РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВНиколай Синехог
ET CETERA
27-08-2023 : редактор - Юлия Тишковская
цикл «ИЗ ЮЛИИ ТИШКОВСКОЙ»
1.
ты говоришь: луна осветит пустой склеп
я говорю: она
вышла месить хлеб
взяты снега мукой белая простыня
тесто уйдёт в покой дрожи в себе храня
вспухнут калач ко̀лач кнедлики и кулич
это не то тесто чтобы топить печь
рвите сырое тесто жадно и хохоча
ешьте сырые плоти ко̀лача и кулича
кнедликов и калача много и сгоряча
ешьте внутри снега́ всё укрывают впредь
пробуем сберегать
чтобы [остаться жить]
2.
Константину Рубинскому
Бог верит в любой способ любви…
Юлия Тишковская
никого Бог не уверяет в Своей любви;
Он просто любит — и всё тут.
вот допустим, мальчишка.
милый, пролежи,
весь вечер над чем-нибудь прореви,
возможно тебя и обидел кто-то;
возможно — причина серьёзнее.
вот тебе пряник, милый, вот ломово́й шоколад,
вот тебе детство, город сереющий,
вот чтения под одеялом неурочные, поздние.
вот тебе это всё.
вот тебе музыкальная школа,
вот задушевные разговоры,
вот тебе дерево в серебре.
вот тебе вишни, девочка новая по соседству.
Бог никого не уверяет в Своей любви.
Он просто известен под разными именами.
кто-то не учит иные странные языки,
думает, что достаточно и того,
на котором разговаривают все вокруг.
потом приходит понимание,
что нужно учить языки любви:
что-то из Чепмена, что-то из детства,
что-то из прощения и доброты.
приходит понимание
необходимости высокого искусства
переводческой деятельности:
переводить самому,
учить переходить других.
и ты начинаешь учиться,
и ты начинаешь учить.
того вот мальчика где-то в себе,
ту вот соседскую девочку.
да, и конечно, этот закат оттуда.
да, и конечно, этот рассвет — в туда́.
Лес-между-мирами;
сады-промеж-миопии;
множество расстояний,
вы̀стояний, не-спаний, писа̀ний,
переводов, переводов,
переходов, переходов,
переведений,
приходов, приходов,
видений, подарков,
даров, озарений,
стояний, противостояний,
принятий на веру.
посади тёплую яблоню,
вторить нездешнему ветру.
у смерти у темноты у зияний
выкради утаи скрой сбереги отбери
хоть что-нибудь хоть кого-нибудь,
несмотря ни на что
своими словами
живи.
Бог тобой всех нас утверждает в Своей любви.
3.
Юлии Тишковской
пустомеля плачет и говорит:
«у меня в правом боку дырочка!
я резиновый профитроль с иголками,
наследующий ежам!» —
и тут его внезапная смерть — жах!
и не спросишь уже: где ж твоё жало лежало?
она его точнёхонько в дырочку
воткнула — и убежала.
идёт пустомеля по угольной пыли
по выжженной лесостепи
кушает шоколадочку с карамелью
и говорит: «держись, о душа,
терпи,
не отягощайся сном,
мы с тобой вдвоём
по полю идём».
ему хоть какая-то воля —
так сразу поле.
пустой пустомеля, что твой Емеля;
нашёл печку, залез в печку,
затеплил свечку
(откуда взял?
откуда у этого человечка
в пустоши Шеола шоколадочки, свечки?)
и молится почём не зря
ночью на двадцать пятое декабря.
говорит: «помяни, Новоро̀жденный,
Давида, Иосифа, Авеля,
Беллерофонта,
принцессу Диану,
этих вот неуклюжих, не помню как их,
ну, которые утопли спьяну,
помяни мою маму».
внезапная смерть бежит за ним
хлопает себя по карману,
думает: «вот я, старая, оплошала,
не пойми куда заныкала своё жало,
а теперь никого и не кокнешь.
да где ж этот неуклюжий, пузатый,
слегка тронутый на голову
бывший пионервожатый?».
а пустомеля прячется в печке
погасив свечку;
жало в плоти вертится, жжёт, жужжит,
соскучилось по хозяйке.
пустомеля глушит незамерзайку,
лежит свернувшись калачиком в печке
в холодом аду.
знает, что совсем никогда не увидит рая.
зато на Земле никто больше не страдает,
не болеет
и только от старости умирают.
4.
Дане Курской
помнишь, нас вёз пряничный Жомолбек?
он перевозил от тебя к тебе
яркий фейерверк
удар
идём туда
масло мягкое словно сливочное
плоть мягкая словно персик
хочется разодрать ногтями
выцарапать то самое что внутри
добраться до вены и расчесать
утолить зуд
напиться
утолить жажду
ты записала десятки голосовых сообщений
когда я не мог читать
возвратился в вегетативное состояние
или в зачаточное
но знаешь, твой голос
(и голос Егора; надо быть честным) —
он вывел
знаешь, не голос матери,
а твой;
знаешь, если бы я хотел сравнить —
то сравнивал бы с дантовской Беатриче
только она не писала стихов,
насколько я помню,
и точно не пользовалась смартфоном;
нет, это была ты
кристалл памяти похож на гашишное масло:
вечное вытекание,
мягкий кайф забвения,
головокружительное нахождение недостающей детали
[кусок теста расплывчат]
так вот,
Константин Сергеевич попадёт в свой переславский интернат, богохранимый и венценосный, с запахом запеканки;
я — к стране Лимонии в 80-е, и мы с мамой там будем гулять;
[кусок теста расплывчат]
а ты — на трубы, на ЧТЗ, на футбольное поле у школы
кристалл памяти похож на твою улыбку
на то, как ты позировала у Каменки в моей футболке
(внесём интригующий эротический подтекст)
шелестение ивы, солнечная игра с листьями
а может быть и интерната переславского не будет,
и Лимонии,
и даже труб и ЧТЗ,
и Суздаля тоже не будет,
и Горенок;
с позиции теологического образования
могу сказать только: «всё не так однозначно»
однозначно только одно:
где-то там будем мы все;
кристаллами памяти,
мягкими, как гашишное масло,
сытыми и не-жаждущими,
богохранимыми —
как твоя улыбка
5.
за высокое солнце, за золото
поля неубранного;
рыбка стоит в воде,
датчик фиксирует
отсутствие перемещения.
мышка стоит в поле, в высоком золоте
поля неубранного,
датчик фиксирует мышку;
мышка пропала с локатора.
где же вы, где же вы
благословенные волны,
где твои берега, тёплая бухта.
плакать о:
Леванте, и ветре его беспредельном;
такой земле Сибирь;
футбольном матче между Францией и Аргентиной;
высоком звании верности;
о мышке;
о рыбке.
сколько же остаётся выплакать,
чтобы взошли урожаи,
чтобы восполнились реки
восполнив моря.
сколько ещё выплакать в эту ночь?
беспредельный ветер Леванта.
сад.
мышка пропала с локаторов.
рыбка пропала с локаторов.
ищут, идут
условившись об опознавательном знаке:
«оставить высокое звание».
мышка пропала с локаторов.
рыбка пропала с локаторов.
6.
[сестре]
[7.]
8.
А.
пусть аэропорты закрыты,
карточки заблокированы,
недоступны желанные берега.
если потребуется —
потжени ко мне всякого супостата и врага;
не умиряй мою жизнь, Господи, не умиряй —
только Ты бу̀дь со мною, пожалуйста.
только ты́ будь со мною, пожалуйста
только ты, пожалуйста, не умирай
КАК БУДТО У МИРА ЕСТЬ ВЫБОР…
1.
как будто у мира есть выбор
как будто у мира есть мир
как будто бы есть такая полянка
зрачки расширены не потому что
а небо, голубое и такое высокое
мирное небо у мира есть выбор
как будто у мира есть выбор
2.
как будто у мира есть Выборг
есть выбор, есть город в котором
есть такая полянка, колодец между домами
там будто не прибрано
там выбрано, забраны, будто был выбор
будто бы помнит Выборг те времена
когда у главного города будто был выбор
не было выбора
не было, верили, пока шли, что не было
верили, пока шли, что не было дна
3.
не было выбора берега не было
был атомный ледокол мирный
не было выбора
большая была страна
монотонную льдину крррррак
не было берега
не было выбора
не было бы Выборга
была полянка
двор между домами, почти колодец
опушка редкого леса подле Сестрорецка
зрачки расширены, потому что белое всё
бескрайная белая простыня льдины
под которой мы шли и верили — нет дна
которую мирный большой ледокол крррррак
а небо голубое, и такое высокое
как будто бы есть мир
как будто бы у мира есть мир
как будто бы у мира есть выбор,
дурак
«КАТЮША»
1.
когда-то в этот памятный день
мы дружно пели «Катюшу»,
и точно знали как лучше:
за мирное небо, за солнце,
за маму, за то, чтоб она была рядом всегда.
а потом случилась беда.
вспомнилась лебеда,
нелюбимым стал день труда.
туманы плывут над рекой,
мы плывём в никуда в дымке дурмана.
не плачь, окаянный.
в подземном переходе
между станциями метрополитена
поёт бывший военнопленный:
«ны́не ра́дости я испо́лнен, печа́ль преста̀;
отправля́юсь в ра́йские лугови́ны,
в жи́тные, раски́дистые места̀».
переход очень длинный.
голос его, хрипловатый тенор,
летит роком над Волгой, покоем над Сеной,
входит в море по отсутствующее колено,
доходит до низких частот,
до адских пропастей и пустот,
доносится до самых вершин,
слышен всем: и недругам, и павшей братии;
одним — радостен, другим — хуже проклятий.
безымянный голос его
обретает имя,
слышимый всеми другими.
2.
он не поёт. он молчит.
плач его слышат ангелы,
слышат на побережье у Касабланки,
слышат в самом крупном в мире отдалённом от моря городе Урумчи.
он так плачет. он об этом беззвучно кричит.
снова объяло мирное небо.
снова объяло недра.
снова объяло сушу.
3.
расцветают яблони и груши.
ЧЕРЁМУХОВЫЕ ВОИНЫ
1.
произведения искусства
человек создаёт от смертности,
старается переиграть неизбежное,
хитростью выманить что-то оттуда,
чтобы остаться в памяти тут
этим обманным способом.
есть недлинный список тех,
кто общепризнанно преуспел.
есть ещё один список,
тех, кто остался именами и фамилиями нарицательными,
персонажами отрицательными.
2.
Нил Армстронг
ходил по Луне,
призывая в свидетели Господа Бога
совершал лунную Евхаристию,
первое причащение смертных в месте
свободном от страданий:
там ещё никого не убили,
не пре́дали,
на распятие не преда́ли.
лунные формы жизни за ним
недоуменно, но внимательно, наблюдали,
запоминали.
ибо были они одеты,
непорочны,
добро и зло не познали.
его же скафандр был кевла́ров и прочен,
каждый шаг — безмятежен и неопали́м.
3.
над головой расползается багровое облако,
размякшее, как обмылок;
это — условный знак,
примета, оставленная нам с древних времён:
смерть перешла в наступление.
однако, она ухитряется обмануть и это,
выставить всё фальстартом,
чтобы выиграть для своих манёвров
побольше вечности:
для рекультивирования планеты,
для непрерывности реализации программы без-человечности.
4.
смерть подсылает к нам свою агентуру,
ловких пиарщиков самоя себя:
строителей и архитекторов —
чтобы мы наслаждались видами
гробниц и кладбищ,
будь то Сан Микеле или египетские пирамиды;
поэтов и архивных работников —
чтобы одни воспевали погибших,
по их мнению, «достойно»,
а другие — создавали иллюзию памяти.
смерть подсылает к нам и прочих своих агентов:
разные вирусы и заразы,
грибковые инфекции;
даже болезни с именем —
чтобы нам показалось,
что раз мы знаем имя исследователя,
ставшее именем болезни,
то это совсем не страшно.
5.
нам бы какие-нибудь средства самообороны,
чтобы выстраивать противосмертные рубежи:
пол-острия ангелов, например,
или ещё какую-нибудь полезную артиллерию.
но нет:
она лишь ухмыляется —
и
обрывает артерию.
6.
мы защищаемся от неё цветущей черёмухой,
головками неистребимых одуванчиков,
быстрыми всплесками сакуры,
а также плодовыми деревьями сельскохозяйственного назначения;
хихикая, яблоками в августе,
в ответ нам греки хихикают виноградом,
израильтяне — гранатами спелыми.
презираем средства неабортативной контрацепции,
когда мы уверены с кем мы делаем своё дело.
кто-то потом любит это своё дело,
кто-то просто делает оголтело.
потом мы взрываемся метелью
одуванчиковой,
ви́шневой,
яблоневой,
тополиной —
после всей этой яркой,
вегетативной,
недлиной.
нас укутывают землёй,
укрывают глиной.
7.
в итоге остаёмся на страже только лишь мы,
черёмуховые воины,
последний оплот безопасности
единственные защитники этой стороны
и мы никому не нужны.
8.
однако, у этого дела,
даже делаемого оголтело,
даже делаемого позорно,
существует благодарная генетическая память —
даже если этого не хотелось —
уровень почти рефлекторный,
какой-то неясный код в ДНК-цепочке;
и когда набухают почки, распускаются цветочки,
зная подкоркой, миндалевидным телом
этот запах
ребёнок бежит вприпрыжку,
предварительно крикнув громко:
«мотьите!
чеёмуха!»
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney