РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Алиса Беляева

Стихи

04-09-2019 : редактор - Женя Риц





***

Пейзаж, нарисованный чаем,
Отпечатывается у меня на лице,
Когда я засыпаю душным утром где-то в Крыму
В комнате на четверых.
Мне снится,
Что-то снится,
Кажется, плотность и жар воздуха,
Кажется, серый, порфировый и голубой.
Кажется, я, морщась, стягиваю книгу с лица на грудь
И не убираю с неё руку.
Теперь марево сжижается,
И я вижу чётче.
Кажется, это здание,
Кажется, оно - трёхголовая черепаха.
Кажется, надо осознать, что это сон.
Камень под спиной горячий,
И небо тоже горячее,
Поэтому пот собирается за ушами.
Я моргаю и осознаю.
«Построен по приказу Юстиниана Первого,
Купол - тридцать один метр в диаметре».
Зачем мне это знать,
Если отсюда не видно
Ни купола,
Ни Юстиниана.
Лучше бы художественная школа
Морально подготовила меня к таким встречам.
Через пять лет я буду сжимать запястье,
Выйдя из центрального вокзала в Кёльне
И увидев сто пятьдесят семь метров застывшего ада.
Но это будет наяву,
И поэтому я умру там,
А здесь -
Я смотрю на распластанные сферы
И черепицу сводов,
Сливающуюся со сводом,
Растянутым выше.
Я подношу книгу к лицу,
И вместо строк в ней -
Смазанные полосы.
Но я всё равно понимаю,
Как будто уже читала эту страницу:
Пистис, Элпис, Агапэ.
Я снова морщусь,
От приторности,
От жары,
От случайно щекочущего ветра.
С минарета что-то кричат,
И я открываю глаза
В Крыму,
Потому что радио здесь вместо будильника.

Спустя год,
Я скажу:
Я бы хотела попасть
В Святую Софию.
Кажется,
Ты глупо пошутишь в ответ.


***

У них
трёхбуквенные имена,
Ему -
Три десятка лет.
Он чует впервые
Запахи льна
И мака.
Он видит цвет.
Я стою
У железной воды,
У меня за спиной -
Дозор.
У него за спиной -
Дозора ряды,
Не ломающие
Узор
Трёх измерений
Из четырёх.
Только время,
Мазок на мазке,
Мешает пространство
Из умбристых крох
На грязном
Свинцовом
Белке.
Он пишет
Брату,
Как пахнут цвета,
Сквозь призму
Индийских
Чернил.
Моя монохромная
Слепота
Такая,
Как он говорил.
Проходит
Семь лет
И пуля одна.
И сто тридцать пять
Точь-в-точь.
В амстердамском канале
Я вижу со дна
Глубокую
Звёздную
Ночь.


Каникулы в Италии

Вертикаль горизонта синеет, когда, будто в мелкой муке,
Голова у воды зарывается в медленный хаос,
Над песком один глаз - только так различишь вдалеке,
То, что было с тобою, и то, что с тобою не сталось.
 
Вечер кличет Персея, но тот, потерявши свой щит,
Обыскал все мешки и со змеями встретился снова.
Андромеда не вспомнит про мать. Если Северный Полюс трещит,
Значит, скоро зима и за мрамор не платит Канова.
 
Значит, скоро зима. В предрассветной агонии звёзды
Превращаются в чаек, взлетающих со стилобатов.
В душной римской ночи руки статуй карниза не мёрзнут
Оттого, что не слышат гудящих московских набатов.
 
Микеланджело знает: атлета пугает не вид
Жгучей смерти, не крах предстоящего дела.
Перед вечностью слаб даже мраморноликий Давид.
Наиболее загнанный взгляд наиболее тихому телу.
 
Вечность - это не мы. Вечность - даже не звуки застывших
В горельефах готической бездны надменных органов,
Сотрясающих вздох, разъедающих смерть согрешивших,
Превращающих ход патефонной иглы в ураганы.
 
Вечность - не кислород, что жуком точит камни империй,
И не космос, безмолвно растущий по складкам туники.
Ты лежишь на песке. Если глазом пространство измерить,
То увидишь, что море не больше, чем медные блики.
 
Вечность - жизнь после нас. Вертикаль горизонта немеет
В сицилийской воде. Твой зрачок под песчинками бьётся.
Наступающий день замирает в разбавленной пене.
Ты лежишь на песке. Что ещё тебе здесь остаётся.
 


***

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который
День ото дня терпеливо спускается в мир под асфальтом,
День ото дня совершает без устали свой катабасис,
В вое туннелей встречает отверстую глотку Харибды.
Качка вагонов - она что пустынносолёное море,
Даже когда в коридоре, прегустозаставленном людом,
Просит монет Полифем, плача про операцию глаза,
Даже когда на другом конце ветки - богиня в богинях Цирцея.
Голос Аида твердит, что уже закрываются двери,
Видно теперь - в центре зала стоит многомудрый Тиресий.
Здесь не слышал народ, что такое весло; не летают
Чайки крикливые здесь, не роняют моллюсков, не ропщут.
Сладкоголосые только сирены страшнее, чем птицы.
Вместо затычек из воска - наушники из силикона.
Мужа они не спасут, и пронзённое песнями сердце
Ночью найдёт Пенелопа, с работы в метро возвращаясь.

 
***

Пока твоя речь течёт по камешкам под мостом,
Я ищу среди них
Два:
Золотой и с пейзажным лицом.
Вода как трава, но быстрее,
Вода как смерть, но потом.
Камешки -
Один чёрный, как ветер,
Другой - золочёный песком -
Выпадают из русла в ладони,
Пиритом и яшмой на них:
У воды двадцать синих оттенков
И больше пятидесяти - голубых.
 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney