РАБОЧИЙ СТОЛ

Гриша Степанов. Математик, логик, поэт. родился в Москве, закончил МФТИ. занимается математической логикой и теорией множеств в техническом университете Вены. Организатор киноклуба filmklub tu wien. публикует переводы в канале «пиши расширяй».

FOOTNOTES, INCANTATIONS

***
ни пива, ни сигарет 

не хочется.

млечно так, любя 

скажи как купить редбула —
спросит радуясь вздыхая
наш друг одинокий;

как он там поживает?
а, впрочем, я тоже

***

С.

винная пробка в горлышке

бутылки прозрачной, бледной
скажи, а ведь все мы здесь

намеренно стоим и смотрим:
что дальше будет с нами.

а всё то же, как в детстве
ранка на губе морозная

и на коленке от асфальта
упал с самоката и заплакал
а потом спокойно

***

ты — мои рёбра, земля

ты, земля, не видавшая влаги

я дышу тобой,

я ем твоими губами

воздух, инжир, снаряды, осколки и падаль

***
ты помнишь листву в декабре?

те снежные дюны. песчаные дюны,
рассвет. земли пропитанной 

маслом и солью, отвергнувшей 

меня и тысячу одесную. 

в этот раз одесную рассвет,

значит идём на север, иззябнув 

с собой прихватив гранатов и трав,
на каждый день по капле,

чтобы дойти до звезды. той,

что рисовала поля контурных карт.
оставив имя своё на страницах

книг, что не поместились в дорогу.
мы будем читать корабли и осколки:
где прошлое, там и заря,

где пахнет земля, там детство

***
следы в подъезде

то присутствия, то отсутствия
ни тебя, ни меня

(ни себя, ни людей) 

погранслужба: за окном осень,
а внутри что? воздуха

неопределённый артикль, да
соль на карнизе

и что-то внизу всё маячит

***

капли в трубе, падающие из трубы,

говорящие о дефиците

(как говорить о том, чего нет?)

мы говорим лишь тем, кого нет,

передай им дрожь и озноб

передай им солнце и капли

страх не встретится вновь

это страх навсегда замолчать

(о страхе ли речь?

и кому эта речь?

кому страх?)

***
почему в квартирах не бывает дождей
задумался я печально

капель слёзы на портретах вождей
отведавших покаяния
 

сидел бы писал и тучи гремели
здесь, а не там

и снег вместо пыли по углам

5.

дубинки и толпы, позвонков голос

между обетами, тонкими перепонками

которых нету, есть только намёки

на озноб утром, где прохладные руки 

хранят ночи тёплые губы
 

1.

святость ночи падает воском,

холодное тело обжигая, 

ты встала рядом когда-то родная 

когда мели снегопады

и молчать было просто
 

4.

глаза пустые, как тарелки манной каши

в голодном краю, где сотни лет засухи

что перестала быть страшной для тех,

кто не боится ни сгинуть, ни по этапу

а мы лишь плачем о горе нашем
 

6.

страниц осколки, втихомолку прочитанных строк
и пусть mit uns Бог погибает с отчаянием в сердце
ведь ни ты, ни я так и не смог

умереть, чтоб с ним вместе воскреснуть

3.

ветерок на границе, меж сторон продувает

разрезы на ткани, ножки избы

на руках следы остаются следами

ты поёшь и ветрам поддуваешь

о море, о рае, о стенах тюрьмы

***
 

      I should be glad of another death.

      T. S. Eliot

а ведь не скажешь 

что умирая дважды

умираешь вечно

от голода смерть на лестнице

в обломках — от жажды

там ли ты, Боже? 

там ли Твои слёзы вечные? 

блаженны пришедшие

святы труждающиеся

***

сегодня сон и явь

а завтра явь и сон

страх притуплён

я возложу на жертвенник 

затёртый грош из польши 

оставь со сдачи сигарет

на фильтре каплю крови 

наискосок идущий снег

войны разорванные дни

и мы одни — мы ищем свет 

что освещает

корабли и горе

***
опрокинуть столешницу

избавиться

от горевания

садов Вестфалии

акации

тосковать по прибрежности

утро. берн.
 

что-то мерцает в осеннем дожде
строки кроссворда 

в этих очках
 

хрусталь люстры, 

незнакомый акцент
в изящных ладонях
 

скрипящая дверь

впускает шум улицы
 

походки людей,

звуки шагов;

отзвучавшие капли


 

***

и ветер в волосах в вагоне-ресторане                   
                [волнистый и падкий на песок
и твой друг и твой смех 

и отсутствие салатов в меню дня
и что остаётся
 

девять
ноль
пять.
 

ноль семь