РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВДенис Козловцев
СТАНИЦА КЛЕТСКАЯ
27-07-2020 : редактор - Женя Риц
1.
Кто был в степи,
тот помнит,
как тверда земля, лишённая покрова,
как самолёт парит над ней, несмело
цепляясь крыльями за горький ветер.
Мы - выше самолётов,
стоим на меловой горе
на длинном берегу
стреноженной реки.
Болят глаза - от блеска крыш,
дрожит гора - от тысячи копыт,
но нет кобылы - нам, чтоб гнать верхом
и не для нас - станица, чтобы стать постоем.
Кто был в степи,
тот помнит, как звезда
родится раньше ночи
и путь домой - по следу табуна.
2.
Любимой присказкой деда было: "Терпи, казак,
атаманом будешь".
А если бабка просила его что-то сделать по дому,
он ухмылялся и говорил: "А вдруг завтра война,
а я уставший?"
Но всё равно шёл и делал, о чём просили.
Он родился в хуторе Майоровском
станицы Клетской, что на Верхнем Дону,
и постоянно напоминал о том,
что мы с ним - казаки.
Других это не касалось.
Он всю жизнь как будто воевал с Уралом,
который так и не стал ему новой родиной,
и рассчитывал, что я стану ему подмогой
в этой битве, но, боюсь, я его предал.
Я не хотел ни воевать, ни становиться атаманом
и быстро сдался.
Когда дед умирал и отказывался узнавать близких,
перед его мутным взглядом, хочется верить,
стояли поля подсолнухов и меловые холмы
берегов Дона в станице Клетской,
которые он покинул в семнадцать лет.
Дальние родственники из Волгоградской области
привезли на его могилу
горсть пепельной степной земли.
Родился он, кстати, прямо в степи,
за хутором, во время сенокоса.
Я не очень-то люблю все эти рассуждения
про зов крови и тому подобное,
но мы с отцом ездили однажды в станицу Клетскую
и что-то во мне тогда сдвинулось.
Когда на Урале особенно мерзко,
я вспоминаю нашу родовую станицу,
где вишни вырастают в два раза выше домов
и осыпают белыми цветами жестяные крыши.
Короче, на той дедовской войне
Уралу тоже на меня рассчитывать не стоит.
3.
Эти стишки я-шестнадцатилетний сочинил в станице Клетской:
Не люблю лошадей. Не люблю.
И за что их любить, не пойму.
Я с земли смотрю вслед журавлю,
мне бы крылья сейчас - и к нему.
А при чём же здесь лошади, а?
Проявляется гадкий мой нрав.
не любил лошадей никогда,
может быть, я был в этом не прав.
Может быть, я к ним несправедлив.
Может, с ними я плохо знаком.
Может, их тоже ждут журавли
в этом небе, до боли большом.
Ни одной лошади в станице и её окрестностях я не видел. Местные жители предпочитали держать коз, а на вопросы о лошадях пожимали плечами.
4.
В старой казачьей песне поётся -
"Чёрный ворон, друг ты мой залётный..."
Этот ворон возвращается из далёких краёв
и кладёт на крыльцо хаты мёртвую руку;
по кольцу на пальце
казачка узнаёт, что рука
принадлежит её мужу,
убитому на войне.
Когда дед повторял казачью присказку -
"Вдруг завтра война, а я уставший" -
он, разумеется, шутил.
5.
Когда мы приезжали на Дон,
я исподтишка подглядывал
за своей пятнадцатилетней
троюродной сестрой;
она родилась там, и в этом было её превосходство.
Потом она уедет в Москву
и устроится работать в ночной клуб.
А тогда она была нескладным подростком,
и напоминала цветок подсолнуха
чернявой головой и улыбкой,
похожей на нежные лепестки.
Как и подсолнух, она была в степи на своём месте,
чем не мог похвастаться я.
Мне казалось, что я несу в себе
уральскую непогоду и холод,
я ждал хотя бы маленькой тучи,
которая показала бы, что и непогоде
здесь есть место,
но все дни, пока мы жили на хуторе,
было невыносимо ясно.
6.
Сестра моего деда, у которой мы жили,
в отличие от брата осталась на Дону.
Она приезжала в Свердловск один раз,
и сразу заблудилась в городе,
её обманули таксисты,
потом она поругалась с женой деда,
и больше на Урал не возвращалась,
но постоянно звала всех в гости к себе.
Когда мы уезжали и она собирала
нам в дорогу гостинцы,
об одной баночке тернового варенья
она сказала особо:
"А это передайте деду Грише".
Дед Гриша - ещё один мой родственник с Дона,
который после войны остался на Урале.
"А это передайте деду Грише, -
и добавила:
- он ведь тоже казак".
7.
Напутствие деда:
ищи ковыль.
Серебряные волны -
это он.
Ищи ковыль!
Но там, где раньше рос ковыль,
теперь росла полынь.
За хутором - полынь,
и вдоль дорог - полынь.
И дядя Саша, сплюнув в заросли, сказал:
"Уже давно не по-людски всё,
с тех пор, как красножопые отняли шашку".
Но на рассвете я зашёл так далеко,
как только смог,
и, кажется, увидел
серебряные волны ковыля.
8.
Собирались на Дон,
как блудливые птицы.
Залегали на дно,
чтобы дальше уйти
и увидеть над Доном -
стан лебединый,
и увидеть в Дону
отражение - но
оставалось одно:
собираться на Дон.
Собираться на Дон
под печальные звоны.
Отправляться на Дон
по пути лебедей.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney