гор,
если бы из Парижа и Орлеана, если бы из Блуа
виднелась на горизонте зубчатая линия горных вершин: «пила»
или «ослиный хребет», или, скорее, руша
их одну на другую, что-нибудь вроде «убийцы индусов» –
грозного Гиндукуша.

Это, по сути дела, наибольшее из сетований Реклю,
когда он рисует пред нашим взором
каменный «рог» или снежный «пик»,
покрытую льдом «иглу».

Горный мир,
если на то пошло, мог бы казаться совсем другим.
По сравнению даже с тем, звучащим по-немецки как Faulhorn,
носящим название то ли «руин»,
то ли «истлевших гор».


Гибель богов

Уж на что Соссюр – лицо компетентное
(каковое можно только выработать, то есть вполне спитое),
а и тот замечает, что на большой высоте спиртное
перестает действовать опьяняющим образом.
Впоследствии, когда его опасения подтвердились –
наблюдениями Ортона и других путешественников, –
закономерно возник вопрос: стоит ли в горы лезть?

Соссюр в этом смысле предшественник, из числа поддатых,
самого Александра Гумбольдта.
Последнему это дало решимость как минимум
не смутиться, когда он нашел, что в Андах(!)
пьянство – неизвестная вообще болезнь…
и с тем, с чем не могли совладать в Древней Греции даже боги,
справляются жители Андских гор, жующие листья коки.


Лотос (Nelumbium S.)

Год, который, казалось,
не кончится никогда. В особенности угрюмый
по причине похожести не на сумму осеней,
а на сумму зим. Не на сохнущие растения –
а на их семена, их дремлющие средостения.
То, что, подлущиваясь, отряхнет коробочка, и стручок,
найдут уже – так и видели –
в ископаемом льду слезинок, капающих со щек,
в лепешках торфа, в желудках мумий.

Этого только что не Платонова года
за глаза хватило бы, будь он равен
обычным ста пятидесяти годам.
Мы могли бы тогда судить о его продолжительности,
как по тем полтораста лет пролежавшим в гербарии семенам
Nelumbium speciosum, которые проращивал Роберт Браун.


Дополнение к теории Пенка

В нашей Средней Европе это вполне естественные явленья.
Эпоха мамонта, потом – период северного оленя...
Говорят, Геликон и Парнас
были уже покрыты лесами, в которых жили
бессмертные. Но это, наверное, не про нас.

Причудливая комбинация нашего века с каменным,
в особенности – имея в виду человеческие полвека,
зима и есть дополнение к теории Пенка –
южная кромка скандинавского льда.
Но в стакане – не кубик. А выморозки – не вода.


Приготовление к большой осенней охоте
времен Меровингов

Линия горизонта матереет, как Пиренейская марка*
(*граница, предел), видя которую чувствуешь себя как собака
с подрезанными поджилками. Это новое обстоятельство.
Не заметить его нельзя. В силу хода
событий... даже и позабыв о ходе...
если не пообвыкнув.

Его основной чертой будет то, что оно-де было.
Все равно что сказать – не было, или же погубило
обширные замыслы, хранимые еще втайне
и измеряемые лишь масштабом приготовлений
к большой осенней охоте
времен Меровингов.

Пробегая периоды,
о которых история высказывается сама (и помимо Тьерри),
останавливаясь на тех, где она молчит, сколько ее ни дли.


Упрощенный глаз Листинга

Ландшафты Яблоны,
предстающие взору как пятиверстка:
земля, накрытая собственной картой.
Все равно что ландкарта коры головного мозга.
Его пузырчатое выпячивание, как у того зародыша, –
синеродисто-синий глаз, увеличившийся в разы,
с годами становится дальнозорким. И более не дает слезы.

И наступает старость, уподобляя его немедля
упрощенному глазу Листинга. Либо – всего-то – не вооружая
слезой оптически преломляющую поверхность шара
с диаметром 5,* (*целых) 1284* (*десятитысячных)
миллиметра.

2009 / 2010
 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney