РАБОЧИЙ СТОЛ

Я русский

Отец моего друга детства 
Покончил с собой, 
Когда тому исполнилось год
Или около того.
Он был мусором 
И застрелился из своего пистолета Макарова, 
Потому что запутался в бабах.
По крайней мере,
Так мне сказал 
                             мой отец,
Выслушав его историю
В исполнении восьмилетнего меня.

Всё дело в том, что
У отца моего друга детства была любовница,
К которой он хотел уйти,
Бросив свою жену с грудным Кириллом –
Так его звали.

Не знаю, что именно 
Заставило его покончить с собой,
Но мужик застрелился
И Кирилл рос с мамой и бабушкой.

Тогда я не знал, что значит
"Запутаться в бабах",
Но точно знал, что такое пистолет Макарова
И что такое "застрелиться".

Сейчас мы с Кириллом не общаемся.
Кстати, 
              он – татарин.

Хитин

Когда мне было 7 лет
Я играл жука
В школьном утреннике

Эта роль удалась мне блестяще
Я был натурален в хитиновой оболочке
Из старой коричневой скатерти
Которую сшила мама
Я размашисто шагал на полусогнутых 
А за моей спиной плелись ещё три жука
Рангом пониже 

Спустя почти двадцать лет 
Лицедейство не удаётся мне так же хорошо

Хоть жизнь всё больше напоминает утренник

Спокойной ночи, Чан Кайши

1
Я хорошо помню детство
Яркое солнце 
Сказки
Детский сад
Улыбку бабушки 
Россыпь кубиков лего на ковре

2
Теперь я стал большим
В зеркале вижу 
Какой вымахал жених
Сбитые костяшки
Сорок пятый размер ботинок
Вылитый отец
Только глаза 
Мамины

3
На балконе прохладно
Я щёлкаю зажигалкой
Подкуривая косяк 
Сейчас я стану космонавтом
Как и мечтал
В детстве

4
Серая корка аттестата зрелости 
Печать, надпись:
"Сказки – ложь
Степашка спился
Хрюша погиб в драке

В 1998-м"

Лимонову

На улице ветрено 
В квартире тепло
Душа и тело молчат
В один голос 

Я наливаю пива
Открываю "Книгу Воды"
Эдуард Лимонов мой современник
Я видел его своими глазами 

Завтра будет дождь 
И вообще скоро зима
Я буду носить пальто 
И скрывать от всех свои мысли

Зима ли, лето ли
Я одет по своей погоде
По своим собственным катаклизмам
Цунами
                ураганам

                                   извержениям

Антропология

Телеведущий Дмитрий Дибров –
Мой друг.
Я видел его на экране с самого детства,
Он вёл "О, счастливчик" и ещё
Передачу, которая называлась "Антропология".
В ней он однажды сказал,
Что лучшая музыка – та, 
Под которую можно заниматься сексом,
Как сейчас помню.

Как сейчас помню,
Как видел его мертвецки бухим 
В баре на Китай-городе
И могу сказать, 
Что знаю своего друга лучше, 
Чем вы.

Это было когда я уже прилично подрос 
Со времён "Антропологии".
Я шёл пьяный по Маросейке 
С бутылкой вина наголо 
В возрасте лет девятнадцати,
По обыкновению нагло заглядывал в глаза 
Праздно шатающимся 
И в основном тоже пьяным прохожим,
Как вдруг из дверей бара 
На меня вывалился пьяный Дмитрий Дибров.
Он сказал
"Ёбаный в рот, дай мне сигарету",
А я сказал
"Нихуя себе – Дибров!"
И протянул ему пачку "Парламента".
Он поблагодарил меня и пригласил выпить.
У него заплетался язык,
Как будто он имел консистенцию теста 
И понимать его удавалось лишь чувственно.

Это было когда я уже прилично подрос
Со времён "Антропологии"
И давно уяснил,
Что лучшая музыка – та,

Под которую заниматься сексом кощунственно.

Незнайке

Я выел дыру
В крыше своего сырного дома

Теперь я вижу небо 
И яблочную Луну 
И винный дождь затекает
В мой растянувшийся в улыбке рот

В фиолетовой тьме
Крошки звёзд поют "Болеро"
Раскатами грома хрустит в ночи
Кристаллический снег

Сладких снов, 
                          коротышка

Танечка Окуневская тут ни при чём

Таких девушек любил Берия
И Калинин возожно
Но не я.
Пустой взгляд,
Неясная талия
И короткие ноги рояльные.

В переулках Москвы тёмным временем
Одинока идёт
Сквозь тени.
Отчего же идёшь ты
Совсем одна?
Полезай в воронок немедленно.

А она бы и рада побыть одна
Но не можется ей
Наверное.
И садится в машину чёрную
Ведь дозволено,
Всё как велено.

И наутро вернётся с задания
Комсомолка, 
Спортсменка мамина.
И припудрена
И накрашена
И по имени неназванна.

И любим иногда был такими я
Временами взаимно
Но менее.
"Извини",
Отвечал им уверенно,
"Таких девушек любил Берия"

Пролетели все годы ветрены
Уж на коже её 
Отметины
И на кухне пьёт чай
С вареньем
Та которую любил Берия.

Эту бабушку любил Берия
И Калинин возможно
Зарился
Постаревшая и уставшая
Воспитавшая поколение.