РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВДмитрий Дедюлин
Мои дорогие и верные друзья
28-06-2021 : редактор - Алла Горбунова
на белом перроне гуляют чёрные голубки
животные жующие попкорн сидят в метро и уши затыкают – в холодной тьме
вагоны убегают – горит луны во тьме златистый горн и звёзды в топку
словно угль кидают – они расплавятся и волны потекут презренного
и жёлтого металла и звёзд начальник скажет: «о – зер гут – хочу чтоб солнце
по утрам вставало и озаряло наш обычный труд своим лучом безудержным
и алым» – и он ушёл – тот диск, за небеса чтоб снова воспарить в златистом
гневе – чтоб капала вниз алая роса – чтоб резал волны корабля форштевень
чтоб наши жизни плыли наугад в слепом огне и снег во тьме кидали деревья
что вошли в наш дикий сад – анфас небес был вырезан из стали
и протянулась в небе полоса по заводной простой горизонтали которая
заводит за себя пустое солнце что во мраке блещет и любит нас и губит всё
любя а ад встаёт и тихо рукоплещет
весёлые праздники в сонной лощине
«красиво жить не запретишь» – сказал мне маленький малыш
и сам затрепетал как дождь в который ты как сон войдёшь и там
останешься навек – ты бестелесный человек – огонь и дым твой странный
нрав и ты жуешь по вечерам всё ту же участь и ночлег тебя скрывает,
человек, но ты останешься вдвоём с огнём и дымом и на нём напишешь,
месяц подобрав что закатился между трав – напишешь то с чем трудно жить
но с чем нам можно ворожить, но с чем идём в сей трудный мир
и падает у ног кумир сих тёмных толп когда разжав ты отпускаешь и вожжа
повиснет в каменной руке – ты скачешь тихо – налегке и исчезаешь плотью
став меж этих ангельских застав и трудный день во тьме поёшь
и падает в ладони дождь и по струящейся руке текут дожди к твоей реке
которую зовём январь – она красна как киноварь – она черна как чёрный чёт
и просит ангела ещё чтоб белый месяц встал в проём и засияла бы огнём
пустая даль меж скорбных трав где бродят тёмные ветра и бледный
ангел жизнь поёт – звезда пускается в полёт
селезёнка причин и распятий расплата
мой милый ангел, к сожалению свои родовые основы можно переосмыслить
но преодолеть их увы невозможно – о самом составе твоего существа,
человек, говорю – дерево предпочтений твоих узловато и твёрдо, осенний
красавец – весомый обрывок мира, летит твой лист прощальный, где ты
пишешь о себе в двух словах: «война и любовь» и теряешь себя находя
в глубине своих глаз то что видел извне и что было тобою но вечером
тяжким уже остаётся потерей – ведь прежний состав твой уже обновился,
каким-то таким «я» которое не нужно ни тебе, никому на свете и только
корни – чёрные лапы корней, шевелятся в темноте и сучья свои простирают
в те глубины где ты не был но где тебя родили – откуда тебя извлекли – тот
воздух из которого ты слеплен и остаёшься им даже если поместить тебя
на свет прозрачного и дрожащего на солёном ветру родных соответствий
и только кармы начало тебя предаёт в руки странных Эринний –
бестелесных созданий что больше похожи на работников ЖЭКа
и советских уборщиц метущих метущих этот чёрный паркет пред пустою
скамьёю в коридоре перед дверью начальства – мокрой тряпкой стирающих
след на сиденьях постояльцев зашедших сюда ненадолго и ушедших
как все – через общие двери
луна Буратино нарисованная на заднике очага
они – это божьи твари, как скот, который они держат – иными словами –
люди – это божья скотина которая живёт себе и не тужит а Господь
поглаживает их – чешет соломинкой за ухом чтобы потом зарезать
и приготовить из них чудесный бифштекс – а кто не слушается того Он будет
охаживать тяжкой плетью по крупу чтобы бежал по кругу и крутил колесо
поднимающее воду в арыки для лучшей жатвы в нашей пустыне – это колесо
нашей скорби и наших лазурных небес что застилают нам глаза как слёзы
нашей любви когда мы смотрим вниз на какой-нибудь красный метеор
летящий по вечереющему небу и падающий падающий в несоизмеримые
глубины как Господь который высоко воссиял над нами чтобы так глубоко
упасть чтобы мы не смогли проснуться и там в самом далёком самом
извилистом сне нашли бы своё сокровище которое оказалось бы луной
нашего сердца которую нужно разбить вдребезги чтобы вытащить
оловянный ключик и открыть золочённую дверцу
лунный ангел натягивает тетиву
прибежали как коровы к водопою эти люди – стали Господа вовсю козлы
хулить – я тебя, о Боже, не забуду – ведь с Тобою только начал жить
а потом я умер словно ангел – началось загробное житьё – принимал
кровавые я ванны но увидел в небесах её – дивную звезду красивой масти –
она зубы скалила – оскал нас держал в её узде и власти – я ведь тоже как-то
начинал и закончил – жизнь моя как шутка прозвучала в воздухе пустом –
стало тихо и бесспорно жутко – ну а я сошедших за Христом видел
в небе диком и далёком там где бесится луна упав в воду и её златое око
было как безудержный бурав что сверлил страду твоих желаний, побуждений
мёртвую грозу – был я этим небом тихо ранен и с тех пор себя в себе несу
словно Бога – от луны нет проку как от злого ангела её – мы идём с тобой,
звезда Востока, чтоб упасть и озарить район наших странствий, нашей сущей
боли, наших белых пламенных сердец – уходи из сердца, тихий воин, чтоб
уйти туда где жив Отец
синяя чешуя разбросана по дороге в Ад
ангел – это безусловно нежное чудовище о восьми крылах – ангел ужасен –
не так ли? и крыльев его гигантский размах как синее небо ясен –
по-прежнему видно – иду по ручью –по белой и скользкой дороге – не вижу я
вас и того что хочу я тоже не вижу в итоге – огромное небо к отдельным
мирам не кажет примерной дороги – я вижу как в небе возводится храм
куда завезут эти дроги и тают во мраке стада и ручьи – буколика наших
идиллий – останутся с нами во мраке – но чьи? лишь тех кого нежно
любили – слова этих дев и слова тех юнцов что оды слагали отважно – среди
этих странных и дерзких канцон плывёт пароходик бумажный – плывёт
пароход наших прожитых лет и нашего бедного счастья – а что у нас, дядя,
сейчас на обед – «Муму» – отвечает Герасим – шатаются стены и звёзды
трясёт что ангелы нам рисовали но мы отправляемся в тяжкий полёт и вас
не увидим – едва ли мы свидимся снова – стада и друзья – лишь тени пасутся
по склонам поставьте на доску большого ферзя и дайте свой голос
влюблённым что с нами во мраке не ищут колец – какая, мой милый, досада
и ходит по небу огромный мертвец и всех выгоняет из сада
школа жизни для смелых капитанов
я – мальчик из подполья – меня любит Оле Лукойе – любит и колышет
только он меня не слышит – только он меня не стращает – любит и ощущает
а когда я смотрю ему в рот – он делает всё наоборот – занимается заря
на планете – из школы выходят дети – я тоже туда иду – надо отдать
полезное всякому труду – а когда он висит на верёвке – этот самый труп – я
вынимаю сигарету из губ и снова зажигаю спичку – поговорим о приличиях –
о том что неприлично болтаться на крюку – я от вас бегу – бегу к розовому
закату на красный восход – я хожу в школу – получаю зарплату а Оле Лукойе
делает всё наоборот
мои милые, вы голубые неандертальцы тающие на зелёных кострах
Чикатило преследовало FBI – оно заманило его в квартиру где он сорвал
нехилый хайп – танцы его были внезапны – танцы любви и побед – они
танцевали с агентом на Запад – Чикатило жевал сигарету и ел свой обед
птицы таяли в небесной сини – не было практически ничего и они танцевали
в этой холодной пустыне – агент смотрел на Запад а Чикатило на восход
но когда они приблизились к серому камню серый камень сказал им
выбросив свои голубые мозги: «смотрите – это белая кровь с неба каплет,
Господи помоги» и они прошли мимо грязного оракула – хоть он и камень
но выслушай и усвой – на Западе их ждал граф Дракула – парень
практически странный но практически свой и там им приснилась победа
во сне говоря и дрожа – победа инертного бреда которым мозги потрошат –
закат угасал в этом зале – гуляли по залу коты – родились мы все на вокзале
и вяжем тугие узлы – на небе гулял Чикатило с Алмазным и Грозным
Котом – не знаю я что накатило но знаю что будет потом – потом будет песня
Вселенной и ужин во тьме на двоих – танцует во сне Чикатило и с ним агент
FBI насупротив
синева неба – это колыбельная для белых лебедей Запада
малые деньги порождают большие только во время революций – а так –
в обычное время только большие деньги порождают большие – малые
деньги порождают пустоту и отчаяние – ничего порождает ничего;
алая змея ползёт по узкому тоннелю а потом выходит на поверхность
чтобы жалить цветы наполняясь их нектаром и синим волшебством пыльцы,
алая змея – змей Кецалькоатль восседает на небесах держа в одной руке
скипетр а в другой меч –о двурукая змея, мы призваны тобой на последнюю
битву чтобы увидеть как бегут полки Вальхаллы и как синие волны
разбиваются о белые скалы молчащие в полуденной стране – деньги
не порождают ничего
маленькие именины сердца
волшебная конопля Господа моего – мак в твоих руках – мак в твоей голове
вот так с опиумом и коноплёй мы и шествуем по жизни – пока три алых
цветка распускаются в темноте жёлтого заката и семь белых небес
падают на землю чтобы пронзить её и сделать своей навсегда
сиреневая борода пьяного манекена
ведро корове – мальчику тряпьё в которое он тихо облачится
пусть в колдовство твой город превратится – монахи тают – падают
в раствор который любят пить самоубийцы и слышно сквозь завесу разговор
двух лепреконов – каждому за тридцать и каждый слёз души притворный
вор – нам нужно в эти реки возвратиться которые текут сейчас на юг –
на каждой ветке пьянствуют монахи – то вОроны и их рогатки бьют –
замешано всё на прескверном страхе и в тёмном небе ангелы снуют и жгут
дворцы и рвут свои рубахи – так каждый делом занят – вот-те раз – смотри
а в небе белое светило вдруг встало словно день тебе в анфас и восемь радуг
тихо проглотило и тает тает каждая стезя в солёном море, в голубином небе
и движемся к Тебе как тень скользя – как тени слов – как пустоты молебен
оно восславит – тёмное Ничто Тебя поскольку Ты – лишь тьмы остаток
и мир вдруг станет словно решето чей взор объёмен а остаток сладок
русские Боги играют в домино и триктрак
русская культура – это делёж виртуального пирога – вот они с вилками
и ножами сгрудились вокруг него – хороша она – душа русского народа
сейчас будем её есть высасывая все соки, обсасывая каждую косточку
повязав салфетку – не дай Бог запачкать кружевное жабо или красный
галстук – она што-то шевелится, што-то пищит под ножом – неразумная
тёмная – щас мы тебя съедим, ласковая, и будешь ты у нас в желудках
мы исполнимся твоим духом и полетим к далёким небеса как воздушные
шарики которые продавала румяная баба вместе с сладкой ватой – там –
в парке культуры и отдыха где крутилась карусель и шумели качели
и бегала маленькая детвора крича пища и пуская воздушные шарики
в голубое небо
сиреневая красота в разрывах миров
как страшно жить – как страшно умирать – надеяться, терпеть, страдать
и ждать прихода участи – твоей смешной Минервы – стакан портвейна мне
щекочет нервы – мне кажется что должен я рыдать но я всё вьюсь ужом
средь разных вервий которые не нужно, Боже, рвать но можно
прошмыгнуть – своей манерой я ангела увы очаровал – ведь я скольжу среди
миров и пятен – спускаюсь в этот мраморный подвал – он был бассейном
а теперь там дятел живёт – стучится долотом в глухие стены и желанья
гложут сидящего во мне с открытом ртом прохожего – там под змеиной
кожей сидит архангел – белый адмирал и от тоски увы не умирает – а то что
знал он то увы не знал и по сей день по-прежнему не знает
мои дорогие и верные друзья писатели пьющие водку
летними вечерами в России
список писателей – друзей народа «подгулял» как говорил в таких случаях
Фёдор Михайлович Достоевский и улыбался своей загадочной улыбкой
как все русские когда они выпьют немного водки и споют песню про старика
Емелю и про чёрного ворона который кружился над ним как авиалайнер
в серебряной пустоте Антарктиды а потом сел и пингвины сбежались к нему
обсели его и учинили суд на котором порешили разобрать его на запчасти
и отправить жёлтым малайцам – друзьям Красного Вьетнама снабжающим
его отборным опиумом который они собирают размахивая кривыми крисами
над красными маками клонящимися своим алыми головами долу
под тяжестью своих коробок полных того самого лекарства что и примиряет
нас с действительностью заставляя нас вспомнить о Фёдоре Михайловиче
Достоевском как он играл на гуслях и балалайке и рассказывал каждому
встречному поперечному о том какой клёвый мужик Марей и как хорошо
пить с ним водку сидя на крылечке своего летнего домика где-нибудь
в Старой Руссе где так вяло тянет закат свои жолтые лучи а белое молоко
льётся под проворными руками бабки Марьи в тёмное деревянное ведро –
будет чем поить ребят Фёдора Михайловича – загорелых сорванцов любящих
морошку и голубику
серые огни качаются на ветках чёрного дерева
унылый репликант допьёт свой кофе и реплику оставит на стене – о если бы
ты знал открыв свой кофр что ты увидишь то что и вовне но не увидишь
ничего, дружище, как ты богами детства не клянись и мы оставили твоё
жилище и устремились вместе с вами вниз – клевреты милые, мобильные
ребята, кого бы вы не звали во плоти – здесь с вами Ясунари Кавабата и вам
не надобно к нему идти и вам не надобно в огне слепом бороться, разя всех
ножиком, не надо лампу жечь и с вами остаётся первородство которое
откроет тихий смерч, которое возьмут слепые руки и будут воздевать
и к небесам несутся эти пламенные звуки которых и не ведал ты но сам
вознёс слепое знамя наших судеб – пыль бешеная вьётся в молотьбе
и вот рождается огромный чёрный студень и он – то что даровано тебе,
то что предложено тебе во мраке в котором ты и бродишь нелюдим –
стихи растут как когти у собаки и мир возносится как этот чёрный дым
к какому-то большому корифею который славу детства нам споёт,
но я умею – ангелы немеют и я ныряю под прозрачный лёд
в небесном саду играются с надувными шариками
я – пьяный жонглёр который идёт по простому канату над толпой
«вот он щас упадёт» – кто-то шепчет во тьме сдвинутых голов а я слышу –
я всё слышу, дорогие мои, и иду по канату над вами и курю свою сигару
глядя на заходящее солнце которое чуть медлит над горизонтом а потом
проваливается в чёрную пустоту называемую Мордором – алое солнце
наших надежд воссиявшее на юго-востоке и ушедшее на западе среди
призрачных очертаний – различных замков, башен, каких-то флагов – утлых
облаков – утлых как наша жизнь заканчивающаяся ввечеру но длящаяся
там – за одним оборотом светила и нашего земного шара – оборотом
включающим нашу жизнь вертящуюся как колесо гадалки на палке
у судьбы – древней старухи стоящей у одного из харьковских рынков
и просящей на пропитание там где грязь месят сотни сапог и белый снег
падает невесомо кружась чтобы стать частью этой грязи хлюпающей
под сапогами как нечто такое что было всегда и будет – Бог даст, на этой
планете ещё сотню веков пока солнце не погаснет и чёрная грязь Вселенной
не захлестнёт нас – летящих в никуда на своём шарике – голубом шарике
нашей мечты среди призрачного сияния планет и мириадов звёзд горящих
над нами как призрачное обещание любви и надежды зашедшей на востоке
синяя полынья луны
Фрейд – нотариус в дьявольской конторе – я никаких фрейдистских
комплексов не испытывал наверно потому что я его не читал и Боже с ним –
Фрейд – это редька которую мы посадили на огороде и она растёт и когда мы
выращиваем этот огород эта редька становится тучной и тает в ночи словно
кто-то беззвучно вручил мне от Рая ключи – ну а я тёмный малый иду
по дороге домой говоря всем усталым: «возьмите к себе на постой» и метель
меня гонит словно алое знамя небес – кто возьмёт тебя, тронет этот чудом
не выросший лес на задворках у Бога где катается снег под Москвой – миром
станет дорога и останется словно живой белый звон этих капель что роняют
стальные ключи – вид небес непонятен – ты во льду полынью не ищи –
впрочем жёлтое небо на котором сияет луна – словно противень хлеба
на котором краюха видна и лови в этом зраке своих рыб – из небесных
причуд лишь олень на собаке тебя вдаль словно трубы зовут и играет сонату
во подвале задумчивый крот – меж небесных раскатов стихнет тот что поэта
убьёт – тихо плавится жребий – с разбегу кидаю в январь то что страха
нелепей – тела медь и души киноварь
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney