РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Федор Бусов

Некоторые стихи

21-08-2015 : редактор - Василий Бородин






Эклога

Спит красным сном император ромеев
арабы в панцирях мельтешат под камнями
сон навевают полки серафимов
и травы поют

Спит воинство. Спит в белой церкви младенец
с вздутой опутанной реками вен головой
с кирпичными кулачками на руках царицы
в венце бирюзовом

Сквозь войлок шатров неслышно крадется
тень - пророка жертва, посланник
старца седой крепости севера, с глазом
выкаченным в небо

Спит император, во сне его туфли
дев мелькают, золотой щит держат
голубоглазые служители из страны рек
полных рыбой

той, что танцует спинами серебра
в мёртвой реке вен младенческих голов
разбитых сапогом железного воина
пока мы наступаем

Эклога 2

О, белый мой барашек
с мутными глазами и свалявшейся шерстью
бродишь ты с окурком в рваных губах
за гаражами,

эти серые лабиринты бросили наяды
с пивными сатирами, ветер разносит пепел,
процессор города обмазан термопастой кала,
времени кулер

вертится мельницей, аммиак уныло разгоняя
в мочевом пузыре неба проклятого этого места
голодные голуби воркуют между бутылок
чья зелень почву

околдовала сухую, ржавым кровоподтеком
стен гаражей проросшую, как Нила
муть аллигаторами, как мои щёки черными клубками
крови разлуки

с лесами твоего эпителия, с золотом волосков
ланит, с гистологическим образцом
моей заспиртованной роговицей
что был испачкан,

что стучит и стучит по карте, как костяшки по столу
в дермантине нутра скорого, пока смотрит
в сено облаков неизменных
белый мой барашек.

Сонет,
на резинку для волос Филлиды.

Когда мне смерть крылом помашет тихо,
с небес, которых серость бесконечна -
я трону ту узду, что с перепиха
осталась на руке и дремлет вечно.

Как Крабовидная туманность в ясном небе,
как рот отверстый о насущном хлебе,
как для коня, в ковыль что убегает -
аркан, Филлида, ткань твоя благая.

Куда б я не пошел - внутри кольца я,
куда б не плыл - тону, пока бряцая
монет и песен звуком что мне дан.
Филлида, я тебя не отрицаю,
но ты скелет, и захожу с торца я.
Филлида, ты умрешь, пока я пьян.


Сонет,
на дыру в колготках Филлиды

Твой рот скривился: прорезь ткани голень
твою открыла форточкой овальной,
за ней мурашек холмики что полют
холодным утром лезвия из стали,

под эпидермисом небес узлы суставов,
развязки и траншеи вен заросших
полынью; чёрных нервов, змей двуглавых
клубки; в канавах стаи чёрных мошек.

О, лилипутом мог бы я в гондоле
петь тенорком неслышным будто кролик
спускаясь по артериям ноги.
Моя овальная, дырявая держава,
в неё из шкафа вылезти я, право,
страшусь - от крови не видать ни зги.


Сонет,
на носки Филлиды.

Я под диваном парочку шпионов
застиг - они, покрывшись пылью,
ног волосатых граждан парой сонных
послушно и печально притворились.

Но я, коснувшись ткани их нездешней
белогвардейских понял эмигрантов
повадки. Наши люди так не нежны,
их взгляд иной, он не взыскует грантов.

Посланцы королевства белых ножек,
разведчики в войне, что на диване
я вел с Филлидой - перерезать, может
хотели мне проводку, пряча ножик
и карт набор во внутреннем кармане,
но кончили в стиральном барабане.

Сонет к К., которая не отвечает на смс.

Фораминифер в камне тротуара,
оставив шестизначное число
солнцеворотов раньше жизнь и паром
сам ставши, панцирь вперил в бот

твой - но его ли слышала ты лепет,
или листвы ты ощутила трепет
до нефти мацерировавших древ,
когда автобус взял тебя в свой зев?

Так ряд Фурье волны моих посланий
летит, Луны огнувши белый камень,
не могущий проникнуть в кератин
твоих глазниц. Когда я буду почвой,
прострясь в иных галактик средоточье,
волна согреет пару чьих-то спин.

Сонет к К., которая не приходит

Монах заснувший часослов объемлет
и гладит кожи бархат, точно щёку
любимой юноша, и точно теорему
студент постигший раньше сдачи срока.

Но я касаюсь только волн и ветра,
ни кожи тонкой и ни шляпы фетра,
и ни оленя, что бежит легко
сминая ландыш, в поле далеко -

поскольку Вы сейчас в иной каюте
смеетесь с нею, пьете и минуте
даете каждой голос громовой -
а я стерильный лен усталой кожей
сминаю, словно тротуар прохожий -
солёной упиваясь тишиной.



......

Последние лошадки, четыре которых -
скользнули в терминал золотым копытцем,
два Слейпнира с мигалками и мотором,
у квартета Берии в футляре таится

лирном пулемет. Диодная щёлка
развязно чавкает бедным возницей,
что дико орёт и наконец молкнет,
на двух влекомый нулях с горящей спицей.

......

Гений, направь сквозь кусты и овраги
за рваной тенью туда, где белки и чаги
по коре вьются спиралью до неба
и кроны где скрывают Денеба

вкупе с Вегой, сияние чье на темя
падает потерянной белой тени.
Терн сквозь неё без красных капель
лезет раз в секунду, как сквозь клапан.

Волосы тени моей репьев ношу
несут. Теперь она подобна Гаврошу.
В слоне неба, щели коего светила,
спит она, сено полей её скрыло.




Стихотворение 1

Говорят - я им не верю всем, они дураки -
что любят они друг друга, или какого-то Бога,
или революцию,
в домах зажигают свечи
и покупают вредные для зубов и печени торты
и важно читают что-то.

Я же люблю потрошки с луком и кашу с салом
и смотреть, как зажигаются огни.
Так и Улисс из рук сына принял вино с потрохами,
и приняв, благодарил;

а глаза богов жадно мерцали во тьме,
как светляки, ибо им сожигались кости,
а смертные подкреплялись песней и желудком и зерном,
и кровь их радостно истекала.

Благодарение вовек пребывает,
разделить со странником похлебку с куском тушёнки -
выше того, что они в безумии подняли до звёзд,
глаз завистливых небожителей,
плещущихся в чаше моей.

Стихотворение 2

Что значит "он взял наши грехи"?
Я не знаю.
Поставив бутылку пива на капот,
человек роется в двигателе.
Спина его смугла, бутылка сверкает, как изумруд.
Из шорт торчат трусы.
Он занят работой. Над ним
подвешен на палке Бог.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney