РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЗвательный падеж
Алдияр Абугалисина
21-06-2021 : редактор - Павел Банников
Об авторе: Алдияр Абугалисина родился в 1990 году в Павлодаре. С 2008 живет в Алматы. В 2012 окончил КазНУ им. Аль-Фараби (Туризм). 2012-2015 гг. работал интернет-маркетологом/системным администратором. С 2018 пишет стихи. Учился в Открытой литературной школе Алматы. Публиковался в журнале “Дактиль”. Увлекается фото- и видеосъемкой. Участник онлайн-выставки Ost Anders Festival. В 2019 г. - актер театра “Асабалар” (главная роль в постановке “ВАМ будет ПИР”). В настоящее время актер пластического театра “Il Silenzio” (постановки “Амплитуда тишины”, “Кыз куу”). Перформер. Основатель психоделического сообщества в Vk "Держим марку". Шаман, целитель. (Подборка проиллюстрирована фотографиями автора. — Ред.)
НАРИСОВАТЬ ДОМ
мой отец – ничтожество
мой ход конем
(когда-то ты мне его подарил:
белый, с седлом)
тебе вилка: шах-гарде
что и говорить
ситуация плачевна
но у тебя есть пешка
в выгодной позиции
чтобы в будущем стать ферзем
и это твой самый лучший
а возможно и единственный шанс
в твоем случае
я бы поставил все на нее
***
айаваска-мама размазала меня всмятку:
желток стал солнцем
на сковороде жизни,
белок – синим небом.
кем же стал я,
если был барыгой?
чем я стал,
если был звездной пылью?
примерно то же самое со мной в детстве делала мама:
любила и бросала,
примерно то же самое со мной делали женщины.
что же не так делаю я?
очередная версия 2.0:
в процессе обработки
белая линия заснеженных гор покрылась джунглями,
но след остался.
***
я – шелест уже желтеющих листьев
за закрытым окном провинциального роддома,
так уютно разместившегося на корнях моего родового древа,
ветви которого сейчас только начинают проглядываться
сквозь тени социальных институтов.
я – мое первое воспоминание рекламы жвачки стиморол,
впоследствии слипшегося в волосах символа капитализма,
впитавшегося в корни и гораздо глубже
в почву так и не перестроившейся республики вечного дефицита.
я – все мои последующие размытые временем воспоминания,
сын последствий той перестройки,
сын преступника-афериста, избивавшего свою жену
и матери-одиночки,
впоследствии алкоголички.
я – мое тело, с детства копившее всю ту боль,
в виде зажимов и страхов,
периодически вытекающую теперь уже в прозрачном виде
и испаряясь, становящуюся бирюзовым океаном
впоследствии.
я – тот яркий рассвет невообразимых цветов, который все изменил.
теперь я – природа, дух и творение.
теперь я – все то, что люблю.
рисование под дождем
все было хорошо и спокойно в кастрюле,
пока не сварилась первая рисинка,
которая сразу же стала предвестником беды,
которая сразу же стала изгоем и объектом всеобщей неприязни.
теперь все они желали извергнуть инородное тело,
чтобы вновь стало хорошо и спокойно в кастрюле,
теперь все они стали тревожиться – «кто же следующий?!»
теперь все они приготовились,
приготовились развариться.
как же мне повезло тогда встретить ту единственную готовую рисинку.
на рисовых полях Бали всегда хорошо и спокойно,
несмотря на сезон дождей.
***
представление параллельных точек
о многогранной плоскости
пересматривалось сверху
пока снизу высота ощущалась небом
падение обретает свободу в невесомости
в момент возвышения уз
над клеем неделимого
не отрывая глаз от солнца
на минуточку задуматься
так и не раскрыв свой парашют
***
пересекаться в кино и театре
соприкасаясь линиями судеб
провожать ментоловые волны
встречать частицы алого заката
являя свет из-за кулис
смотреть в экране на себя
и видеть там совсем чужое
играть не роль а человека
скупив все до последнего билета
позвать всех в ложе на дебют
занять единственное место
чтобы решить дилемму жизни
любить ее или убить
а после смеясь в душе
на сцене тихо плакать
***
я просыпаюсь
и каждый раз я не уверен,
стоит ли мне открывать глаза.
неуверенность тот самый клей,
сквозь который приходится продираться,
как через густую, почти беспросветную,
чащу глухого леса,
вонзающегося в меня
тысячей иголок в секунду,
сеющих во мне семена той боли,
к которой я так привык,
что она давно уже кажется
свободным падением наверх
какой-то другой параллели,
какой-то иной реальности.
я просыпаюсь
и каждый раз я новый,
вспоминаю себя старого
и не могу забыть,
пока снова не усну.
и так каждый день.
не то чтобы я любил спать,
скорее там я отдыхал
иногда.
и так каждую жизнь.
я проснулся
и решил больше никогда
не открывать глаза,
я решил зашить себе веки,
по-видимому,
навсегда.
я просыпаюсь
и каждый раз по привычке
хочу открыть глаза,
я засыпаю и каждый раз вижу сон,
как я просыпаюсь
и лихорадочно пытаюсь
на ощупь найти ножницы,
и когда я в тысячный раз их не нахожу,
я в смирении засыпаю
и просыпаюсь в смирении,
ощущая шов на груди,
и проступающий через кожу
силуэт ножниц.
вчера я проснулся среди ночи
и долго не мог уснуть,
кажется, очень нужно было вписать эти строки
и может быть наконец-то уснуть.
плутон
я усну где-то
на поверхности недопланеты
в метановых облаках
двуокиси углерода
нетронутыми останутся рыбки
выброшенные на сковороду
твоего окаменелого сердца
вечно спящего в мерзлоте
я умру где-то
в бесконечном преддверии лета
в недоверии своим мыслям
в нехитром сплетении веток метро
спустя восемь минут
погаснет ближайшая звезда
тело остынет послезавтра
даже в морге оно будет теплее тебя
***
меня ранило киви,
пока я его мыл,
чтобы разрезать и съесть,
чтобы быть сытым.
чтобы быть счастливым
не нужно есть кислый киви
в это неспокойное время,
когда убивают детей.
теперь,
когда я мою руки
в чистой воде,
рана щиплет.
***
томимое напряжение
обидной злости еле различимо
обнаруживается натяжением
присосавшихся щупалец
ограничивающих продвижение
в пространстве-времени
:
отпускай тебе обещанное
лишь свой храни обет
принимай данное
другого – нет
***
я нехотя открываю окна
вечно шумной дороге
вдоль моего дома
чтобы частички пыли
незаметно проникли
в оголтелые ноздри
с тяжестью ложились в легкие
и там находили приют
я нехотя открываюсь миру
потому что боюсь неизвестности
хоть и часто всем повторяю
доверяйте миру
***
мой дом вне пространства,
стены за гранью,
потолок легко мог стать полом
в пасмурный день.
в ясную ночь
окна становятся небом.
облачный купол из представлений
мерцает свечением звезд
через приоткрытые шторы,
что шелестят и тянутся к свету.
сквозь поры
вдыхают пары стратосферы
жители ветхого дома,
пока они спят и видят сны
о новом заветном доме,
звездная пыль гладко стелит ковры
за белой линией горизонта.
мой дом вне времени,
холодильник пока примитивен,
я убрал его в спальню,
чтобы спать не мешал.
стул становился мною,
когда я о нем забывал.
за столом с трудом умещались двое.
я ложился с кроватью,
но любил диван,
с постелью просыпаясь в объятиях.
дети убитого леса
приютили мои убеждения
о естественной наготе.
«иногда холодно» –
не оправдание перед собой,
но дети бы оценили,
пока лес не столько греет,
сколько горит и тлеет
не мой дом.
шанырак вне времени и пространства -
скорее эхо, чем просто мечта.
это эхо в дверном проеме
тихо шепчет: «тебе пора»
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney