РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЕгор Львов
домой, в дом
27-08-2023 : редактор - Юлия Тишковская
***
вчера я ездил купаться и ужасно обгорел.
я не могу коснуться собственной кожи,
любой контакт с любой поверхностью
усугубляет положение.
по всему телу постоянно появляются мурашки.
кожа сохнет и слезает, лучше не становится.
и не станет.
никакое молочко в ярком флаконе,
или двадцатипроцентная сметана,
или ледяной душ
не помогают
и помочь не могут.
я явственно ощущаю себя
инородным телом.
«обгоревшая кожа» –
это моя чувственная система:
любой контакт с
любым раздражителем
заставляет меня кричать от боли,
я мечусь по квартире
с криками:
«я ненавижу людей!
я ненавижу людей!
я
ненавижу
людей!»
я ненавижу людей,
которые тыкают грязными пальцами
в пасхальный кулич.
я ненавижу людей,
которые точно знают, как правильно.
я ненавижу людей,
которые не понимают, кто я.
я ненавижу людей,
которые говорят «вырастешь-поймёшь».
не пойму.
я ничего никогда не пойму.
я не живу, как люди,
и никогда не буду жить.
не трогайте меня,
не трогайте мою душу,
не трогайте мою любовь,
не трогайте мою семью,
не трогайте мою боль,
не трогайте мою смерть,
не пытайтесь мне мешать
или помогать –
я всё решу сам.
я не нужен вам –
вы не нужны мне.
***
всё-таки есть во мне маленькое, розовое и человеческое.
теперь я даже не знаю, есть ли у меня вкус: просто пишу как пишется.
я знаю все слова, которые пишутся через «ять».
бѣсъ, бѣлый, бѣгъ.
«отецъ» и «смерть» – нет.
я хочу писать «отецъ» и «смерть» через «ять» как то, чего я боюсь никогда не обрести и как то, чего не существует на самом деле.
у каждого человека должно быть место, из которого не хочется уходить и где ему не стыдно петь.
у каждого человека должен быть человек, из которого не хочется уходить и которому не стыдно петь.
мой человек любит меня слушать, но я живу с комом невысказанного.
на мои рассказы о сверхчувственной системе он может ответить только «да».
он тоже хочет писать «отецъ» и «смерть» через «ять», потому что оба придут вечером.
моё маленькое, розовое и человеческое любит моего человека.
мои монстры не знают, чего хотят.
я не знаю, есть ли монстры у него.
мне кажется, его монстры маленькие, розовые и человеческие.
и ещё мне кажется, что есть поэты, которым не стоит писать о любви,
и есть поэты, которым не стоит писать,
и есть поэты, которым не стоит называть себя поэтами,
и луна везде одинаковая,
и кашица под ногами хлюпает,
и красные маячки на многоэтажках сегодня зажигать не будут.
***
теперь уж в этом городе нет знакомых запахов,
и пальцы похудели так, что кольца еле держатся.
пора. куда-нибудь пора.
вчера были ужасные ливни, тонул в лужах,
а сегодня мчусь домой. что осталось от моей россии?
пора. куда-нибудь пора.
пишите, пожалуйста, в стол. ему тяжело нас везти.
я очень в него влюблён, потому что мне это надо.
пора. куда-нибудь пора.
вспоминаю лиговский проспект, как мы ездили на рынок.
воспоминания – это там, где сложно сказать, жив я или нет.
пора. куда-нибудь пора.
на каждом углу эти воспоминания:
названия улиц,
свидания,
имена покойников.
всё похоронено во мне,
я – мир этих событий,
в реальности их больше нет.
интересно, насколько хватит моей новой любви.
интересно, насколько хватит меня.
интересно, насколько хватит моего мира.
интересно, насколько хватит бога.
я хочу успокоиться и перестать ненавидеть.
пора. куда-нибудь пора.
я хочу стать идеально обтекаемым и скользить.
пора. куда-нибудь пора.
я хочу быть верным своей любви и никогда-никогда не врать.
пора. куда-нибудь пора.
я хочу превратиться во что-то текучее, лёгкое и чужое.
пора. куда-нибудь пора.
я хочу поменять кран на кухне.
хочу научиться считать до ста на латинском.
хочу трёхтомник платона.
хочу никогда не уезжать из дома.
хочу, чтобы на меня никто не орал.
пора.
пора творцу вернуть билет.
***
страх,
что я никогда не стану великим,
и отец,
которого никогда не было,
появится и будет смеяться.
пока все
ищут что-то плотское,
я хочу
найти могилу своего деда,
которого никогда не видел,
и не плакать.
вышло так,
что, выращенный женщинами,
я перенял
очень многое от них,
и в том, что я никогда не полюблю футбол,
виноват ты,
папа.
я тоже
постоянно волнуюсь и звоню,
тоже
грызу ногти,
тоже
ношу обувь на каблуках,
тоже
люблю мужчин.
спасибо, мама.
я очень боюсь
не реализоваться
и что
мне больше никогда не пожмёт
руку рубинштейн.
ещё я боюсь темноты,
мужчин,
упасть на рельсы,
получить пощёчину,
быть униженным,
не понять, зачем прожил жизнь.
я боюсь
показывать себя слабым
и могу делать
это только в текстах.
я боюсь
читать свои тексты
и понимать,
что написал чушь.
я боюсь
принять, что всё это –
затянувшееся самолечение,
и пора обратиться
к специалисту.
фрейд говорил,
что никогда не
будет лечить художника.
я говорил,
что никогда не
буду читать фрейда.
***
когда ты придёшь, я буду говорить с тобою по-французски –
на языке тех, кто ещё жив.
я больше не путаю «avais» и «aurai».
впрочем, это, по-моему, из «отцов и детей» –
я никогда не путал «avais» и «aurai».
в любом случае, здесь нет границ
между моими воспоминаниями и моим опытом.
пока все росли, я старел.
сейчас уже нет человека, который мог бы
меня удивить: ни величием, ни подлостью.
люди для этого слишком живы.
люди в большинстве своём не говорят по-французски.
а ты говоришь.
и я говорю.
я слышу тихий зов и шорохи в пустой квартире.
ты зовёшь.
ты где-то рвёшь бумагу, ты хлопаешь дверьми.
я боюсь. не тебя. боюсь себя без тебя. боюсь тебя не узнать.
не сложу рук и не покину.
– viens à moi!
приду. воздух посвежел,
но жизнь по-прежнему в шинкарёвском
пейзаже.
заберёшь. скоро заберёшь.
почему твои церкви такие страшные?
почему ты даёшь так мало веры?
почему конец так далеко?
почему мы говорим по-французски –
на языке тех, кто ещё жив?
почему ты путаешь «avais» и «aurai»?
***
москва — голицыно,
голицыно — звенигород,
звенигорд — голицыно,
голицыно — москва.
поезд следует до станции белорусский вокзал со всеми остановками,
кроме малые вязёмы, дачное, здравница, пионерская.
кроме отдай, отстань, уйди, заткнись.
я в вагоне с бодрийяром и двумя тёплыми.
я стучу колёсами.
тёплые не знают, что я их запечатлел навсегда –
они отдали, отстали, ушли, заткнулись.
звени, город. и это не мои упражнения в остроумии, это логотип,
который лепят на неработающие фонтаны.
звени – играй, прости – прощай, город.
город отдал, отстал, ушёл, заткнулся.
неуют. не у you. пожарная тревога. повышенная тревожность. задания с паронимами на два первичных балла.
кто-то действительно оплачивает провоз багажа в электричках?
я еду домой, в дом.
бодрийяр отдал, отстал, ушёл, заткнулся.
действительно ли есть то, что не забывается?
действительно ли этот год когда-нибудь кончится?
действительно ли все города похожи друг на друга?
действительно ли мы похожи друг на друга?
действительно ли я возвращаюсь домой в меньшем порядке, нежели чем я был до ухода?
действительно ли в мой вагон больше никто не зайдёт?
действительно, кто может ехать из голицыно в москву на последней электричке?
тот, кто любит.
тот, кто опаздывает.
тот, кто не нужен.
я отдал, отстал, ушёл, заткнулся.
***
мы едем по серпантину вниз,
и я понимаю, что,
если сейчас водитель сделает
хоть какое-то неловкое движение рулём,
мы влетим прямо в церковь.
мы едем очень быстро,
и он не собирается сбавлять ход.
первый поворот,
второй,
третий,
он не замедляется.
мы делаем четвёртый поворот,
пятый.
я не хочу, чтобы он сбавил скорость.
я очень сильно устал.
я не могу его попросить ускориться.
может быть, у него жена, дети.
шестой поворот.
церковь кремовая,
с чёрным куполом,
без ограды;
сутулая, покосившаяся,
как кегля в боулинге.
а мы – шар.
седьмой поворот.
я очень сильно устал.
я очень сильно хочу,
чтобы всё кончилось.
всё.
машина сбавила скорость,
мы повернули
и поехали дальше.
у водителя – плохая музыка.
у мальчишек на мосту – собачка.
у меня – выключатель под левую руку,
одно низкое окно,
отключённая горячая вода,
вчерашний суп,
неубранная кровать.
нет надежд,
нет целей,
нет денег,
нет любви,
нет себя.
***
придёт печаль, придёт июль, придёт раскаяние,
придёт распутица, пройдет гроза.
уходят люди, но не очень
далеко, и с моего холма
я вижу их фигуры в окнах.
они готовят, гладят, шьют, стирают,
беззвучно трахаются, чтоб не разбудить детей.
и только я, наверно, бесполезный,
стою в шинели на холме.
я оппонирую системе, одновременно
являясь частью всех земных систем.
я ухожу на лодке без гарпуна
и возвращаюсь с рыбой, но не ем.
я потребляю что-то производное
чужих людей, идей, любовей.
я ничего не чувствую.
я никогда, я никого, я не любил.
я ничего не знаю, знаю только –
весь мир сведён к моему холму.
и, говоря иначе,
мой холм есть центр мира,
и оттуда
я управляю всем.
мне всё равно, когда уходят люди.
мне всё равно, когда придёт июль.
мне всё равно, что кончатся все деньги.
мне всё равно, что я ужасно юн.
я бесполезный бог, я лишний в пантеоне,
капище забито, сожжено.
я не знамя и не идол – я – идея.
я бегу от ваших рамок,
я – оно.
я шизо, я ссылка, я динамо,
я игрок на деньги – никогда
я не плачу долгов.
я болею очень часто.
из симптомов:
холм, окна, рыба, бог.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney