РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВВиктор Качалин
ПРОЩАНИЕ В ИЮЛЕ
12-07-2015 : редактор - Василий Бородин
1
Юлии З.
тропорэА, птичья страна, Аоатеароа,
где живёт мышептица киви, которую никто не видел
(«мы так рады вас видеть там, где вас нет, послезавтра!»)
у неё лишь папоротник в друзьях да еще черепаха
перетянутая пластиковой упаковкой из-под летошних банок пива
это странно, как оманиД, снесенный нынешним мэром
в детстве именем напоминавший династию из Ирана
А теперь альбатросом летишь за три океана
и никто не спросит, куда идёшь и откуда
ласковое пространство, платонова «хора»
ненасытно жаждет и отпускает,
нерушимо, безвидно, вечно у края взора.
2
Безусловно, это начало смерти,
когда вишни не присылают в конверте из Йокогамы,
а они расцветают буйно наискосок от мамы;
когда всадник с луком и глазом как у тебя изваян в камне
и охотится на газелей, летя в барельефе нежно, без круговертей;
когда уходит вода в пробитое дно ставкА,
и никто не догадывается о семи подземных озерах и тамошних седоках,
одного водолаза искали двое других, и напрасно – это не море,
утоляющее по сути любое горе;
и конечно, это начало жизни,
когда мажемся мёдом, птиц пшеном угощаем и пьём вино,
возвращая смысл растраченной тризне,
как бы нас ни честили будущие святые мощи,
мы с тобой и бедней и проще,
соком выжатый вечер стал дыханием: неподвижен
стриж последний над этим безумьем вишен.
3
ЛЕНИНСКИЙ ПРОСПЕКТ, МАГАЗИН “МЁД»
(1990 год)
Как в музее, стояли пустые ульи –
слишком дорого, лучше сколотишь сам,
заведёшь роёк, золотые пули,
з не мёд – потекут по усам.
Зеленел желанный рижский прополис
на спирту – легче всех беспамятств,
и коломенская смесь с рудожёлтой пергой
в банках, которые пригождались
для поднятья пешком на восьмой этаж
(лифт я бы сдал в Эрмитаж).
Продавалось маточное молочко –
безвкусное, просроченное бессмертие,
желто-розовых капсул брюшко
напоминало не о космосе, а о планете,
отпечатанной на моей щеке,
о кипящем на дубу ройке,
теплом, тугом, словно каша смыслов,
на сердце накатывавшихся клубком,
о замурованной в маску прополиса мыши,
памятнику пронырливости, чистоте. Говоря языком,
Апимондия не чета Винотеке.
На другом углу уцелела аптека,
поменяв на имя Софии номер, выданный
неведомо кем и где.
А еще, хлебнув из письма и письмом от друга,
как медовым пряником закусив
(почта почти напротив),
улетал до центра на грязно-белом такси,
словно оса, накручивая домик для плоти,
да и кремль тогда зеленее был,
хоть в кафе прикручивали стулья,
и пчелиный волк, муравьиный бык
стучались в «Ударник» улья.
4
ТЁПЛЫЙ СТАН, МАЙ 2015
Достаём воды – не первозданного хаоса гул,
А глоток со дна холодильника, каплю духа,
Не подкачанную «Водоканалом» в пустой котёл,
Не закапанную свечами, не закопанную в расщелину слуха.
Как иконы, раздетые в восемнадцатом догола,
Нас Москва приучает к свободе плена:
Знаешь, если легко разыграются колокола,
Непременно тут же завоет сирена,
Вновь кому-то на пасху плохо или кто-то спешит
На самолёт во Внуково, как на щит –
Чтобы увидеть и позабыть поскорей, как в трещинах рек
Колышется человек.
Но в водопад бытия можно в мае шагнуть,
Никого не приучая к полынной пьянке –
После вспышек солнца, несущих хлад, разом всё расцветает, и не уснуть:
алабай подаёт баском и подхрипывают овчарки на автостоянке,
охраняемой вышкой. Голубятники небо пьют
в темя нас не клюют.
5
ВЕЧЕРОМ НА ЧИСТОПРУДНОМ
Здесь грифоны, панфири, камелопарды
и какой-то гусь - украшают стену,
обзову её тортом, вылепленным из смеха-века.
Льву наверху хватает света и тени,
чтобы вылизать небо и маскароны,
зайцу не надо листвы с куста,
ему чудится покой под горой,
а еще ему в снедь прилеплена райская ягода возле носа.
Тишина, нет трамваев. День победы прошел и снесся,
а в яйце – не игла, а солнце,
в выпуклом эркере бьющееся в себе.
6
Т.З.
Вкатывается голова на серебряном блюде,
Цвета одуванчика и как солнце круглая,
Круглей не бывает, представление начинается!
Полуфиналы хоккеев, смех фарисеев и ночь музеев.
В подзеркальном пространстве завьётся тело,
Выскальзывая из рук творца, разноцветной глиной
Заляпанное дивно и неизмеримо со смертью.
День рождения Будды, успение Феодосия в дальних пещерах.
Сколько колец на руках,
И ни одно не остается в покое,
Ты вращаешься, словно в цирке, на тонкой лесочке мая,
Зонт потерян, он улетает вверх, остается небо.
Скорость трамваев неизмерима со скоростью света,
Тормозящего у края вселенной,
Где кривизна заметней,
Чем одуванчик на краю райской розы. Его не увидел Данте.
7
Ляг на свою постель и сердцем ходи с любимыми –
одна сидит под колоколом и ждёт нового землетрясения,
другая акварелью рисует тайное имя, пока текут воды,
третья входит в лондонский бар St George & Dragon,
(так, вздрогнув от холода, ангел входит в купель),
четвертая думает о времени, которого нет и не будет,
пятая лежит в сосновом песке, и её скелет утекает,
янтарным становится воздухом над плясками дыма:
шестая бежит в обнимку с тем, кто родился без промедленья
в майские иды. Седьмую уносят музыка, океан и зловонье
скисших водорослей зелёного чая.
Восьмая, плывя сама за собой, в себе зажигает лампаду.
Девятая поднимает тебя одним взглядом,
теперь иди по улицам Иерусалима, да не будет с тобой прощанья.
Иерусалим – Москва, 2014 – 2015
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney