РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Дмитрий Волковой

ШЕСТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ

12-08-2024 : редактор - Евгений Паламарчук

***

Выпекается в ночь просторечный ресурс,
мысли в темный дневник, месторож-
денье надежд, синеокий источник,
укрепляющий дрожь.
Дрожь мужества, провал, гипертони-
ческий рывок к бессоннице и к ночи
без улыбки, радости и задних ног, хоть утони.

Выпекается множество множеств в случайную ночь:
musica mundana, фантазии, очередной
том гарри поттера, окна огромные, слово «горний»,
архаично-аграрные праздники, вздох небольшой
в новогоднюю ночь и на Пасху.
И ровно такая же пища.

Неизбежно приходит цепочка различий:
пропечено ли это и сгорело ли другое,
передержано ли хладнокровие
и подошла ли ясность?

Мне не читается, мне дрожь неизлечима.
Сегодня снег, весна, янтарный август.
Здесь всё проколото как новая рубашка
в булавках, косточках, зажимах.

Чем дальше город приживается к ушам и коже,
Тем глубже рушатся янтарные надежды в выброшенный стол.
Наш лучший провожающий - тупая безнадежность.
The readiness is all.

Выпекается в славную ночь столько правильных слёз:
над собой, о тебе, о родных, про бродящую пустоту.
Это нежное всё: отнимать невозможно и - нечего.
Столько раз пересказанный август такая скупая минута.

и потому намного мудренее
горячее утро
сырого и липкого вечера

между воздухом и водой

Весенне-летние закаты,
Traces of Crimea,
Город русских моряков.

Как мне выразить и понять, каков
дух ирреденты, оптации, коллабора-?
Где вы, альфа Империи и омега?

Или то, что Андреа де Микеле назвала
состоянием человека
«Меж двух мундиров»?

Как держатся границы? Не товарными ли
Знаками, ни утренними гороскопами, скандиру-
емыми ли телерадиовещанием?
Возможно, правом и его языковой архаикой.
Возможно, вечными музеями, газетными киосками.
А чем еще?
Что выбирать между водой и воздухом?

Я привык приземляться, включая электробритву,
с точностью и заботой брить голову, точно кутаясь в мягкий лёд.
Я придаюсь ощущению свежей уверенности - и не зря
длится этот полёт.

Мне чувствуется пограничье, посреди которого
Определенность вызывается ухабистой полифонией.
И будто плавая у лодок Балаклавской бухты не смыкая глаз,
Припоминаю о Борисе Па́хоре.
Империя Габсбургов – это блестящий баланс
или тюрьма для народов с врожденными страхами?

Я знаю тайный запах
бассейна на открытом воздухе
и общей душевой.

Надломленных желаний не теряю:
прочитать достоинство Достоевского,
почувствовать вкус полётного расщепления,
замеченного отцом
П. Флоренским.

Совершенно не зря длится этот полёт,
Совершенно не зря уплываю

Горечь

Я затмился понятием смерти:
ошибкой в ощущении счастья, едва-минованием акме, окончательным равновесием.

Танец ускоряет постепенность столкновения со стеной окружающего мира,
строгим молчанием, прерываемым кашлем,
многотомными трансгрессивными мыслями очарованных умов.

Мы налаживаем линии разглядываемой красоты.
Красивой, даже если недособрана.

И счастие не произносим.

Поймайся мной, моя поразительная печаль
законченности жизни

***

Такой оптический эффект –
вход солнца на цыпочках в комнату с панорамными окнами.

Это как медленное подкрадывание со спины
для дружеского пугания.

Пугание-пугание,
Летучие красавцы-восторги,
Трепеты-мурашки
И конечное облегчение.

Что бурлит в такие моменты у гонителей и гонимых?
Приятное желудочное жжение проголодавшегося человека?
Невозмутимо ли солнце?

Опыт

Я обрастаю мелочами, я обрастаю мальчиками
в своих глазах¹, смотрящих прямо.
Я обрастаю синими зайчиками.

Я обрастаю скрепами, я обрастаю равно-
душием в предпесенных² слезах.
Я обрастаю агрессией, что подавно.
Я обрастаю изобретением колеса.

Я обрастаю тягой к знанию
о физико-химических реакциях, бальнеологии, о собственной стране.
Я обретаю зрелость, поделенную на стадию,
Когда горячий стыд перестает участвовать в тебе.

Не хочу себя торопить, чтобы так обрасти.
Лучше просто обнять расположенную вблизи
веру в светлое будущее. И подальше ее унести.

***

Кто вместо меня это увидит,
послушает, укусит, не полюбит,
проигнорирует, оставит на потом, забудет,
изобразит, сфотографирует, напишет?

Нервически дотронется до мочки, растворясь в объекте,
кто вместо меня?

Я растворяюсь в тебе, строгое пасмурное одеяло,
Сдержанное и заряженное повидло
Из облачности и лесистых холмов.

Я чувствую благоговейное удушение
от распорядительных тонов
строго-настрого приходящей
в город чистого неба, бюветов и отдыхающих отставных

этой погоды.

Если это вообще погода, а не душа
в форме природы.

_{1 - Долгушев В.Г. «И мальчики кровавые в глазах…» // Русская речь. 1998. № 6.

2 - Ахматова А.А. «Они летят, они еще в дороге…» (1916).}

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah

πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект:
ЮMoney | Т-Банк

Сообщить об ошибке:
editors@polutona.ru