РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЗвательный падеж
Екатерина Ефимочкина
12-08-2016 : редактор - Женя Риц
*
Я пытаюсь найти в себе силы
Не умереть этим утром.
На подоконнике так некрасиво
Линяют нарциссы на стеблях гнутых.
До сегодня у тебя полно времени:
Семь часов и еще минут семьдесят семь.
Я заполняю их самонадеянно
В попытках шагами измерить высоты стен.
Мы встретимся, когда я,
Открыв деревянную раму окраса белого,
Выйду к тебе в темноту из окна,
Где нарциссам и нам будет нечем дышать, наверное.
*
Ссыхаясь, лимон всё слаще и слаще, и слаще –
коричневой коркой кости и сок защищает.
И гнётся картон, замусоленный пальцами.
Гнётся по линии жизни, себя утешая.
Всё сорвано: листья сорваны, шторы, ветки.
Не шторм здесь прошёл, но ожидание – как-то давно осело.
Улеглось на полу, тощее, ковром бесцветным,
По нему Юлия возвратится, одевшись в белое.
По осени.
По головам её, что улыбаются,
Прыгая, кто выше, под облаков движением.
По возвращении Юлии, посмотрев на неё внимательно,
Они споют её голове, лаврами венчанной,
Песню осеннюю.
*
Мне четырнадцать, выключено отопление, первое октября.
Грязный плед, противно, слёзы туги́:
не выходят, как тот, кто застыл в дверях,
думая, идти, или не идти.
Мне четырнадцать, смотрю в зеркало, замечаю,
что в волосах выцвели, как твои,
пряди.
Собираю хвост – петухи –
начинаю сначала.
Мне четырнадцать. Перехожу дорогу, на ступенях шприцы.
Я, плача, хочу быть красивой.
И, умирая, тоже. А ты?
Мой вопрос под лампами перехода висит:
А ты?
Ты бы меня сейчас видел.
*
Из трубы заводской дым – сердцем.
Так, если бы
Наблюдать за последствием
пули вылета.
Светает всё раньше и раньше,
А на пути
Песок – по нему подошвами.
Музыка. Её – мимо.
Под землю спускаюсь. Представляешься ты
голый в семнадцать лет.
Это тогда не нужны
тебе были мои
стихи ненаписанные.
С твоим лицом существует другой континент.
За твоей спиной,
среди досок сидит истина!
*
Все бы спела тебе свои песни,
Да у меня она только одна.
Где-то между двумя городами повесясь,
Я пою её для тебя.
От меня слева – облако горами:
Серый склон, и вершины в снегу –
Хоть лезь. А по правую сторону
Море высит столбом волну.
И вокруг только рослые здания.
Люди смотрят на руки и в пол.
Я слежу за их головами,
В цвете их волос ищу твой.
Да.
Отдала бы тебе все песни,
Но только одну могу.
Я, между двух городов повесясь,
Её для тебя пою.
*
Я чувствую душу свою
Яблоком, треснувшим соспелу.
Когда бреду, бреду,
От луж взгляд поднимая
К небу, светлеющему
Меж соснами.
Мне видно, что Солнце стоит
Над головой, над крышами,
Над миром, над звуком,
Над красным зонтом моим,
А до Солнца на самолёте лететь
двадцать лет,
вы слышали?
Чтобы, знаете ли, не сойти с ума,
Я опускаю голову, смотрю в землю,
веду шагам счёт.
Но вспоминаю твои
бессердечные
арийские
глаза,
И теперь земля
Ходуном
подо мной
идёт.
*
Я лежу на твоих руках, я кончаю, крича.
Каин спускается по обочине лунной дороги.
Годы и годы. Вечера, вечера.
Я лежу на твоих руках, раздвинув ноги,
глаза закрыты: в венах моих бензин.
Спичкой просто
чиркни о бок коробка, как делаешь это один,
и дожидайся, пока не увидишь кости.
*
Мои изнутри дёргает руки,
Наконец-то видны вены:
Они – как трубки,
или – как трубы:
О том трубят, что ты гений.
Твоей руки контур был
Рисован на листе в клетку.
Теперь исчез: синеву чернил
Вижу я в твоих пястных венках.
Мои крупные зубы вздыхают по ним,
Стон гоню по корням обратно:
В нас с чернилами поровну смешан бензин.
Так бывает с сестрой и братом.
*
Весь день твой запах слышу,
Лежу на покрывале:
Немножко со снесённой крышей
и застеклёнными глазами.
Под музыку о нитках, в иглы вдетых,
с забитой мыслью в голову: так гвоздь забит в кирпич снаружи дома,
Кончаю громче всех моих соседей.
В Перово.
*
Будучи всё ещё на Земле, – на одной её стороне,
еловыми скрытой ветвями, –
ноги мочу в воде, – речной и чёрной воде, –
звёзды сюда, к себе, сзывая.
И упадёт одна, будет она потом, скрыта на дне речном,
Нервным космическим светом никнуть к моим коленам.
*
Я бью себя ногами до полусмерти мысленно.
За многие вещи, которые тебя не касаются.
Я всё про «я», знаешь. Искренне. Искренне.
Боюсь, перейди разговор к тебе, и сказать ничего не останется.
Мне стоило упасть, заглянув перед этим в пруд за многоэтажным домом.
А потом подпрыгнуть, да не то что бы высоко.
В пруду я увидела ночь, а во время прыжка – омут.
И пакет на ветру бесновался. А ветру-то всё равно.
Тогда рябь по лужам шла, и капли всё в воду падали чистые.
Теперь эта лужа застыла под коркой льда.
Мне грустно об этом болтать слишком много, поэтому мысленно
Я бью ногами до полусмерти себя.
*
Покатайте меня на мотоцикле.
Сыграйте мне на электрогитаре.
Вместо сердца болит (болит сильно)
Часть грудной клетки. Справа.
По клетке тихо, по клетке медленно
Бродят чувства, бродят, как звери:
приходят, уходят, засыпают. Намеренно
разоряют гнёзда, дерут стены.
Я проснулась не под стук, не под крик.
Я проснулась
под взгляд пяти тысяч людей из окон.
Я расчёсывала волосы, и слышались гулом
Толки о свободе. С упрёком.
Я посмела думать, что ошибаюсь,
И хотела кричать, не щадя глотки.
Я живу в двадцать первом, и, каюсь:
Он прекрасен, как птица в сереющем небе.
В воздушном потоке.
*
Погода почти безветренна. С утра очень холодно. Солнце.
Неведомо и неизведанно, оно греет асфальт в полоску.
Полоска на моей шапке,
На крыше соседнего дома,
На синей окрашенной лавке,
Полоска в раскатах грома.
С моста я закат наблюдаю. Морозно. Светло. Оранжево.
Бредут к горизонту трамваи. Больше нет ничего важного.
*
И даже если у меня на губах
Останется твоя
Красная помада,
Когда мы будем пить
На брудершафт,
Я сотру её,
Конечно,
Пальцами,
Но красный –
Так подходит
К моему
Настроению.
Город
Зажатый город зажимает
Тебя и, заживо жуя,
Жужжит, бежит, колени выгибает,
Под жидкий шум зажженного дождя.
Прождав, пока пожухнет куст последний
Под жарким пламенем пожара на углу,
Толкнув весну, наступит лето,
Пройдясь ступнями жесткими по твоему нутру.
И, жаждя заморозков и шершавых ветров,
Заезжен жадностью и вдоль, и поперек,
Ты будешь города зажатой жертвой:
Ажурной жимолости выживший росток.
*
Мы все плывём по слезам:
кто на плоту,
кто на корабле,
зажигая по вечерам
фонарь один-единственный;
кто на матрасе, –
Мы все плывём по слезам:
туда,
где маленький сад
скрыт за четырьмя стенами,
и под лимонным деревом –
мир и вечность в твоих руках.
Мир и вечность на твоих плечах
и в твоей смуглой груди.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney