РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Артём Пудов

Две миниатюры

05-08-2017 : редактор - Женя Риц





Чужая музыка

1.

Дремучая злость добавила перца в трапезу. Из неё, как ни вертись, не выйдет стихов. Молча пишет вечер-дурень на утро кляузу, и не усталость - запоздалость спотыкающихся слов. Одиночество, ночь, дом, где окна зарешёчены, и не будет, чую кожей, толка в дикой чехарде из ностальгии, из шепота, а песенка окончена, и что я жду на корточках - письма ль на голубя крыле?

2.

Арво Пярт там бороздит океаны тишины и смычок бередит в районе души. Шнитке, Моцарта внутри столь доходчивы ноты, и "Всю неделю", скажешь, "музыка", а я - "Грусти скакуны". Возвращается память хитрованом с отмычкой, и в чём дело, не знаю, хотя дальше жить - с этой птичьей, нелюбой, смешной перекличкой из разговоров невернувшихся, из усмешек и тех "Фьюить!" Глядишь в зеркало, а только грим вряд ли смыть, не расстаться вовек с горделивой табличкой: "Моё сердце потеряно, душа в ухабах, и как дальше быть?" Дальше - я не советчик, любовей сдатчик или сбытчик. Здесь дела, дорогая, от просторной сумы до незримой войны, и не знаешь, лучше в полон иллюзиям иль с творческой квотой. Здесь чудь и стынь без тебя, дорогая, а с тобой - бесед крохи, надежд гроши... И солнца луч от твоих глаз, чудо кожи белизны.


Подожди!

1.

Подожди! И мы пройдём по дворам и углам, где граффити-рифмовки, где щёлкают семечки, где назначают не свидания, а так себе, стрелочки, и где глаза спокойны вообще без панорам. Где собачья удаль вместе с горем кошачьим, а хозяева найдутся когда-нибудь потом, где в домах столы накрыты - нигде пол не запачкан, где вдруг откроет от безделья дитя новый том, да услышит гуд подков и гусарские напевы, бесконечные галантности, и млеют девы. На перины ложатся, но скаред-покой в это время бесполезен, как пастилку за щекой. И замрёт ребёнок, застынет в позе мыслителя. Ах, к чему и от чего же столь банальны родители, если б в гонках и джунглях - это одно, а ведь не найдено, не понято мудрости зерно. И дитя все дворы и углы обойдёт гордо, чванно, назовёт быт отцов, матерей окаянным. Что ему до иронии в самых пафосных словах из книг, сокрытой и не вызвавшей страх?

2.

Подожди! Пока ты вызываешь огонь на мою помощь, я молчу, не намерен раздражаться, и по-птичьи меняю взгляды, вкусы в глухом своеобычьи, ужом на сковородке кручусь, удавку подменю на помочь. Пойдём туда, где наши сны и желанья, где перемирие - не ветка, а война - не меч и щит, где слышим учащённый окраинный бит, и где глотает путник постоянно окончанья. Он расскажет о странствиях через воду и огонь, на едином дыханьи - про любую тебе хтонь, но о главном промолчит, в одиночестве задремлет, и ничего никому с тех пор ни разу не емлет. Я тебе обозначу: жизнь сильна и строга. Значит, всё-таки исправлять кривизну. Шарить всё-таки лучше не в карманах, а по дну, находить в людях добротолюбия шелка. На окраине дышится, всё видится прекрасно, но закрой, пожалуйста, входную дверь. Я знаю точно, без нажима - чужие мы теперь. Ты - туда, я - сюда, и удачи, покуда солнце красно.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney