РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлексей Чудиновских
исчезающий близнец
22-06-2020 : редактор - Женя Риц
* * *
ростом с две фаланги
в босоножках по моему детству шастаешь
и без того мои волосы под заколкой у тебя на виске
все до одного собраны
всё притворяешься, что обо мне чего-то не знаешь
идём, я возьму тебя с собой, где мы по гаражам прыгали
я упаду на покрышки, а ты поможешь мне подняться
там погода скользкая и моя сестра всё время от пыли зажмуривается
похожая на тебя, только пониже и скомканная
с детства всю жизнь мечтала играть
когда я упал, она убежала домой и без слёз плакала
на голову, точно капюшон, натянула ватное одеяло
на котором полсотни слонов
и её больше не стало
если всё случится не так, а я всё перепутал
спрячу тебя в спичечный коробок
только тихо сиди, иначе найдут
и нам с тобой гореть
* * *
Долгое время у Переславль-Залесского
был город-близнец — Киров, который недавно исчез. От него
остались бетонные буквы:
Ворик. За этими буквами люди-спички
по ночам истребляли овец, по дисковым телефонам
сообщали в милицию о соседях-пьяницах. Утрами из прихожих через окна
свет кухонь бил по улице. Стылые бока домов
грелись от двигателей внутреннего сгорания. Водители
завтракали бутерброды с маслом, колбасой и сыром.
Не останавливали свою работу молочный комбинат и завод печенек.
И тоже были друг на друга похожи, точно
два города, только обоих нет. Существует
мнение, что каждый город притягивает к себе определённый тип людей.
Как Москва или Ленинград. Если это правда,
в Кирове жили те, кто должны были пропасть.
Кто поверит в такую глупую тоску о полумиллионе человек, не знаю, если бы кто из них рассказал об этом, да разве их теперь найдёшь.
Одна вялая надпись
на контурной карте, и та скоро схлынет. Взамен
возведут Кирово-Чепецкий химический комбинат, и то ладно
* * *
длинная галька вечера
вьющейся стрелке секунд шепчешь небрежно
где кончаешься ты плотность речи
а в сторону лишний миллиметр и тебя не узнать, словно не было рядом
разбитое небо миллионом шагов от меня стало близко ко мне, но тебя мне не видно теперь
где осталась ты и зачем
о тебе все узоры к началу и гладкие взмахи историй
когда ты вернёшься, расскажешь о всём, что узнала, иначе к чему
затевать это всё
забываешь детали к тебе прикасается ветер твои поцелуи
напевы и ритм шагов, так вас не хватало давно
неделя и месяц считали прошедшие дни до тебя
и вино тебе стало младшей сестрой, она все истории детские знает
только всё ты молчишь, отчего
забываю тебя, только слышные «и» добавляю в бокал, чтобы слушать
и слушать о книзу летящих нарядных босых по асфальту дождях
на каждую кошку дворовых собак
по капле как слёзы ребёнка, влюблённого в жизнь, из глаз твои слёзы печалью богаты
и все позапрошлые дни до тебя в тишине оставляю
и пьяные эти слова нашей встречи — тебе
* * *
а поцелуями называешь люцерну и яркие цветы в тесной раме,
в которой мягкость музыки чарует тёплой скупостью пейзажа.
её бы на время унести, одолжить у остальных.
о ней тревожно им рассказать, как читать стихи незрячим,
и благодарность, и одобрение, кажется, видишь,
но какая жаль, что мы не можем видеть цвета
а птицы тем хороши, что любят деревья, их плоды любят,
из которых растут поцелуи, тянутся вверх из нагретой земли
в солнечных лучах ветки и листья на них птицы
* * *
Что угол комнату сложит в гербарий, ты наверняка знаешь.
Всё меряешь её вес
по супрематическим теням, крепишь на скотч
салфетки из крафтовых баров, а вспомнить помаду
и графитный карандаш, притворно, в приступе
самобичевания, тянешься к лепнине сталинского потолка.
По-прежнему, куклы из фланелевой рубахи на подоконнике с выжженными затылками, цветы из фольги и Garbage.
«До весны, до весны, до весны,
не иначе…» — чем закончить, ты знаешь, но тишина, которая дальше, обрывает
куплет. На какие деньги покупают
волшебные амулеты джу-джу, чтобы в Городе
Мёртвых обменять на что-то ценное, и не то чтобы, условно,
в лом по ломбардам пройтись, нет,
просто их всё равно не найти. Сейчас бы
подошвой ноги через худое дно лодки толкнуть землю
в песок. Сейчас — будто уже давно, запустить пальцы
в тихий шелест волн, и не коснуться холодного линолеума. Не утонуть,
если тело сделается камнями в громадном
пространстве из ничего, похожего на рынок
колдунов. Набьют свои торбы тобой, и кто поймёт, что
нужны амулеты, чтобы тебя вернуть. Пока ты лежишь
через две главы, а кто-то уже готов позаботиться о тебе.
* * *
и снова ты: передеваешь платья и возишься со всякой мелюзгой
кормишь улитку и здравствуешься с песчанкой
«ничего, ничего, мы не в самом деле», — отвечает песчанка
бедная она, питается по временам, чем дети оставят на тарелках
но иногда, сняв кожуру недели, наденет её на себя и ляжет рядом
а я не могу уснуть, всё ловлю тот миг, когда она исчезнет
когда она исчезнет, учусь читать с четырёх сторон
книгу до белой страницы, вслух: узнавая себя, как другие
ровно веду пальцем, чтобы не сбиться, но всегда стираю нижнюю строку
приходится придумывать ей замену, и тогда появляется её начало: и снова ты
я приветствую её, которой на свете никогда не было, и мой кивок ей ни о чём не говорит
я всегда подглядываю, как смотрятся вместе моя и стираемая строки
это требует напряжения сил и внимания: поймаешь такую одну и не веришь своему счастью, но это и не в самом деле
а уже будто в ухе было то, что улитка тянулась сказать на ухо бегущей песчанке
* * *
я вела тебя по своему вчерашнему сну. в знакомых руках
смеющиеся ножницы наперерез наречию тюльпанов
иначе не объясню
в обуви колотый сахар мечты
упрямый запах пепелища и не слышные рёбра в облаках
если обо мне приснится тебе вещий сон — расскажи его
приглядевшись к твоей щеке, я угадала не похожее на тебя
твоё имя
как седая обложка книги
теперь мне особенно нравилось, как я могу тебя видеть
дрожь пробрала меня до костей
прозрачным носом я вдыхала аромат цветов. ты был продрогший шум
и только поднималось незаштопанное солнце
как сейчас. похожее ощущение было, когда мы придумали часы с мнимыми числами
когда я проснулась, ты всё смотрел в моём сне
на погибшего себя пять минут назад
* * *
в саду мокрый собачий нос обнюхивает велосипед — колёса как лапы собачьи на земле
в саду огрызки яблок на клочке паркета и царапины от каблуков на коре
в саду мерещится будто пробежал кто-то или кто пролетел, всё мимо или сквозь
в саду икра рыб и роса на фиолетовых листьях, черепки и черепица разбросаны где попало, а где и сухие сосцы рябины
в саду пьяные-пьяные жуки валятся со скамейки гурьбой, смеются над глазками, как у картошки, над лоснящейся засиженкой и над её стёртыми краями
в саду не найти ни кола, ни двора (для кого этот нищенский дом? он уселся на отмель карниза окна и сучит как ребёнок какой-то дурной ногой и ногой и снова первой ногой о полый воскресный час!)
в саду по утрам жужжит тишина и больше всего не хватает дождя
в саду как попадешь, может зубы сведёт, провода загудят, а может попадешь так, что один стоишь, дичишься всего и причитаешь, а у самого кулак в руке и зуб на зуб
в саду больше всего на свете сонных пчёл и слепых углов, те и другие бьются друг о дружку взаправду, а потом смеются понарошку
в саду потерялся пёс, а если кто будто видел его, то это был не пёс, а тот, кто в пне живёт, питается много и без разбора, молчит и похож на то, что мимо или сквозь
в саду разноцветные птицы клюют что до них клевали птицы и птицы будут снова клевать
в саду нет ничего, а кто что принесёт с собой, то и валяется где и как — одна сплошь голытьба шатается
* * *
Ты раньше других увидела ночь
Анимируя персонажа мультфильма, ты сильно закашлялась и разбудила ночь
Ещё уличное освещение не разглядывало сумерки через холодные лампочки
Она всё равно проснулась бы раньше — в сентябре у неё зябкие ноги, но это случилось бы чуть позже
Как и любой человек, ты не знала, как повести себя
Предложить кофе? Со сливками или чёрный?
Так и спросить? Но не обидится ли она, кто её знает?
Когда ночь просыпается, чистит ли она зубы?
Вот если бы заранее прочитать, что делать в подобном случае, но где об этом прочтёшь?
Ты выключила свет в комнате и в тишине сидела вместе с ночью
Ей наверняка нелегко одной в непривычное для неё время
А когда она согрела ноги в темноте, когда её время позвало на улицу
Ночь ушла благодарная за добрую компанию
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney