СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВТимофей Дунченко
ящик смирения
18-07-2014
1. ящик смирения
2. westhope intermediate classroom
3. funkilla
4. murmur
5. еретики
6. ожеледь
7. несказанный и неслыханный
8. пиджин
9. 4.4.3
ящик смирения
1.
Иск к соли, поступательно,
с лихвой. Щебечет мрамор о былом.
Музло грядет. Жираф остепенится.
В колядки рева, сминать в
бумажки кляксу. А щуп
в ответ проводит по щеке.
Треск твоей оптики.
Серебряный биттер. И осколок клюва
божьего. Стартуя всегда
с невозможного.
Вяжет во рту свой свиттер.
Петля за петлей, морок
за мороком. Веселые
вне позвоночника минуты. Залип
контроль объятый сколоком.
Макает жало в сахар.
Позволить счесть, и ослепить. Я понимаю
горизонт - под звуки плеера, он
тоже звуком солнце хватит. Дощечка шесть и
тоже звуком солнце хватит.
И так уютно выложив по швам
в нарядном самом. Как
спичная беседка дырочку
на пластике скрижаля.
Уютно в кубе, камушек блестит.
На ощупь скользкими и лязг
ущупав.
Ходьба прямой, прямой завяз. В
два счета.
2.
Потихоньку выцарапывать себе выход из ящика
смирения. Начиная с инициалов, выталкивать гвозди
плотно сплетенными в жирную иглу власьями.
Страшное зрелище, когда тело падает, а каждая клетка тела
выпускает кривые шасси. В колесиках как девочка-девочка
он уже на твоей улице. В собачий холод, скользит,
сутулится.
О, он услышал свой манок.
Ползет овечьей по обломкам
корабля. А длань найдет - сосет
ее как мамку.
И ждет когда петлей протуберанца
прижмется к горлу солнечный удав.
Сам себя как самку
тянул за лямку. Думал,
что мучило, что калечило,
а это была огранка.
Забивая на выход из ящика,
впиться в ощущение льда
и наслаждаться игрой нутряных
лучей.
В этой забавной игре
не будет ничьи,
будет ничья и ничей.
3.
Пренебрег правилами, от волны
по волне вилами. Прямо в брег.
Оттолкнулся пловецким обратно.
Отлизнул от язычи огня.
Отмотал назад час.
Запястье с запястьем сверив.
Красивонасолнцеменяютсяпятна.
Красивонасолнцеменя.
Красивонас.
4.
От Великой Одышки до треска
колесика мышки. Щебетала птичка о юге.
Голосок дрожал, как и все
повернутое на изнанках.
Виновата ли я по-настоящему
умывая руки, стирая в пыль стопы.
Выдерживая осанку. Что жить
в стекле по-щучьему жестоко.
А мне мой мрамор был во вред.
Все путалось, и щебеты вдруг
делали больнее.
В перерывах между пониманием
и тревожным. Между важным
и ничтожным.
Вдруг в свете молний
до сих пор да на балконе
стоял живой велосипед.
Стоял пылился, цепь и ржа.
Муа murmur к себе прижав.
Мой мрамор был во вред.
5.
И всех сияе и слюней.
Смирение смирением, ящик ящиком.
Мир гонялся за ней, словно
котенок за бумажным мячиком.
Сквозь змеиный язык. Держась
за створки и зачатки.
Детали, смыслы, части, плечи,
припечатки.
Монолог, диалог, триалог
становилось совсем не значимым.
Становилось важно - с какой позиции,
и кого чего.
Кому с кем, к кому с чем.
Кто в чем, что о ком.
Мир шел за ней змеясь в ночи
единственным клыком.
westhope intermediate classroom
1.
Пересекая склоны, попутно вычерчивая
обратное направление. Вытрясая песок - просекать
мрамор. Запихнуть тело в парту, парус горюет. Сверкает
флажок. Уроют же, в стеклянку упакуют.
Махнул рукою и пришел. В экстраполяцию манящих
тихих звуков. В живую инсталляцию про грув.
И шлем воверх заместо шапки
выбросил ликуя. О тех.
Почти о тех.
Вот я выбрал куда усадить жопу. Вот я выбрал, чему
себя научить. И с крутящимся на виске.
Иду к доске.
2.
Хитрит как обруч, истов hush-a-bye. Глаза слипаются,
мнутся ресницы. Первое знание - мы в здании.
Второе - выход там, за дверью с
ручкой отвечающей сетчатке. И я ласкаю
глазом ручку.
Чтоб только выйти на крутые перемены.
Урок-то был о чем. Мерещился учитель, кусочки мела,
мелочно и четко. Кусал запястье лучшей ученицы. И заразился,
у меня теперь пятерки. И знание. О том, куда кусать.
Пестрит как обруч, чайная пралая. Витальная реальность и
комочки. А научили, что печенье.
А научили, что почат. Что спробован
и схемка на зубок. И я ее у той доски.
Пока живут мои куски. Пока гудят мои виски.
И вечные галдят.
3.
Но я пришел учиться и учусь. Мне ничего
не кажется возможным. Еще немного и с наскока.
Прийдет весна. Прийдет весна.
И с лыка невесомый барабанщик риса. Пока он сыпет
рис на барабан.
Все невесомо - рис, удары, мнущийся от взгляда.
Директор, переменка, сменка и продленка.
Иконка, телевизор, мама и кино.
Иконка, мама и кино. И телевизор, все вы заодно.
Я буквы все сумел пораскидать на числа.
Мне буквы все теперь говно.
Мне мама и иконка - все равно.
Но я пришел учиться и учусь. Читаю диафильмы,
нильс и гнусь. Читаю книги, властелины палестины.
И нет конца тому пока ты хоббит двора в унитаз,
как в жар ородруина - выкинешь лицо.
Оно расплавится, покажет лайк,
как терминатор. Одним лишь пальцем, дальше ты,
как терминатор. Одним лишь пальцем,
ставишь - лайк.
4.
Хороши схроны пока не найдены. Как кеды,
пока не стоптаны. После школы я выбирал райдена,
чтобы друга оттащить к опыту.
Он сопротивлялся и искрил электричеством. Типа нахуй
это твое знание. Я ему, мол знание - это все.
Он мне, мама сказала, не водись, ибо не ведутся.
Я ему, не боись. Наступит момент, когда
все отъебутся. Давай - мортал.
Так и случился опыт.
Моему другу какой-то придурок вырвал позвоночник
и сбросил туловище моего друга
с железнодорожного моста
на шипы. Друг упал
и прыскал со смеху кровью.
Типа очень смешно. Я умер, но
все что я знаю о любви - это только то,
что все другие называют любовью.
Так и умер, с мыслью, что все остальные - тупые.
А я, жмя continue, думал, что - хорошо,
уроки прошли, перемена пришла,
детство отхлынуло.
5.
Куски свербят, поперечные ходьбы - оглядываясь
на морские дна. Иногда мне кажется что море
это рыбья слюна. Небо - верхние зубы,
дно - нижние.
Я купаюсь - меня жуют. Я - застреваю в зубах.
Ничего не происходит, и я никогда не научусь ничему,
westhope intermediate classroom. Я как красивая
небесная яишница утопаю в море. Терплю крах.
Из какой воды, каким лотом. Укрою, если слишком много
сверху зонтом.
Я сажусь за парту, она
клацает горизонтом.
funkilla
1.
А тут в створимом, в говорящем завтра. Вдруг стать
какой-то смысловой нагрузкой. Как только взвизгнуло
и щелкнули суставы.
Тут обломать на корочке со хрустом.
Как на веселящемся массовом - сделать нечто, что сломает
нарастающий движок.
Чтоб скрежетало, чтобы скрежетало. Чтоб ариадна бросила клубок,
и быстро спутала всю нить, как новогоднюю гирлянду.
Пока никто не видит - одну лампочку в карман.
Чтоб все сломалось, и позвали починить.
2.
Они шутили, мы смеялись. Мы створяли тепло, а они им пользовались
и грелись.
Мы перестали, они нахмурились, переглянулись и спелись. Плюнули
нам в лицо.
Мы обиделись, и сломали им все веселье. Не разговаривали, а несли
ересь.
Они умерли и мы умерли - в конце концов.
3.
На верхней полке плацкарта, подвернув одеялко, предварительно выгнув
металлическую дугу. Дабы в боковой столик себя не впечатать.
Притвориться спящим.
На остановке в бологое слезть.
Аккуратно достать из шуршащего пакета еду. И есть ее громко,
жрать ее, громко чавкать.
Ибо весть неблагая хаха тоже весть.
4.
Меня маменька родила, значит я хороша.
Меня родина подкормила, значит я победила.
Я иду по дороге из стирального порошка.
Я дойду до волшебника, я - funkilla.
5.
И тут в створимом - стали прищуры равны. А со спины все мягкие
невинны. Я с этой стороны стены, ты с той.
Пока была твоя слюна густой - все выглядело мягко и невинно. А как размякла,
захотелось и поржать.
Не обижайся - это выцветет с листвой. Я подбираюсь выясняю нужную, куда больней
нажать.
Чтобы самой быть проще, было легче, чтобы с той, кем я хотела стать - мне
вышло порождать.
murmur
1.
Клокотало, собирался разрядить, а вышел
ропот. Как торчащий из волн хобот, пятачок дрожащий,
тварь изумленная, что выталкивает стихия на брег.
Вытянул свой непарный вырост в струну
и изрек. Долгий басовитый вой. О затупляющемся настоящем,
о том, как оно исчезает при стыке век.
Грузное мясо, скопище пружин. Вынуждаемый
толкаться и плескаться на мели. Иначе съест и почва
под волной - уже не почва.
Швыряет постоянно на песок. Сквозь кровавую пелену и общую муть.
А он туда, достигнуть горизонта.
Ударить ноздрями, горизонт изогнуть.
2.
Подошла к мрамору и долго прикладывалась
к нему щекой. Пока не потеплел.
Крохотное живущее тело на кладбище мертвых тел.
Принесенным веничком смела опавшие листья,
сухими пальцами расправила тряпочки
пластмассовых цветов.
Сделала так чтобы было чисто.
На поверхности недоговоренных фраз и слов.
3.
Прибитый к танцплощадке ритмом пят. Движение движением опять.
И вскользь по ритму - плечи, бедра, шея.
И вдруг касаясь и испытывая ропот. Открыв глаза, ударив локтем,
наступив на пальцы ног. Он делает свой внутренний нырок.
Пока мысль разбегается, а тело не мешает. Под бит
кладет всю жизнь в последнее движенье.
И этим же движеньем совершает. Решение остаться
между строк.
4.
Неосуществленное, несбывшееся. Жизнь двигается,
молекулы мрут и сражаются.
Память открывает старые папки, смотрит
на дату изменений.
Удаляет, как ненужное. Как неприменимое
к настоящему.
Я нахожу свой ящик смирения. Помню то, что уже никогда не будет,
что уже никогда не обрящу.
еретики
1.
Как скол был хрупок, ссыпался
песком. Ладонь смотрела и растерянно
и сжато.
Пришли ребята, попросили перекур. По пять минут
на каждого до завтра. На четверть тела угандошеные
в треть.
Пришла зарплата, глотку оросила.
Накатом бешеным накатом - их попросили
выйти на -оведь.
И начался поход по перпендикуляру.
За весь поход неплохо походили.
Неплохо поорали, деру дали сдуру.
Чиркнули ногтем глотку как черкаш.
Разошлись по домам
по окончании шествия.
Проведя черту против шерсти.
2.
Я люблю свои хоругви, у меня их очень много.
Я их вешаю на стену и кидаю дротики.
Ставлю цифры в каждый нимб, 3 очка за лобье бога.
Если в бороду попал - еще 3 на счете.
А особые очки - если в дырки от гвоздей.
Если очень аккуратно - пробиваешь троицу.
Покидаешь их везде, восемнадцать их уже.
И не надо больше ни о чем не беспокоиться.
Я позвал своих соседей, предложил турнир затеять.
Написать мол на бумажке, все фамилии и име
на. Зассали тут соседи, не, сказали, дротик кинем,
но фамилию и имя напиши иван петров.
Тридцать три иван петровых мечут дротики в хоругви.
Попадают абы как-то или вовсе в холодильник.
Объясняют мы хотели и попали - в молоко.
Молоко течет и пахнет, кто-то вспомнил про деревню.
Как роса лежит поутру, как коса течет под камень.
Как последний из окраин называет длань рукой.
3.
В пещерное, когда в углу и трешь огонь. Чтоб хоть
чуть-чуть тепла. А если вдруг растер костер.
То смотришь в тень пещерную и
кажется, что страшно.
Пока не понимаешь, что та тень - твои движенья
от растертого огня. Что все то страшное - ты сам и
производишь.
Чем ближе к пламени - тем тень огромней и пугает. Чем дальше,
тем прохладней и понятней.
Чем меньше тени собственной - тем ярче. В пещере, завтра
на охоту на язык.
4.
Как скол был хрупок, больно стукнул, пальцы в рот засунул.
Такой серьезный, с пальцами во рту. И лопнул в треск.
Когда расслабился то бог ему присунул.
И он родил. То ли зверушку, то ли крест.
ожеледь
1.
Горит открытым пламенем гнездо,
рубцуется заветная полянка.
Горят болят следы резцов
на слайсах от дневного распорядка.
Снеся апологичное яйцо,
снеся противопожарную защиту.
Роняет птаху с мнимой высоты.
Падение рассчитано до писка.
И никогда от этой красоты,
от грязного воздушного ощипа.
Оно не трется и не движется
по читу.
Когда крыло обугленное с хрустом
рисует полосы, как реактивный истребитель.
Покрытый ожеледью, очередью вскрыл.
Должна быть веская причина. Чтобы
пройдя весь путь от пламени ко льду.
Чтобы черту ведя пока его точило.
Сгорая, падая он к этой выси льнул.
2.
Сон наизнанку прокрутив. Что мучаясь
бессонницей ворочался от холода, искал согретое
и вился ящуркой округ.
Сшивал ресницы шерстяною нитью. Поглаживал
загривок, тер виски. Пил липу,
мед и сахар.
В резиновом сердечном промышленьи
три царства отдано на откуп
льду и праху.
Таранило пока не выбил звук
до тишины.
И говорящие как рыбы. А сквозь откушенный
раздавленный язык - тек нойз.
Тому виной что не со мной то
происходит.
Что бит идет мелодия мертва.
3.
Вот поскользнулся
и смешно в рапиде.
Ладони ищут, чем бы удержать.
Пока с повальным треском рухнется плашмя.
Пока он будет так лежать - продлится хохот.
Решить придется
или встать
или смеяться тоже,
или сдохнуть.
Когда же треснет и умрет.
Вздохнуть сказать
все - лед.
4.
Последнее дыханье
пропустить. В мороз и солнце
яро верить в бога. Как понемногу
выпускается тепло.
В июле металлически пологим. Найти
дышать последним
на стекло.
несказанный и неслыханный
1.
Пока искрит и ставится задача,
щемит и тащит, ставит и аттачит
один вопрос - в чем смысл срача
и тем подначивает вид.
Мол, вертикально червь пропет.
Дикует бренный горизонту.
Неслыхан боле, риз апологет
на кромке кристаллического зонда.
Кусок застрял, и с этой стороны
хватают за ноги, с другой - тянут за уши.
А эти уши, чтобы лучше слышать.
А эти уши - просто рудимент.
А ты с корзиной дева, подожди.
Очисть корзину, дева. Задавай.
Один вопрос. К чему все органы большие.
К тому, что ты ошиблась. В той кровати
все съедены, охотники прийдут.
И будет новое рождение сквозь хищничьий живот,
разрубят, выйдут бабка дедка репка.
Микроволновка, тряпка, кепка.
А если взглянешь в его мертвые глаза.
Он до сих пор, пододеяльником прикрытый,
ничо не понимает и жует.
От сердца, от надрыва,
от обиды.
2.
Читают информацию чтецы,
творят инфу творцы,
галдят по-человечески скворцы.
Не заживаются ножевые рубцы.
По разным причинам используют scythe жнецы.
Не отвечают за детей отцы.
Не привозят в положенное время пиццу,
хотя реклама сработала, подлецы.
И много-много и далеких и обычных
(из уст, и глупых и приличных)
события зовутся. Цифры гнут.
Когда расставит ножки финишный приют.
Им назовут последнюю часть имени.
Они ее услышат и хихикнут.
3.
Если бы за каждую пошлость умирал котенок.
Или ребенок. Или что там еще поместится в мешок, вам какой,
маленький или большой.
Полста, полста, скрипят уста, растет заранее усталая
подмена. И царь горы становится сизиф.
Упрямый, вечный, неживой. Когда так хочется покой,
а ценится надрыв.
4.
Вдруг старый, несказанный и неслыханный. Все знающий, кипящий,
как вулкан. Из недр мира - выхлопы за выхлопом.
Красиво, мощно. Стих. И стал гора.
Стоящая, покрытая песками и лианами. Еще стараешься,
дымишь погодным выдохом.
А по тебе - барашки и туманы.
Бредут и блеют, шерсть сдадут
и стихнут.
пиджин
1.
Глупый пиджин серой крысой подбирается к скамье.
Все разговоры записаны, остаются в семье.
Пока благоухал мой полк сирень
стояла жестко схмурив брови.
Мы разговаривали каждому свое.
Внутренний волк рычал о свободе.
О прозрачности клетки,
о пасти наизготове.
О погоде, о дожде,
с какой частотой он льет.
Никому не нравилось
выбранное пространство.
Цвета, ощущения, цыганки гадалки.
Никому не хотелось, но каждый ждал
выручалки-палки.
Сказав глупость, в ожидании клюет-не-клюет.
Вытягивая крюк из трупика пойманного
на жалость.
Пиздюлей получая за прорвавшуюся ярость.
Отдавая обратный отсчет за разорванную
психику.
Изучая каждую вмялость, каждый вывих, чем более
ощущая телесное, тем приближая духовную
старость.
Больше продумывая оры внутри, наружных движений
тихонько.
2.
Начинаешь приобретать новые движения, объясняешься
практически молча. Нерв жиреет, мысль тоньше.
Ветеран дня победы над смыслом. Абстракция кашля,
генерал чиха. Брусчатка стопы, рычит фальцетом нарочито.
Создавая мелодию прочих.
Объясняться не объясняя, больше заискивая,
добавляя жестом. Типа я ручная, а ты - ручная?
Согласованно зависая над бездной.
У тебя тебя какая бездна,
у меня - пурпурная.
У меня сквозь сны пролезло
я скомкал и - в урну их.
3.
Любой разговор начинать с телесной расстановки. Кто сидит, кто стоит,
чей первый вопрос, какая сейчас общая тема. Что пьем.
Кому что от кого нужно, кто кому враг, кто кому друг.
Кто у кого дома, какие обстоятельства нас вынудили встретиться.
Чем должно все закончится, кто что выяснит, кто получит, кто отдаст.
Расспросить его/ее планы, рассказать свои.
Неделя туда, неделя сюда.
Поменяться деталями. Полученной информацией, померять хуи.
Глубину пезд, сверкание звезд, ширину моста, был ли мост.
Или только волны и пепел, гребешок и хвост.
Любой разговор начинать
со смеху или слез.
4.
Я не знаю о чем ты, думаю ты не очень о чем я. Поэтому
нарисую домик.
У домика труба, рядом кругляшок с лучами. Вверху.
Три кругляшка внизу, с оваликами, каждый с плечами. С четырьмя
палочками по бокам овала и из нижней части овала.
Назову их папа мама я.
Теперь нарисую квадратик сбоку, это ты.
Он пиу пиу пунктиром.
Наши овалы падают горизонтально. Что я хочу сказать.
Мы повержены твоим квадратом.
Твой квадрат может сделать наши овалы из вертикальных горизонтальными.
Что я хочу сказать.
Точнее спросить.
Тебе какие овалы больше нравятся,
горизонтальные или вертикальные?
5.
Глупый пиджин резко вскочит.
Проклянет страну и климат.
На ладонь себе надрочит
вечность, отчество и имя.
4.4.3
1.
И тут вдруг стало обжигать,
сначала думал что загар.
Когда же корочка спустилась
через шорты. Я посмотрел на собственный
обмылок. И стало ясно
новое ага.
2.
Так много схем, так бегая по кругу,
так линия за линией и представляя
самое свое. Вдруг понял где.
И стало.
И смешно и страшно.
3.
Все то, что так долго рисовал и путал.Все то, что
думалось необычайно хитрым. Ярости, любови,
стопы из глины. Рисунки телом,
танцы, схемы и паттерны.
Слепота и рвение. Радуга и луч.
Ведомое, чувственное, разрозненное и единое. Оказалось
ничем особенным.
Обычная паутина.
4.
Я захожу в ящик смирения,
запираюсь на ключ.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney